Сразу должен оговориться, ночи здесь, на нашей широте, довольно «белые» и корот-кие. Если светлое время суток длится 28 часов, то тёмное только 4. Планета Дуг по размерам меньше Земли и больше Марса. Ось вращения, после катаклизма, сдвинулась до угла в 65˚. Год равен почти двум нашим. Из пяти лун-спутников, в целых остались только три. Две столкнулись с гигантом. Чивандалун, Пурпалун и Ледхалун, как ни странно, остались с хозяйкой Ду́гой. При отсутствии светила, поверхность освещается отражённым от них, светом. Особенно ярка ледяная, белая луна – Ледхалун. Много общего со спутником Юпитера – Европой или Сатурна – Энцеладом. Пурпалун – пурпурного цвета с белыми разводами. Её мы просто называем – Фио, так как отражение от неё имеет, почему-то, фиолетовый спектр. Чивандалун – особенная, изменчивая, от оранжевого до коричнево-золотого.                        Периодически, Ду́га, пересекается с орбитами двух бывших лун. Точнее, тем, что от них осталось, их осколками. После отброса Ду́ги от гиганта, три луны, не пострадав, потянулись за ней, как бы сбившись в кучу и поменяв орбиты с нормальных на эллиптические. Что поразительно, взорвавшиеся две луны, целым шлейфом обломков, так же потянулись за «барыней», «царицей». Ду́га действительно обладает каким-то, буквально, царским, огромным притяжением. Сила тяжести здесь, гравитация, при существующем слабом атмосферном давлении, на 1,5G сильнее нашей. Это при её-то более чем скромных размерах. Нонсенс, да и только.                                                                         Многое хочется рассказать о лунах. На всех мы, со Стивом, побывали. Красотища: цвета колоритные, насыщенные, формы причудливейшие, пейзажи сказочные, даже какие-то неестественные. Лёд, пламя, гейзеры, кратеры, каньоны, расселины… Да что там говорить, это всё – отдельная история. На двух лунах точно присутствует, как и здесь, своеобразная, подземная и подлёдная жизнь. Проникнуть туда, изучить её – это всё ещё только предстоит свершить.                                                                                          Ну, так вот, потянулись, стало быть, обломочки. Пока догнали, заработали такую странную, эллиптическую орбиту, что периодически приближаются настолько, что часть пыли попадает в гравитационное поле. Попадает и осыпается метеоритным и метеорным, ярким дождичком, «капельки» которого, правда, иногда бывают размером с мяч, а то и со ступу, или даже глыбку куда побольше. «Капелька» с футбольный мяч, после страто- и тропосферы, становится «пылинкой» с теннисный мяч. Этому способствует острый угол входа в атмосферу. В противном случае, при большем угле, разрушения, были бы, более колоссальными, так как, например, тропосфера, то есть «изменчивая», по сравнению с нашей, 15-и километровой, составляет всего 5-6 км.                                                             На научных советах, на Земле, учёные решили использовать этот факт в одном экспе-рименте. Суть такова: на «пылинки» побольше, диаметром, скажем, в несколько метров, устанавливать специальные «тормоза» и, под тупым углом обрушивать астероиды на ледяные океаны. Точнее астеройдики. Прицел – середина. Подальше от суши, дна, чтобы не вредить флоре и фауне. Благо ледяные толщи неимоверных размеров. Вширь – сотни, тысячи километров. Вглубь – десятки и даже сотни метров, ниже – жидкая, но густая вода. И жизнь. Довольно активная, если верить нашим, не проверенным, правда, пока до конца, данным. Большие запасы метана подлёдного, очень пригодятся при озеленении планеты.                         Падение метеорита должно вызвать выброс огромного кол-ва энергии. Это может в значительной степени помочь, а скорее всего, сыграть решающую роль в достижении нашей главной задачи: оживить замёрзшее, возродить дремлющее, вдохнуть свежее. Главное – не забывать основной девиз – «Не навреди!»

