– Вы удивительно фотогеничны! – с добродушной улыбкой говорил репортер Джинни. – Если надумаете делать альбом, позвоните. Вот вам моя визитная карточка…
– Не беспокойтесь, она ей не понадобится, – грубо вмешался в разговор Сол, чем моментально испортил Джинни настроение. Ее лицо вытянулось и помрачнело, превратившись в непроницаемую маску. У Сола екнуло сердце.
Мелисса выразительно взглянула на фотографа и направилась к выходу с корта. Джинни отчаянно боролась с нахлынувшими воспоминаниями о последней игре в теннис с Солом Ланкастером и особенно о том, что за ней последовало.
– Опекуны мне не требуются, – ледяным тоном заметила она. – Благодарю за трогательную заботу, но я уже не маленькая.
Она шагнула было к калитке, но Сол ее удержал, схватив за локоть.
– Прости, я не предупредил тебя о том, что чертовски ревнив! – прохрипел он.
Джинни потупилась, пытаясь не замечать отчаянного сердцебиения. Одного лишь прикосновения его руки хватило, чтобы ввергнуть ее в смятение. И зачем судьба свела ее с этим мужчиной? За какие провинности наказывает ее Провидение?
– Это твое личное дело! – огрызнулась она. – Только я тебе не принадлежу! И не смей командовать!
Дрожь в ее голосе не ускользнула от его внимания, но он, на свою беду, объяснил это не страстью, а злостью.
– Всего лишь месяц назад ты принадлежала только мне одному! – напомнил он.
– Никто не застрахован от ошибок, – натянуто улыбнулась она. – Прости, но мне нужно переодеться.
Сол молча поплелся следом за ней. Джинни думала, что он проводит ее до самой спальни, и затрепетала, живо представив себе, что может случиться, если они останутся одни рядом с кроватью. Ее спасла Роза Фаррелл, вышедшая им навстречу. Однако мимолетное облегчение Джинни мгновенно сменилось ужасом, едва лишь она увидела, кто идет рядом с Розой.
– Как ты здесь оказалась, мама?
– Миссис Фаррелл пригласила меня на день рождения внучки! Ты была так занята, что не брала трубку… – Энн умолкла, узнав Сола Ланкастера в спутнике дочери и едва не упала в обморок.
– Привет, Энн! – фамильярно поздоровался тот, отмечая поразительное внешнее сходство матери и дочери. За двенадцать лет, которые они не виделись, Энн почти не изменилась. Почему же он презирает одну из этих женщин и сходит с ума по другой? – А я и не узнал тебя без костылей. – Он усмехнулся, чем привел Джинни в ярость.
– Не смей так разговаривать с моей мамой! – воскликнула она, досадуя на себя за то, что, злясь на весь мир и особенно на Энн, которую считала виновной во всех свалившихся на нее напастях, она не подходила к телефону. Не будь она так упряма, мать, возможно, и не приехала бы в Беллвуд.
– Все в порядке, Джинни! – вмешалась Энн. – У него есть основания говорить мне гадости.
– Какие, хотелось бы мне знать? – спросила Джинни, рискуя разворошить осиное гнездо. – Он винит тебя в том, что ты сбила его папашу с истинного пути? Ерунда! Всему свету известно, как любвеобилен сэр Дэвид. Так не лучше ли призвать его одуматься на старости лет, чем укорять невинную женщину? Впрочем, Господь свидетель, имея такую твердокаменную жену, как у него, любой начнет искать себе отзывчивую любовницу!
Выпалив все это, Джинни сообразила, что перегнула палку, и поспешно ретировалась в спальню, провожаемая испуганным взглядом побледневшей Розы. Посмотрев на Сола и на Энн, враждебно уставившихся друг на друга, та тоже потихоньку исчезла, сожалея, что пригласила Энн Синклер на праздник. Правда, спустя минуту Роза уже забыла о нежеланной гостье, переключившись на детей, поссорившихся из-за мороженого. Наделив драчунов изрядной порцией, Роза отвела их к фокуснику. Счастливые и довольные, ребята угомонились.
Эйс вышел на свободный корт и стал перекидываться мячами с детьми старшего возраста. С тех пор как он стал отцом, его отношение к детям резко изменилось: если раньше он избегал их, то теперь с удовольствием занимался с ними в свое свободное время. Дети его боготворили. Мелисса считала, что им нравится его серьезное с ними обращение. Эйс действительно всегда разговаривал с детьми как со взрослыми и не расспрашивал об их успехах в школе. Он скорее предложил бы им закурить сигарету и выпить по глотку виски, чем стал бы нудно распространяться о вреде пагубных привычек.
