Рот Кайла скользит по моему, его язык раздвигает мои губы. Когда он проникает в мой рот, в кровь устремляется жар, заставляя мои ноги дрожать, а бедра сжиматься от потребности.

Я обхватываю его за шею и притягиваю к себе, отступая назад, пока не оказываюсь прижатой к кирпичной стене. Из глубины его горла вырывается низкий стон, когда мои руки проникают в его волосы. Его кулак переходит на мой хвост, и я задыхаюсь от его дыхания. Ни один мужчина никогда не делал этого раньше, и мне это чертовски нравится.

Я чувствую его жар через рубашку — черная футболка идеально сидит на нем, облегая все нужные места, а на бицепсе виднеется татуировка. Не я одна думаю, что сегодня он выглядит чертовски сексуально. Я заметила, как несколько женщин разглядывали его внутри, и ненавидела каждую секунду. Я хотела занять свою территорию, отвлечь его от толпы и присвоить все его внимание себе.

Миссия выполнена. Не могу поверить, что он целует меня — позволяет себе целовать меня вот так. Как человек, который думает, что это его последняя ночь в жизни. Мужчина, чье время на исходе.

Я опускаю руки к его заднице, притягивая его к себе. Твердый член упирается мне между ног, и я стону, бесстыдно трусь о него, отчаянно нуждаясь в трении. Он такой твердый для меня, что мне хочется плакать.

Его поцелуй становится глубже, длинные движения его языка по моему, бешеный стук зубов и дыхание, когда он точит свой член об меня, одной рукой дергая меня за волосы, а другой опираясь на стену надо мной. Я не могу дышать, и меня это устраивает. Я буду счастлива умереть вот так.

К счастью, Кайл вновь обретает контроль над собой и отрывает свой рот от моего. Я задыхаюсь, когда его губы двигаются вдоль моей челюсти, вниз по шее, ниже уха. Его борода грубо царапает мою ключицу, по коже бегут мурашки, заставляя все нервные окончания загореться в моем теле.

— Я хотела этого с того дня, как мы встретились, — задыхаюсь я, дрожа, когда его губы пробираются к моему плечу.

Он мрачно усмехается, касаясь моей кожи. — Ты не единственная.

Я беру его лицо в свои руки, заставляя его взгляд перевести на меня. Надеюсь, он видит, насколько я смирилась с этим — более чем смирилась. Мои трусики промокли насквозь, я такая мокрая и готова к нему. В этом саду темно. Мы одни. Будет ли безумием с его стороны задрать мою юбку, расстегнуть молнию на джинсах и трахнуть меня прямо здесь? Сейчас я нуждаюсь в этом больше, чем в воздухе.

Словно прочитав мои мысли, его рот кривится в грязной ухмылке. Его рука скользит вниз, зацепляя мое бедро за его бедро, давая ему лучший доступ.

— Ооооо, — стону я, упираясь в твердую поверхность его ширинки, и голова кружится от желания. Каждый толчок его бедер приближает меня, мой рот находит его шею и посасывает мягкую кожу под его бородой. Его лесной, земляной запах заполняет мои ноздри, когда я прижимаюсь к нему, обхватывая руками его спину, так высоко, что мне никогда не захочется спускаться.

— Да, черт возьми, милая. — Голос Кайла — грубое рычание в моем ухе. — Кончай на меня.

Что-то в его приказе подталкивает меня к краю. — О Боже, кажется, я собираюсь…

Свет заливает сад, и Кайл отступает назад. Я натягиваю юбку на место, мои щеки пылают, пока я пытаюсь осмыслить происходящее. Я не заметила, что музыка остановилась; люди выходят из театра с напитками в руках, возбужденно переговариваясь. Должно быть, группа закончила свое выступление.

Я бросаю взгляд на Кайла, сердце бешено колотится, пока я пытаюсь перевести дыхание. Он незаметно поправляет свою промежность, его поза неловкая, он отказывается встретить мой взгляд. К счастью, никто, кажется, не заметил, чем мы занимались, но меня это не волнует. Меня волнует только то, что Кайл не хочет на меня смотреть. Темный румянец на его щеках, то, как он стыдливо опускает голову.

Вернись ко мне, — хочу я прошептать ему. Я хочу снова притянуть его к себе и уткнуться лицом в его грудь, провести рукой по его спине и сказать, что мы не сделали ничего плохого. И я могу. Мы никого здесь не знаем. Но язык тела Кайла говорит мне, что не стоит к нему приближаться.