Приближался час истины. Напряжение нарастало. Расслабиться, отдохнуть толком, набраться сил никак не удавалось. За 4 часа до захода «Фонаря», всей компанией, в послед-ний раз, спустились вниз попрощаться с остающимися копателями. Уже пара часов прошла, как они открыли уцелевший, 50-и метровый туннель. Свежий воздух и возросшие надежды несколько взбодрили мурав, но, к сожалению, в то же время сбили пыл и уверенность с тех, кто должен бежать. Нужно было срочно как-то развеять вредные сомнения. От этого могли зависеть наши жизни. Как говорится – «засомневался – проиграл».                                    Думали мы, думали, да так и не придумали – как восстановить боевой дух? Что им та-кое сказать? Как убедить? Единственное, что пришло в головы, а через них и на языки в нашей совместной речи:                                                                         – Муравы! Дорогие и многоуважаемые, гер-р-ои! В ваших щупальцах будущее планеты! Ваша задача, ради памяти ушедших и жизни будущих поколений, сделать всё возможное и невозможное в деле изгнания нехороших людей. Этих убийц алчных, осквернителей мерзких и т. д.                                                                                                В общем, что-то в этом роде мы высказали и подытожили:                                    – Мы останемся пока здесь, с вами, но, если до ночи не будет положительных изменений, все подымаемся. Те, кто бежит: берут плиты и – в бой! Не раздумывая и не сомневаясь! Согласны?                                                                                    Услышав общий одобрительный ответ, мы воспряли и успокоились. Теперь можно расслабиться и, расположившись поудобнее, даже вздремнуть. Но сон не приходил, не приближался. Как когда-то говорили: «Даже на смерть лучше идти отдохнувшим».                  – Ребята, а хотите, я вам свою колыбельную прочитаю? – решился я. – Не так давно её сочинил. Не ахти что, возможно, но сложил-то я её для себя и афишировать пока не собирался. Думаю, сейчас моё выступление, вынос произведения на ваш слушательский суд будет уместным. Не судите строго начинающего поэта-рифмоплёта…                               – Ладно, ладно, командир, достаточно оправданий и прелюдий. Мы все внимание и уже даже глаза закрыли в предвкушении, – прервала, в нетерпении, мою речь Ная.                  – Итак, – начал, выдохнув, я – осень. Перед нами: тихая река, вечер, скала, покрытая лесом на одном берегу, виноградник на другом, в небе – лёгкое облако, заря.                        Представьте на минуту покой и тишину,                                                Стряхните звон и грохот,                                                                   Сотрите лай и скрежет.                                                                  Оставьте шорох листьев, журчание ручья.                                                Кто-то веслом бесшумно в полупустом каноэ.                                                Плеск рыбы, дятла стук.                                                                   Светило ниже, в кроны,                                                                  Где ветер дышит, шелестит.                                                                  Цвета и запахи «сильнеют»,                                                                   Ведь скоро ночь, избушка, сон.                                                            Сейчас же мы веслом, веслом.                                                            Пока ещё плывём, плывём.                                                                  Покой уж рядом, ждём его.                                                                   Наступит ночь, и никого.                                                                  Когда я закончил, с минуту все молчали. Уж не уснули ли они?                               – Замечательно, – похвалила Ная. – Очень успокаивающее рифмосплетенье.       Жаль ко-       роткое. Каждый раз бы его перед сном слушала. Особенно усыпляют, как представишь, слова: вода, весло, каноэ. Продолжение не думаешь натворить?                                           Я пожал плечами:                                                                        – Да не знаю, даже, что там ещё можно добавить? А ты сама как, пробуешь? Есть чем похвастать? Если хочешь, можно совместно «наваять».                                          – Здо́рово! Обязательно попробуем! Но сначала похвастаюсь тем, что уже есть. Только в другой раз. После твоих лёгких и красивых стихов, мои варианты будут несколько неуместны.                                                                                                – Молодец, Гор, – поддержал её Стив, – но не криви душой и не прибедняйся – ведь ты писал и раньше и сказки, и стихи. Так ведь?                                                      – Ну-у, если честно – да, – признался я. – А кто не писал? Не пробовал, хотя бы? Если таковой имеется, то он может смело водой в меня бросить.                                          Брызги в меня, разумеется, не полетели. Все когда-нибудь писали, сочиняли. Кто-то от пения души, кот-то от стенания. Затянувшееся молчание нарушила Ная:                         – А знаете, что я хочу сказать? Возможно жить мне осталось несколько часов, посему, прошу удовлетворить мою просьбу, пойти навстречу моему пожеланию – хочу побыть, хоть недолго, старейшиной, персоной. Договорились?                                                – Почему бы и нет, – встрепенулся и поддержал её Вик. – Я тоже, нет, тогда уж все мы, юноши – персонажи. Согласен, командир?                                                      – Ну разумеется, – привстал я, улыбаясь, – дорогие мои персонажи и, милая персона. Побудем важными. Но одно условие – больше ни тени намёка на сомнение и пессимизм. Настрой должен быть только на удачу и победу.                                                      Поднятые правые руки означали полное согласие и солидарность. На этом все, кроме Наи, успокоились и уснули. Она, вернее, теперь уже, её персона, первая заступила на караул. При всём благоприятном к нам отношении мурав, они, как ни крути, оставались чужими жи-вотными с чужой, покамест, планеты. Что им может взбрести в мозговой отдел туловища, абсолютно неизвестно.                                                                              Вторая причина обязательного караула – внешняя угроза от людей исходящая. Мурав-ские посты, это, конечно же, хорошо, просто замечательно, но наши жизни должны быть в наших ладонях, пальцах, руках, одним словом. Все приборы, детекторы, приёмники, излуча-тели, два карманных миниорудия, Вика и Наи, всё – всё от непосильно напряженного, бди-тельного внимания избавляющее, всё погорело, повыходило из строя. Единственное, что теперь нас отличает от допотопных путешественников, это: кислородная система с ручным насосом, дешифр и две микропушки карманные, шокеры, у меня и Стива. Мы, в отличии первопроходимых новичков Вика и Наи, не включали оружие в боевую готовность и не перекладывали их из защищенного кармана в кобуру к моменту срабатывания импульсной гранаты.                                                                                           По прошествии трёхчасового отрезка времени, потраченного на отдых, мы готовились к подъёму. Последний раз взвешивали и проверяли план действий. Не участвовала только Ная. Она ещё дремала. Будить её, значило бы свершить кощунственный акт бессердечия. Все мы любили и оберегали её. Кто-то как сестрёнку старшую, кто-то как дочь, или, возможно ещё как, но старался скрывать, не проявлять в полной мере свои чувства.                               Как бы то ни было, я постоянно убеждал себя в том, что отношусь к ней, как к родственной душе, и не более того. Хоть бы и хотел относится как к сестре, но не мог. Только вынужден был делать такой вид. Бытует мнение, выражение, что родственники – это навязанные нам друзья. Не знаю. Возможно, доля истины в этом высказывании имеет место быть. В любом случае, родственницей, в смысле кровности, я её не чувствовал, не ощущал. К сожалению, в силу определённых экспедиционных условий, принятых обязательств морального тока, я не могу, пока, позволить себе расслабление и проявление настоящего отношения и чувств.                                                                                     Когда красавица наша пробудилась, мы отправились проверить мурав успехи. Их, к огромному сожалению, не наблюдалось. Более того, стоило поднять забрало шлема, как явственно ощущалась кислородная нехватка. Нам было проще, мы периодически дышали накаченным воздухом, но и он уже, практически, закончился. Нужно срочно на поверхность. Во-первых – накачать баллоны. Во-вторых – расширить максимально выходы на поверхность. В-третьих – град огненный может начаться в любой момент. Мы должны быть готовы.                   – Гер-рои Элла… Великодуги, пора, время не ждёт. К свободе направим свои конечности! – в своём репертуаре попросил всех подняться к поверхности Вик. Мы, негласно, доверили ему, боевой дух поднимающее, общение с копателями. Уж больно он оратор и заводила хороший. Есть, что-то древнегреческое в его выступлениях, былинное в речах.             Старым выходом на поверхность решено было не пользоваться. Он, как бы это сказать, пристрелян, что ли, был. Под прицелом, в общем. В 50-и метрах к западу не поленились, устроили новый ход, с большим тамбуром. Благо, коридор нашли старый, почти целый, ведущий именно туда. В предвыходной камере, предбаннике, предстартовая подготовка, построение.                                                                                           Бежать будем на северо-запад. Огромная территория земли, диаметром два километра ровного, доселе, плато осев, превратилась во впадину, котловину с углублением к центру. В этом-то, самом глубоком, невыгодном месте мы и находились. Двигаться прийдётся, пусть и лёгкую, но в горку.                                                                              Светило уже спряталось за северными горами. В любой момент могли посыпаться метеоры. Муравы закрыли вход в камеру и отступили вниз, подышать. Мы накачали воздух под завязку и начали расширять, максимально, выход. В момент старта каждая секунда будет на счету. Любая заминка чревата плохими последствиями. Выручало то, что большой бугор нас закрывал от проходимцев мирян-«отрицателей». Прозвали мы их так, хочется напомнить, потому, что в их правилах, принципах, отвергать, отрицать чистое, светлое. При этом мастерски могут прикидываться праведниками, вводя в заблуждение не только лучшие детекторы, но и профессиональных проверяющих. Даже под гипнозом. Противники они, для нас, очень сильные и коварные. Что уж тут говорить о доверчивых муравах, поверивших в их лживые посулы и обещания отблагодарить щедро и подпустивших слишком близко.