Стараясь не проявлять излишнего любопытства, я все же приметила, что на лицах парней не отразилось ни капли дружеской или братской любви.

— Хоть милая Катерина и не пошла под венец в своей родовой тиаре с наследником Горных Ветров, но приятно видеть, что истинную мужскую дружбу ничто не способно разрушить!

Такую издевку уже было сложно пропустить мимо ушей: Матвей хотел что-то сказать, но в разговор вмешался Леонид Кривич:

— Полно вам, господин Грачев, ворошить прошлое! В столь праздничный день вы успели переворошить все тягости последних лет! Лучше пожелаем юным сударям и сударыням успешного учебного года, чтобы они взяли то, что им положено получить от образования в Академии, и лишь увеличили честь своих родов!

Мы ответили поклонами и словами благодарности, но на самом деле все чувствовали самую настоящую признательность за то, что он вовремя прервал монолог Грачева. Какой бы апатичной ни казалась его дочурка, сам он был воплощением желчи.

Переваривая услышанные сплетни, я упустила момент, когда зал снова стал наполняться парами: пришло время для третьего танца. Тут меня накрыла тревога, так как я не была приглашена, и мне не хотелось оставаться в кругу этих драконов, когда Матвей будет вынужден пригласить одну из девушек. А они уже вовсю бросали взгляды на каждого из кавалеров.

Первым сориентировался Скуратов, пригласив сударыню Мирославу. Она не стала тратить время на излишнее кокетство, и с обворожительной улыбкой приняла приглашение. Странно, но его мрачность и ее лучезарность отлично сочетались, будто были созданы друг для друга.

Я очень боялась услышать эти слова, но они прозвучали:

— Сударыня Кривич, согласны ли вы принять мое приглашение на танец? — обратился Матвей к Ольге.

Подобно сестре, она ответила с милой улыбкой, и я лишь старалась не выдать овладевшего мной разочарования. А чего я ждала? Третий танец мы не могли танцевать вместе, а после помощи ее отца Матвей был обязан оказать любезность в ответ. Только что делать мне?!

— Благодарю вас, сударыня, за честь! Но сначала я сопровожу сударыню Стрелицкую, и сразу же вернусь!

Грачев что-то возразил, но Матвей не дал ему времени развить мысль: он быстро откланялся, и потащил меня за собой. Образовавшаяся толчея дала возможность ускользнуть из их поля зрения.

— Мне так стыдно, Элиф, что тебе пришлось все это выслушать!

Не сразу поняла, что он назвал меня по имени, нарушив условности.

— Но нашу семью есть кому недолюбливать, хотя от всей семьи я один и остался. Сестре тоже достается порой от этих шакалов, но ничего, я сумею нас защитить. Однажды я встану во главе рода, и они не посмеют больше унижать Ясногоровых и их близких!

Впереди показалась Аглая, мило беседовавшая с самим Крутороговым.

— Сударыня Стрелицкая! — с улыбкой воскликнул он. — Рад вас видеть, и рад, что представление прошло успешно.

Я с облегчением выдохнула, радуясь, что смогу провести ближайшее время рядом с моей наставницей, и от ненужных приглашений меня оградит уважаемый попечитель.

— Сударь Ясногоров, позвольте и вас поприветствовать!

Матвей ответил на его любезность, и спустя несколько минут светской беседы вежливо откланялся. Мне не хотелось, чтобы он уходил, но намек на последующие танцы, уже не церемониальные, слегка успокоил.

— Итак, сударыня, поделитесь своими впечатлениями от вечера! Для нас важно, чтобы ученики из людей чувствовали себя здесь комфортно. Мы изо всех старались сделать праздник незабываемым!

Да, их стараниями мне сейчас здесь позориться в омерзительном платье, а не блистать нарядами. Лишь знакомство с Матвеем спасло от заранее уготованной участи пугала! Хотя многие вокруг говорили, что Круторогова, покровительствовавшего ученикам-людям, специально отозвали, чтобы без его ведома сделать нас посмешищем.

— Благодарю за заботу, господин Круторогов! Этот вечер действительно сложно будет забыть!

