Чживэй отвернулась и опустошенно опустилась на землю, разглядывая ту часть леса, что была скрыта в тенях. Оказалось спрятаться от кошмаров, просто перестав думать о них, не самый надежный план.

– Я рад, что ты нашла меня, – он сел рядом и опустил голову ей на плечо, и Чживэй показалось, что все ее тело обратилось в камень. Усилием воли она заставила себя расслабиться. – Мне уже наскучила вся эта игра в прятки.

Она прислонилась щекой к волосам Сюанцина. Теперь она знала, что между ними велась некая игра, но ей в очередной раз предстояло узнать ее правила.

– Скажи… чем должна закончиться наша игра?

Дракон хмыкнул, словно это было очевидно.

– Мы сожжем мир дотла и вознесемся на Небеса. Бессмертные – хитрые и гадкие. Они вернут то, что задолжали мне.

Значит, она освободила Дракона, у которого были цели, совершенно не связанные с восстановлением прав Темных. Вернее, у него были совершенно противоположные цели.

Что ж, по крайней мере, они не будут мучиться виной, когда вырежут его сердце.

– Что станет с Сюанцином, когда ты доберешься до бессмертных?

Дракон встрепенулся и повернулся к ней.

– Он погибнет. Но тебе никогда не был дорог он. Это всегда был я. Связаны мы с тобой, Чживэй. Твои друзья только мешают нам. Они не такие, как мы.

На его губах появилась ласковая до жути улыбка. Его пальцы, обернутые в платок, коснулись основания шеи Чживэй и медленно поползли вверх к подбородку, приподнимая тот.

– Ты моя ссамая большая ценность в этом мире.

По телу Чживэй пробежали мурашки, но она не отшатнулась.

Все вставало на свои места. Все шероховатости, на которые она обращала внимания, но пропускала, оставляя вопросы без ответов.

Вот почему Сюанцин был так силен, вот почему он с такой легкостью помог ей перенести Темных. И теперь Чживэй это внезапно осознала: армия в лагере Дайян не пришла на выручку Чжао Юхэ, потому что Сюанцину ничего не стоило установить заслон между ними и бараками. Все это время Сюанцин использовал силу Дракона, чтобы помочь ей, Чживэй. И вот какую силу он предлагал ей сегодня!

– И все же, – Чживэй осторожно заговорила. – Есть ли способ получить Сюанцина назад?

Взгляд Дракона ожесточился.

– Слышала ли ты когда-нибудь о Белом Драконе?

Чживэй покачала головой, с трудом сдерживая вскипающее в ней раздражение. Проклятые бессмертные!

– Байлун – красивейший из существовавших однажды Драконов. Его тело было гибкое, чешуя переливалась серебром. Ему не было равных в полетах и уме! Однако гадкий Цзиньлун победил его и разбросал частички по смертному миру, опасаясь, что сила Дракона слишком большая для человека. Но если собрать их воедино, то я смогу обрести новое тело.

– Тогда найдем частички дракона и вернем твое тело. И победим светлых.

Губы Дракона исказились в неестественной улыбке, и Чживэй внезапно поняла, что так, по его мнению, выглядит умилительное выражение лица.

– Союзники.

Чживэй тяжело вздохнула.

– И глупая мышка поверила Дракону?

– Глупый Дракон доверился мышке.

Вот только проблема была в том, что никто из них не был глупым.

И все прошло совсем не так плохо, как ожидала Чживэй. Да, она и ее друзья были в смертельной опасности, но, положа руку на сердце, когда они в ней не были? Зато теперь столкнуть лбами Дракона и Императора казалось даже еще более реальной задачкой.

Чживэй не решалась первой разрушить их уединение, поэтому они продолжали сидеть в непосредственной близости друг от друга, когда вдруг его тело напряглось. Тогда она повернула голову, мгновенно узнавая привычного для нее Сюанцина.

– Как давно ты знаешь обо всем?

– Ты заключила с ним сделку? – Сюанцин ответил вопросом на вопрос.

– Да.

– Я расстроен. Прости, что не смог уберечь тебя от этой сделки. Теперь ты не сможешь от нее отказаться.

– Уберечь меня? – Чживэй рассмеялась. – Глупыш, это я оберегаю тебя.

Чживэй с нежностью провела пальцем по его щеке.