Я замираю у кирпичной стены в нерешительности. Я не хочу его толкать, но и оставить все как есть не могу. Он наконец-то признался, как сильно хочет меня. Он довел меня до оргазма, черт возьми. Я не могу просто улыбнуться и вернуться в зал, чтобы посмотреть на группу, как будто ничего не произошло.

Я тяжело вздыхаю, отталкиваясь от стены. Сад кажется удушливым, и мне нужно пространство, чтобы подумать.

Я прохожу через арочный дверной проем и выхожу на тропинку, не обращая внимания на то, что Кайл стоит позади меня. Ничем хорошим это не закончится, потому что он не позволит. Он сам себе не позволит.

Манхэттен блестит за рекой, передо мной открытка с идеальной картинкой.

Слева от меня возвышается Бруклинский мост — внушительная кирпичная башня с тросами, которые тянутся через воду, сверкая на черном фоне ночи. Я поворачиваюсь и иду к мосту, мои мысли кружатся в голове, а тело все еще трепещет. Я никогда не чувствовала себя такой возбужденной, такой опьяненной — и это не от полбокала вина. Это от тела Кайла, прижатого к моему. Это от того, как он позволил себе потерять контроль, чтобы взять то, что хотел. Это от его слов — да, трахни меня, милая, кончи на меня, — которые заставляют меня хныкать, вспоминая их. Ни один мужчина никогда не говорил мне таких грязных слов; ни один мужчина никогда не приказывал мне получать удовольствие самой. Все всегда было только ради них.

Я дрожу, хотя мне совсем не холодно, и обхватываю себя руками, глядя на мост во всем его великолепии. Несмотря ни на что, я не могу не оценить, насколько он красив. Должно быть, в свое время это был настоящий инженерный подвиг.

Я чувствую рядом с собой чье-то присутствие, и мне не нужно приглядываться, чтобы понять, что это Кайл.

— Когда его построили, это был самый длинный подвесной мост в мире, — пробормотал он после долгой, мучительной паузы.

Я вздыхаю, на сердце тяжело. Кайл, возможно, безумно красив, как сексуальный пожилой мужчина, который покоряет комнату, но дело не только в этом. Это его любовь к истории, его страсть к старым зданиям. Он заботится обо мне, когда я в этом нуждаюсь, как, например, сейчас, когда он, скорее всего, последовал за мной, чтобы я не была одна здесь, в темноте. Чтобы я была в безопасности.

Если только…

Я поворачиваюсь к нему, изучая его лицо.

— Все те разы, когда ты заботился обо мне, когда ты сделал мне стол, когда я порезала руку, когда ты заставил меня взять отгул на работе… Ты делал все это, потому что папа попросил тебя об этом?

— Нет. — Кайл наконец-то встретился взглядом с моим. — Я делал это, потому что хотел. Ты мне небезразлична.

Я киваю. Я верю ему. Потому что он мне тоже небезразличен.

— Я также забочусь о твоем отце.

Мое сердце замирает. Я знаю, что он собирается сказать, и не хочу этого слышать.

— И если он узнает… — Кайл качает головой, окидывая взглядом воду.

— Но… — Боже, как же это раздражает. — Я понимаю, что папе может быть неловко, но мы с тобой взрослые люди. Почему ты вообще должен ему рассказывать?

Кайл переводит взгляд на меня. — Потому что я должен.

— Так ты собираешься сказать ему, что мы целовались? — спрашиваю я. — Ты собираешься сказать ему, что прижал меня к стене, что ты почти заставил меня…

— Нет, — резко возражает Кайл. — Мы остановились до того, как что-то произошло.

— Мне так не кажется. Такое ощущение, что что-то уже произошло.

Он вытирает рукой лицо, выглядя мучительно. — Ну, нам нужно притвориться, что этого не произошло.

Я недоверчиво хмыкаю. — Я не хочу притворяться, и думаю, что ты тоже не хочешь.

— Придется.

Мышцы на его шее напрягаются, когда он смотрит на Манхэттен, и я неуверенно тянусь к его руке.

— Кайл…

— Я думаю, тебе стоит пойти на свидание с Оуэном.

Его слова останавливают меня на месте. По позвоночнику пробегает ледяной холодок. — Ты что, издеваешься?