Радует Университет. Студентов-лекарей не отпустили на летние каникулы. Для них организовали курсы подготовки для лечения косты. Химики и травники готовят дезинфекционные растворы и лекарства во вновь образованной лаборатории. Студенты других факультетов, кто изъявил желание, либо проходят курсы подготовки помощников лекарей, либо работают в мастерских, либо пошли служить в гарнизон, где из студентов организовали отдельный отряд. Конечно, два месяца форы, которые дала нам Прорицательница — большой срок, но и его оказалось мало. Как я жалею о той неделе, когда вместо того, чтобы заниматься делом, мне пришлось разбирать конфликт между графом и князем.

Улицы и площади забиты народом. Отряд стражников из Магистратуры не справляются. Порядок держат вои гарнизона. Я приказал всем быть в масках и перчатках. Они были недовольны, но ничего, здоровее будут. Конец июля. Жарко, а они в черной форме на пекле. Им тяжело. Я их понимаю. Разрешил не надевать камзолы, быть только в рубахах, и не носить тяжёлые мечи. Им выдали легкие бамбуковые палки с петлей на конце. На боку, на поясе фляга с кипяченой водой, бутылка с дезраствором и сумка с полотенцем, которое они по мере необходимости они должны смачивать в дезрастворе и обтирать кожаные перчатки. Обыватели острят: «Что вояки, и выпивка, и закуска с собой? Рожи закрыли, чтобы ваши пропитые морды видно не было? Знаем мы вашу королевскую службу — войны нет, так лежи и винцо попивай». Парни на провокации не поддаются (не зря я их муштровал), патрулируют улицы, всех с признаками болезни на лице сопровождают в госпиталь. Те сопротивляются, тут и палка в дело идет.

Я тоже участвую в патрулировании. Объезжаю ярмарку, площади, госпитали. Бываю везде, где есть большое скопление людей. От меня и моего черного коня люди шарахаются в стороны. Говорят, что Эвелина называет меня Черным Человеком. Смешно.

Торговца фруктами их южного королевства мы все-таки проглядели. Не мудрено. По традициям той страны у него голова была замотана платком, рукава у рубахи длинные, а на лице большая черная борода, поэтому язв не было видно. Собрали его вещи, повозку и вместе с трупом отвезли подальше от города и сожгли. Решили не хоронить в землю, незачем её загрязнять.

Единственная отдушина в этой круговерти — это встречи с Эвелиной. Утром я жду птичьего хора, который она устраивает каждое утро. Выхожу с Бюрюсом, гуляем. Полчаса радости. Я разрешил ей пойти на Королевский бал в конце праздников — пусть девочка порадуется, когда ещё придется, а защитить там я её смогу. Она посетовала, что у неё нет платья. Я не решился предложить ей своих денег, повёл к казначею и велел выдать оплату за два месяца, тот по привычке, решил откусить кусок, но я так на него посмотрел, что он стушевался и выдал всю сумму. Она смотрела на эти деньги с таким удивлением и восторгом! Я много бы дал, чтобы почаще видеть такое выражение её глаз. Я знаю, она радовалась не деньгам, а возможности на собственные деньги купить платье к балу. Денег, по правде сказать, было не очень много. За платье Изольды три месяца назад я заплатил в два раза больше. Кстати сказать, её счастливый брак с маркизом состоялся. Так что пусть он теперь расплачивается.

Через два-три дня Эвелина сказала, что заказала платье, купила туфли, а остальные деньги потратила, чтобы купить какие-то ткани для какой-то Нинель, и на украшение денег не осталось. Она была совсем не огорчена. А я обрадовался, побежал в ювелирную лавку и долго выбирал, что её подарить. Наконец выбрал жемчужную подвеску на цепочке из белого золота и серьги, где жемчужины болтаются на таких же цепочках. Купить дорогое украшение побоялся. Боюсь, что и это она не примет. Она может. Она слишком независимая.

Боги мои, кто объяснит мне, почему я, взрослый мужчина, робею перед этой девчонкой как юнец? Я знаю, я — человек сильный, волевой, могу дать приказ и могу заставить его выполнить. Рядом с ней я чувствую себя мальчишкой, который неосторожным словом, делом, движением может её обидеть или доставить какое-то неудобство. И чем дальше, тем хуже. Я готов посадить её под колпак, чтобы ветер лишний раз не дунул, чтобы дождинка не упала. Такое со мной впервые. Действительно, любовь делает нас немножко идиотами…

Дорогой Учитель, вчера был Королевский бал. Это было так замечательно, так замечательно, что и рассказать об этом очень трудно, но я постараюсь.