Тягостная тишина зависла над Энн и Солом, когда они остались одни. Со времени их яростной ссоры минуло уже двенадцать лет, но воспоминания о ней не утратили прежней яркости. Им обоим показалось, что погожий летний день внезапно сменился студеным рождественским сумраком, что комнаты наполнены не свежим теплым воздухом и радостными криками детворы, а сигаретным дымом, звоном бокалов и хрипловатым смехом подвыпивших мужчин, танцующих с захмелевшими женщинами.
– Я знаю, что ты меня ненавидишь, – наконец промолвила Энн срывающимся голосом. – Умоляю, только не рассказывай Джинни о том, что я тогда натворила! Я не перенесу утраты дочери!
Сол едва не разразился истерическим хохотом: ведь он тоже боялся потерять Джинни…
– Нам не о чем разговаривать, – холодно бросил он. – Но никаких обещаний я давать не намерен!
Он попытался уйти, но Энн схватила его за рукав. Сол обжег ее гневным взглядом, словно к нему прикоснулась змея, и она отдернула руку, густо покраснев, как Джинни в минуты волнения.
– Выслушай меня! – выпалила она. – Когда я угодила в больницу после аварии и узнала от Джинни, что ты пригласил ее на вечеринку по случаю помолвки твоей кузины, я сильно перепугалась и не придумала ничего лучшего, как позвонить твоей матери.
– Кому? – переспросил Сол, не веря своим ушам.
– Элис, – повторила Энн. – Она тоже не пришла в восторг от услышанного и пообещала взять ситуацию под свой контроль. Мне жаль, что все так вышло, – поспешно добавила Энн, заметив, что Сол помрачнел.
– До сих пор я помалкивал о твоих удивительных способностях упрятывать мужчин за решетку, возведя на них напраслину, или же толкать их на самоубийство, – холодно заявил он. – Я держал язык за зубами только ради Джинни, а на тебя мне плевать! Если ты снова окажешься на моем пути, имей в виду: я все расскажу отцу, и вряд ли похоть затмит ему рассудок, когда он узнает правду о Билле Таггарте. А если вздумаешь поделиться грязными воспоминаниями о вашем романе с репортерами бульварных газет, рекомендую не забывать, сколько грязи я могу вылить на тебя в ответ.
– Я не побегу к репортерам! – воскликнула Энн.
– Не верю, – покачал головой Сол. – Наверняка побежишь, как только он тебя бросит. Так что заруби мой совет у себя на носу! – Сол пристально взглянул ей в глаза и ушел.
Энн осталась стоять на том же месте, тихо плача. Немного придя в себя, она с опаской оглянулась по сторонам и тяжело вздохнула: Роза как сквозь землю провалилась, а где искать Джинни – не известно!
– По-моему, вам срочно требуется выпить чего-нибудь неразбавленного, – услышала она незнакомый мужской голос и, подняв глаза, увидела перед собой мужчину лет пятидесяти, но довольно-таки привлекательной наружности. – Я Дэниел Фаррелл, отец Джека и Мелиссы, – с улыбкой представился он.
– Очень приятно познакомиться. – Она пожала ему руку. – Меня зовут Энн Синклер, я мама Джинни. Меня пригласила ваша жена.
– Бывшая, должен я уточнить, – поправил ее Дэниел, и Энн сразу же повеселела. – Ну, так как насчет виски?
– С удовольствием составлю вам компанию! – ответила Энн и позволила Дэниелу сопроводить ее в столовую.
Джинни переоделась в тенниску и джинсы и, крадучись, как вор, потихоньку спустилась вниз, по пути выглянув в окно, чтобы проверить, стоит ли еще «ягуар» Сола возле дома. Ей и в голову не пришло, что тот приехал из аэропорта на такси, и потому она вздохнула с облегчением, убедившись, что его автомобиля нет на площадке.
Бесцельно побродив по газону, она стала смотреть выступление клоунов. Затейник в костюме гориллы гонялся за ребятишками по игровой площадке и, поймав кого-то из них, подбрасывал в воздух. Дети с визгом убегали от обезьяны, но не настолько далеко, чтобы лишиться главного удовольствия – испытать страх, попав в лапы лохматого и зубастого чудовища. Одна маленькая девочка испугалась не на шутку и расплакалась, когда горилла приблизилась к ней, колотя себя кулаками в грудь.
