Итак: наша группа, мурав компания, живность мелкая, в панике, под ногами снующая, словом, все, кто выжил, помышляли только о спасении. Первый наш вариант – прорываться на верх. По глубине мы находились на уровне виденных вчера пещер на обрыве, примерно 120 метров от поверхности. По горизонтали до них 3 км. Прокапываться к ним или наверх – не совсем разумно. Верхние слои наверняка осели. Мы не знаем где был взрыв и, соответ-ственно, радиус и глубину разрушений. Последний вариант – идти в глубь и по нижним яру-сам. Опять же, кто знает, сколько до уцелевших проходов?                                           Распылять силы и идти в разных направлениях – не рационально. Более того – опасно. Растения, за небольшим исключением, погибли, а нас, ды́шащих, многовато. Скоро можем почувствовать нехватку кислорода. Посоветовавшись, мы пришли к выводу, что самое резонное пока, всё-таки, верхнее направление, тем более, что если земля осела, то теперь до поверхности меньше 120-и метров. Муравы, как ни странно, не могли найти консенсус. Без руководителей, видимо, остались, точку в споре некому поставить. На место, временное, их вожака, решили, настойчиво предложить Наю. Ответа получить не успели. Хорошо, что успели, хотя бы шлемы закрыть и схватиться за́ руки. Случилось то, чего мы и опасались – ещё взрывы. С четырёх сторон, но уже вдалеке. Нас зацепило только слегка. Грибы опять погасли, земля посыпалась. Мрак и, честно говоря, страх. Давненько я не ощущал в своей биологической и одухотворённой, слегка, структуре штормовые волны адреналина бурлящего. Закипающего, периодически. Очень, надо сказать, бодрит.                                    Создавалось впечатление, что нас прослушивают и отрезают все пути, кроме одного – верхнего. Хотя прослушивание, в данной ситуации, могло вестись только мысленное.            Когда всё и все вокруг немного успокоились, прекратились визги, шипение, метания по сторонам, другие выражения паники живности местной, мы стали откапываться. Прожектора использовали экономично. Муравы приблизились поближе к свету и переминались, бормоча всякую всячину. Как могли, их успокаивали. Уверяли в нашей убеждённости, что взрывов больше не будет. Во всяком случае, серьёзных.                                                Начали «включаться» последние, оставшиеся грибочечёчечки. Полумрак и неизвестность не придавали местным уверенности, в отличие от нас. Мы уже давно взяли себя в руки, мобилизовались и, подстёгиваемые лёгкой злостью, горели желанием действовать.                                                                              Проверив оба коридора, тот по которому пришли и тот, откуда появились гости, так и не смогли определиться, какой выбрать. Оба основательно обрушены и засыпаны.                   – Где посоветуете начинать копать вверх? – поинтересовалась Ная у мурав.                   Дождавшись более-менее согласованного ответа, мы стали вгрызаться в завалы знакомого туннеля. Наше спокойствие, уверенные движения и личный пример, указывающий путь к спасению и отсутствие малейших сомнений в скором достижении этого самого спасения, подействовали как нельзя лучше. Все, вдруг, разом, и кто может, и кто не может изъявили желание копать. Пришлось остужать разгорячённых, убеждать в том, что силы ещё понадобятся. Их тратить нужно экономно, как и воздух. Очерёдность и порядок – вот залог успеха в сложившейся ситуации. Распределив обязанности мы, утомлённые и физически и морально, отошли в сторону и, полулёжа, устроились на рыхлом грунте. Что-то нас ждёт, ожидает? Живы будем – поглядим.                                                                        Так начался наш «великий исход».