Утром, как всегда я поздоровалась с солнцем, небом и всем живым, погуляла с Брюсом, позавтракала. Только я взяла книжку, как пришла Тая и сказала: «Эля, (она меня так зовет), Эля, пора готовится к балу» — «Рано ещё» — отвечаю я. — «Как рано?! Только с Вашими волосищами мы полдня провозимся». Она приготовила ванну, налила туда чего-то вкуснопахнущего, «замочила» меня в ней, вымыла голову, ополоснула, завернула в полотенце, положила на кровать и долго втирала какой-то крем по всему телу. Потом выщипывала брови — больно-то как! Потом взялась за руки и стала ругаться: «Эля, Вы совсем не бережете свои руки. Посмотрите, все пальцы исколоты!» Да, исколоты, но я же у Нинель работала. Она покрасила мне ногти в светло-розовый цвет и ещё цветочки нарисовала. Потом она стала красить ногти на ногах. Тут уже стала возмущаться я: «Тая, зачем? У меня все равно закрытые туфли». Она посмотрела на меня как на дурочку и ничего не сказала. Моя служанка из меня верёвки вьет — что хочет, то и делает. Шучу. Мы с Таей очень дружны, а у меня здесь так мало друзей, только Брюс, ЧЧ, Нинель и она. Потом она расчесала мои волосы, потом принесли обед, а после обеда Тая взялась за мою прическу. Действительно, это заняло несколько часов. Как только у неё терпения хватило? Наконец, мы надели платье, завязали пояс из алого атласа. Она снова усадила меня перед зеркалом, покрасила губы, сделала румянец на щеках, провела кисточкой по векам. «Брови и ресницы красить не буду — они у Вас и так черные, — сказала она, ещё раз посмотрела на творение рук своих и удовлетворенно добавила — Вот теперь Вы у нас настоящая красавица!» Я посмотрела на себя в зеркало и очень себе понравилась.

Пришёл ЧЧ. Я видела, что тоже ему понравилась, и мне стало легко-легко. Он подал мне коробочку. Я её открыла, а там ТАКОЙ кулон, ТАКИЕ серёжки!!! Ничего красивее я в жизни не видела! Большая жемчужина на светлой цепочке, и серьги — тоже жемчужины, но поменьше, и тоже на цепочках. Посмотрела на него: «Это мне?» — «Да. Это подарок» — «Спасибо. Я буду его очень беречь и дорожить им!» — «Я рад. Позволь застегнуть».

Он застегнул мне кулон сзади, Тая надела серёжки. Так вот зачем она заставила меня неделю назад проколоть уши!

Должна сказать, что ЧЧ был тоже хорош. Он, как всегда был в черном, только обычный суконный камзол сменил на бархатный, надел блестящие сапоги из мягкой кожи, а шёлковая рубашка и шерстяные порты тоже были из очень дорого материала. После того как мы с Нинель обошли столько магазинов, я теперь в этом хорошо разбираюсь. Волосы гладко зачесаны и сзади перевязаны черной лентой. Чего-то не хватает? «А где Ваша шпага?» — спросила я. — «Эвелина, не беспокойтесь. Я и без шпаги смогу Вас защитить». Он был очень красивым, хотя и не улыбался, и лицо его было серьёзным. Положил мою руку на свою, и мы пошли. Я очень гордилась тем, какой у меня замечательный кавалер, и мой нос поднимался всё выше и выше.

Почему-то в бальный зал мы вошли не через центральный вход, а через боковой. Зал был великолепен. Было много света, горели люстры на потолке и светильники на стенах. По залу в красивых платьях прохаживались дамы, рядом с ними такие важные мужчины. Вошли Король и Королева. Дамы сделали реверанс, мужчины поклонились. Я тоже сделала реверанс, как меня учила Г-жа Жозефина. Заиграла музыка. Король и Королева начали танцевать. Вдруг ЧЧ предложил мне руку. Я даже растерялась. Я хотела танцевать! я мечтала танцевать! Но чтобы так сразу… Я положила руку ему на плечо. Он сделал первый шаг, и мы поплыли в вальсе. Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три. Сначала я боялась наступить ему на ногу или сделать что-нибудь не так, но он так уверенно вел меня, что я полностью отдалась его рукам и уже больше ни о чем не думала. Зал заполнился танцующими, но мы никого не задели, и никто не толкнул нас.