Интересно, знает ли он, что служебное рвение попечителей опустилось до вульгарного платья от госпожи Ламбер, пока другим ученицам этот же дом мод предоставил потрясающие наряды? Думаю, да: его глаза лучше всяких слов обещали задать жару коллегам из попечительского совета.

Толпа расступилась, пропуская необычную пару. Я узнала Ярославу, ту самую драконицу, о которой не хотел рассказывать Матвей. Под руку ее вел сурового вида мужчина с военной выправкой и иссиня-черными волосами, которые едва тронула седина на висках.

— Драконы Морского Шторма, Кристофер Беломорский и его дочь, сударыня Ярослава, — с уважением произнес Круторогов. — Как это прекрасно, танец отца с дочерью! Полагаю, многие последуют их примеру.

Действительно, счастливые родители с самыми разными чувствами вели своих дочерей для церемонии последнего танца, но никто не походил на этих двоих «штормовых» (как я впоследствии узнала, это одно из прозвищ их рода). Беломорский излучал гордость, которая не граничила с гордыней, а была вполне объяснимой: гордость дракона, который всю жизнь провел в суровых условиях, обеспечивая безопасность родным землям, не зная при этом самому безопасности. Его дочь не уступала ему, смотря только на отца, не замечая никого вокруг.

— Видят предки, тяжело оставаться в стороне, когда дело касается заключительного танца, — с неожиданным волнением сказал Круторогов. — Вы позволите пригласить вас, сударыня?

Я совсем этого не ожидала, но он протянул руку, и было бы невежливо отказать, да и причины подходящей не наблюдалось.

Мы заняли место в самой дальней части зала, подальше от знатнейших гостей, что позволило свободно двигаться, не находясь под прицелом любопытных глаз. Общество с большим вниманием приглядывалось к лорду Дартмуру, Беломорским и прочим знатным драконам. Зато Круторогов сиял улыбками, казалось, будто это его сегодня приняли в Академию, а не меня. Судя по тем сплетням, что я слышала, у него нет семьи, а единственный сын умер давным-давно, так что ему не пришлось танцевать со своей дочерью, как иным гордым отцам. Интересно, представлял ли он сейчас, что я — его дочь? Или он просто искренне наслаждался танцем?

Однако лишь на время нас оставили в покое: наверное, ближе к середине танца большое количество драконов перетекло в нашу часть зала, чтобы полюбоваться известным правоведом из попечительского совета, к которому прислушивается правящая семья, и мной — выскочкой из людей, в фамильной диадеме из небесного металла.

— Вы произвели фурор, — негромко сказал Артемий Круторогов, когда мы приблизились друг к другу.

— Они меня ненавидят.

— Драконы уважают тех, кто способен привлечь их внимание без лести и подхалимства. Мы ценим мужество и достоинство.

Возможно, в чем-то он был прав, так как я улавливала разные взгляды, от откровенно враждебных до почти одобрительных.

Музыка смолкла, зал громко аплодировал, семьи спешили к своим отпрыскам, чтобы выразить тонны восторга, и от этой картины мне стало не по себе. Меня-то здесь никто не ждет, никто не станет хвалить меня, заливая родительской любовью сверх меры.

— Господин Круторогов, какая честь видеть вас сегодня!

— Это для меня честь, господин Беломорский, что вы почтили наш праздник своим присутствием! Слишком уж редко доводится видеть главного защитника северных земель!

Разглядывая его вблизи, я была поражена суровой красотой дракона. От одного взгляда на него можно было преисполниться почтением и уважением, однако в нем не сквозило высокомерие, наоборот, он казался воплощением благородства и военной строгости.

Зато его дочь, несмотря на великолепную внешность, прожигала меня глазами, переводя взгляд с диадемы на лицо, будто пытаясь понять, чем я заслужила такую честь.

— Вы как всегда добры! Позвольте представить мою дочь, сударыню Ярославу. Сегодня ее приняли в Академию, и мы просто не могли пропустить такое важное для всей семьи событие, хотя, признаюсь честно, оставлять пост мне не совсем по нраву.

— Отцовские обязанности, — с улыбкой отозвался Артемий, и галантно поцеловал руку Ярославы. — Рады принять вас в наши ряды, милая сударыня! Уверен, это место станет для вас вторым домом, и вы принесете честь своему славному роду успехами и достижениями!