– Я смогу позаботиться о нас. Мы больше не будем марионетками ни в чьей игре. А теперь ответь на мой вопрос. Как давно ты знаешь, что Дракон в тебе?

Сюанцин отвернул лицо, опуская голову.

– С дня сожжения темных.

– Уже месяц ты молчишь об этом, – Чживэй покачала головой. – Ты дорог мне, но лучше тебе не подрывать мое доверие. В следующий раз я не спущу это так легко.

– Я сдерживал его, – хрипло произнес он. – Я не хотел, чтобы ты бросилась всех спасать.

– Что поделаешь, Сюанцин. Я в этом хороша.

Он поднял взгляд.

– Дракон доволен этой сделкой, Чживэй. А это значит, ты продешевила.

Будущее, словно луна в дождливую ночь, вновь скрылось за облаками проблем.

Сюанцин стоял за деревьями, рассматривая светлого, что охранял Черную пещеру. Он смутно помнил обещание из прошлой жизни не причинять напрасного вреда живым существам.

Однако, если углубиться в рассуждения, этот светлый, как и большинство светлых, не был невинным. Развращенные абсолютной властью и уверенностью, что они вершат правосудие, и их поступки определяют добро, они уже давно позабыли, каково это – быть судимыми и равными простой человеческой жизни.

«Для нее ты все еще обычный темный, я не расскрыл тебя».

– Я и есть обычный темный.

Сюанцин вздохнул, после чего сыграл в воздухе несколько нот на воображаемой пипе. Движение далось легко, словно еще вчера он вел свою обычную жизнь до пещеры.

– Мы были друзьями. Лучшими, – Сюанцин помнил смутные отрывки из детства, но все эти воспоминания были связаны с ощущением тепла и Дракона. – Я хочу узнать, почему ты так ненавидишь меня.

Светлый вдруг схватился за горло, невидимые нити обвязали его, он захрипел и упал.

«С ней весселее, ты утомляешь меня».

Дракон издал кашляющий смешок.

«Я был заперт сс тобой в пещере тыссячи лет. Кто угодно возненавидит тебя после такого».

Сюанцин уже заходил в пещеру. Он не помнил, как оказался в ней: его первые воспоминания связаны с Чживэй, как она обратилась к нему, как взвалила на себя. И все это сквозь туманы невообразимой боли. Он хотел, чтобы она оставила его в покое, хотел сжечь ее гневом (эмоции Дракона в бессознательном всегда побеждали), однако она принялась его лечить. Так он узнал, что любое ее прикосновение причиняет ему боль, даже несмотря на то, что она желала ему добра.

Если подумать, то Сюанцин не знал времени, когда бы в его голове не звучал голос Дракона. Пожалуй, замолкал он только тогда, когда Сюанцин отдавал ему бразды правления. Может, поэтому Сюанцин и провел десять тысяч лет в шкуре Дракона? Потому что так было проще выносить происходящее?

Проходя все глубже в недры Пещеры, он все больше ощущал желание уйти и остаться в неведении относительно прошлого. Тела здесь уже убрали, однако запах смерти все еще витал в воздухе.

«Ты труссс».

Дракон не помогал. Его целью было разрушить Сюанцина, а морально или физически, похоже, было не так важно. Морально получалось даже лучше. Он комментировал каждое действие и каждое слово, и всегда, абсолютно всегда, Сюанцин был для него плох.

Сюанцин достиг центральной части Пещеры, разглядывая ее. Где-то здесь должны были быть подсказки?

«Ты опоздал. Ты всссегда опаздываешь», – вдруг яростно зашипел Дракон.

Сюанцин поднял голову и увидел впадину в стене, напоминающую по форме чешую дракона. В два прыжка он подлетел ближе, обводя пальцами форму и замечая белую крошку, оставшуюся по краям. Едва он коснулся, как на него обрушилось воспоминание.

Он бежал по траве, очевидно ребенком, трава достигала пояса. Смеялся и слышал Его зов: «Сюда! Беги ко мне!». Повернув голову на голос, он надеялся разглядеть отца, но его фигура и лицо казались расплывчатыми. Все же он побежал в его сторону.

Теплые руки подхватили, низкий смех раздался у самого уха, и фраза, наполненная отцовской гордостью: «Ты станешь великим правителем Темных».