Вторые сутки нашего заточения подземного подходили к концу. Положение дел удручало. Всё складывалось «гораздо не так», как мы могли рассчитывать. Поднялись всего на 70 метров. Из 12-и мурав всего пятеро были кротами-копателями, остальные несунами-са-мосвалами, специализация которых очень узка – таскание земли. Кроты нас разочаровали – быстро утомлялись. Продемонстрированной нам поначалу прыти и профессионализма хватало ненадолго. Не привычные, они оказались, к долгим физическим, усиленным упражнениям.                                                                                     И мы, и носители, как могли помогали, но спрессованный грунт, множество монолитов, глыб, пластов лавовых, крайне затрудняли. Оно и понятно, то, что строилось годами, в обход сложных участков, в одночасье рухнуло, перемешалось. Туннель, на который в мирное время ушли бы недели, возможно месяцы, требовалось прорыть за считанные дни. Кислород катастрофически убывал. Вода только в двух местах, в самых нижних ярусах, струилась по каплям. Поначалу пытались использовать воду из раскопанной лужи в зале, но в ней растворилось слишком много разных примесей. Обезвредить, обеззаразить, нейтрализовать их, одним словом в сложившихся условиях не представлялось возможным.                               Исходя из суровой, жестокой реальности, пришлось пойти на негуманный поступок. Мелкая живность хоть и была относительно не крупной, но её ко-лво удручало. Кислород, вода, запасы пищи – всё жадно и быстро уничтожалось. Погибнуть, не дойдя пары метров до поверхности из-за всяких бяких бяк, жучков да паучков, размером с кошку, или того меньше, не входило в планы. Посему, общим голосованием, приняли решение отсечь их в зале, засыпав, как следует проход. Воды и пищи им на какое-то время хватит, а там, глядишь, и мы дойдём до выхода и вернёмся к ним освободителями. Не всё же им жизнь мёдом, иногда можно и потерпеть.                                                                               Пока муравы трудились, у нас оказалось предостаточно времени, чтобы проверить всё своё снаряжение. Разобрали и реанимировали шлемные фонари. Светильники грибные, уста-новленные на спины мурав и другие, высаживаемые по мере продвижения, давали очень мало света. Более того, утомлённые, голодные муравы так и норовили, втихаря, покушать их. Одним словом, в буквальном смысле, сумерки над нами угрожающе сгущались. Единственная, реальная надежда, упование, возлагались на чутьё мурав.                               Жизненно важно было найти, пусть даже с отклонениями от маршрута, пустой, не разрушенный коридор или зал. Те два коридора, что встретились ранее, оказались пустыми, не засыпанными, это да. Но, к огромному разочарованию, освобождёнными они были и от воды, и от пищи муравской, и от кислорода. Зато заполненными собратьями наших помощников. Силы они потратили на копание, но рыли то в стороны и вниз, а не вверх. И смех, и грех, столько физической энергии потрачено впустую, понапрасну.                               Наша целеустремлённость и уверенные действия придали им, на какое-то время, энергии, но истощение было велико. Помощь их оказалась незначительной. В первые часы, сутки они, в панике, копали как бешенные, и силы их иссякли. Наша группа старалась не терять ни минуты. Нехватка кислорода становилась угрожающей.                                     Проход, остающийся позади, представлял собой сплошной лабиринт. Пройденного расстояния с лихвой уже хватило бы дойти до поверхности. Тормозили постоянные, естественные помехи. Помимо прочего, впередиидущие кроты чувствовали через метровые толщи умерших соплеменников. Раздавленные, или задохнувшиеся, мы не проверяли. Муравы обходили такие могильники большим крюком. Убедить их делать эти крюки поменьше не удавалось. Даже слышать об этом не хотели. Видимо, после смерти, их тела начинают выделять смертельный газ, поэтому мёртвых они сразу выносят на холод. Может, всё дело просто в почитании, ритуалах.                                                                  К середине третьих суток ситуация стала критической. Время от времени мы пользовались своими, практически закончившимися, запасами воздушной смеси, но симптомы кислородного голодания становились всё явственнее, обезвоживания – всё отчётливее. Вялость, слабость, головокружение, тошнота, «плавающие» стены, муравы. Счёт пошёл на часы. Только осознание близости чистого воздуха и придавало сил. Никто уже не вспоминал, что в том воздухе содержание «питательных молекул» азота и кислорода ничтожно. Главное, это наличие этого содержания. Мы сможем применять насосы, нагнетающие его в баллоны. Благо, в них есть функция ручного накачивания. Муравы смогут перебежать к другим, не разрушенным, пещерам. О том, что до ближайшей может оказаться не одна сотня метров, а они на поверхности чувствуют себя, как человек под водой, старались не думать. Мозги всё равно плохо соображали.                                                       Если же, без самообмана, учесть кол-во и разброс взрывов то: во-первых, диаметр разрушений составляет несколько километров, а во-вторых, нас там наверняка поджидает засада, ловушка или ещё, незнамо чего. К такому выводу мы пришли, поставив себя на бандитское место. Первым взрывом они хотели нас только нейтрализовать на какое-то время. По всей видимости, нечто задуманное ими, на этот промежуток времени, не удалось реализовать. Решив не рисковать, пытаясь нас пленить, они разрушают возможные пути нашего отступления по горизонтали и вниз. Любой здравый человек, в подобной ситуации, вряд ли пошёл бы вниз, в неизвестность, учитывая ограниченные запасы жизненно важных ресурсов. Остаётся один путь – наверх. Измотанные и обессиленные, мы слишком уязвимы будем. Голыми, практически, руками к захватить можно, а может и уничтожить кого-то. Все мы им, возможно, и не нужны.                                                                         Да-а, с них станется. Мерзавцы.