«Жадность тебя, невестка, и погубит», — подумала я и стала собираться. Тон её сразу сменился. «Эвелиночка, подари мне это, подари мне то. Дай денежек, а то, ухаживая за твоей мамашей, мы так поистратились». Нет уж, голубушка, ни одной тряпочки, сшитой руками Нинель, ты не получишь. А деньги? Я же знаю, сколько у тебя в кубышке припрятано. Это и мамины деньги. Сколько лет она работала на вас, не разгибая спины, когда ты притворялась то беременной, то больной. Как только умудрилась детей-то родить, а они такие хорошенькие. Мальчик и девочка. Совсем маленькие. Смотрят на меня, зажавшись в угол. Я видела, как они плакали, когда хоронили бабушку, я знаю — они её очень любили. Милые мои племянники, я вас не брошу. Дайте, только мне самой как-нибудь устроится.

Дорогой Учитель, наконец-то в моей жизни, появились покой и стабильность.

Когда я ушла из родительского дома, брат подвез меня к станции. Мы все время молчали. Говорить было не о чем — чужие люди, только кровь общая. Может быть, братик, когда-нибудь мы и сядем с тобой друг напротив друга и будем говорить. Ты — о своей жизни, я — о своей. Мы же родственники и когда-то были семьёй. Может быть, когда-то станем ею вновь? Но не сейчас. Обида на то, что ты — мой старший брат, не защитил меня, ещё слишком велика…

Села в дилижанс, поехала «куда глаза глядят». Похоже, это становится привычкой. Ехали мимо большой красивой деревни. «Вот бы жить здесь!» — подумала я. Дилижанс остановился. Пассажиры отправились обедать и отдыхать, а я спросила у почтового работника, нет ли здесь дома на продажу. Он сказал, что есть маленький дом и продают его совсем дёшево, потому что там умерли люди от коросы и жить там никто не хочет. Дом этот принадлежит старосте деревни. Он построил его для стариков родителей, куда их переселил, а сам остался жить в большом доме. Это они умерли во время эпидемии заброшенные без помощи и поддержки. Я нашла старосту. Он действительно запросил очень маленькую сумму. Я сразу же заплатила. Потом я слышала, что жена старосты очень ругалась, что он так продешевил. Вот люди! Пусть лучше сгниёт, чем они какую-то мнимую выгоду упустят.

Дом стоял на окраине. Был маленьким и крепким. Рядом с домом — двор с садом, довольно запущенным, колодец, небольшой хлев для скота. Красота! Я принесла вещи. Сходила в магазинчик и аптеку, купила всё необходимое, засучила рукава, подоткнула подол, завязала рот и нос платком и принялась за работу. Сначала сожгла в печи все тряпки, ненужные деревяшки и все то, что горело, и было мне не нужно. Нагрела воды в большой кастрюле. Потом с дезраствором, нашёлся в аптеке и такой, вымыла стены, потолок, пол, всю деревянную мебель, глиняные плошки, металлическую посуду. Помещение было небольшим: маленькая кухня со столовой, спальня, маленькая ванна, туалет, самой примитивной конструкции. Грязи было много, и я очень устала, не смотря на мой Дар, который как всегда помогал мне. Легла на деревянный настил кровати и мгновенно уснула.

Утром пригласила работников, один из них сползал на крышу и сказал, что крыша и печная труба исправны. Они выкрасили стены дома в голубой цвет, а рамы окон — в белый, почистили и отремонтировали колодец, поправили хлев, выкосили траву и выкопали несколько грядок за домом и одну перед ним для клумбы. Я их заставила надеть маски, которые я сделала из полос сложенной новой ткани, велела чаще мыть руки в дезрастворе, когда будут уходить — вымыть обувь, а дома вывесить на солнце на несколько дней одежду, в которой работали. Болезнь ушла, но мало ли что.

Внутри дома всё красила сама. Стены и потолок — в белый цвет, всё остальное: кровать, полки, стулья, столы, вешалки, комод — в голубой. Может быть, я бы и другие цвета использовала, но в деревенском магазинчике были только белый, голубой и черный. Не хочу ни черного, ни серого! Хотя одну баночку с черной краской пришлось купить. Я смешала её с голубой. Цвет получился почти синий. Ею я выкрасила пол.

На следующий день я купила в магазине ткани: белые для постельного белья и весёлые в цветочек для занавесок, плотную в полоску для матраса и подушки. Нашла мастерицу. Мы с ней всё раскроили, она принялась шить, а я пошла на рынок, купила семян цветов и овощей. После пошла в магазин и купила чашку с блюдцем, чайничек заварной, столовые приборы, пару ножей разных размеров, две тарелки — большую и маленькую. Так же я купила плед, пару полотенец, скатерти на столы и отправилась домой.

С утра я вышла в сад, позвала птичек, поздоровалась с солнцем и всем живым и принялась за работу. Сделала грядки, посадила всякие овощи, семена которых нашлись в магазине. Перед домом сделала клумбу, посадила цветы. Вырезала сухие ветки у кустов и деревьев в саду. Пришла мастерица, принесла заказ. Я набила матрас и подушку сеном, которое за это время уже успело высохнуть. Застелила постель, повесила занавески, постелила скатерти. Посмотрела вокруг себя и осталась довольна. За сколько дней Боги устраивали мир? За шесть? Я управилась за четыре. Я молодец!!!

Так я стала жить в своем маленьком мире. Я хотела только одного: не трогать никого, и чтобы никто не трогал меня. Так оно и было первое время. Я рисовала фасоны для журнала «Осень-Зима». Решила, что модным цветом в этом сезоне будут оттенки коричневого, а цвет волос — каштановым, хи-хи-хи! Ухаживала за садом. Вскоре у меня появилась подруга — корова Малька. Она давала молоко, которое я пила, а из оставшегося делала масло, творог, сыр. Всему этому я научилась прошлым летом в деревне. Малька гуляла по саду, щипала траву, я сидела на скамейку под деревом и рисовала.

Боги мои, как хорошо!!!

Дорогой Учитель, как ни жаль, но идиллия продолжалась не долго. От людей на деревне не спрячешься.

Я же травница, а июнь-июль самое благодатное время для сбора трав. Я собирала самые разные растения. Одни из них я сушила, из других делала мази и настойки. Однажды в магазине одна женщина пожаловалась на боль в спине. Я дала ей мазь. В другой раз пришла другая с больными зубами. Я дала ей настойку. И потянулись — одна за другой, одна за другой. Придут, усядутся возле стола и начинают ныть про свою плохую жизнь и про мою расспрашивать: откуда я? да как? почему незамужем? есть ли у меня кто? а вот у неё сосед (брат, племянник, сын, знакомый и т. д.) такой хороший парень! Вот так приходить незваными, долго говорить, отрывая человека от дела, считалось у них хорошим тоном. Как же так, прийти и не поговорить, не «покалякать», как они это называли? Не вежливо. Вот и приходили, калякали. Я раздражалась, жалела времени и в долгие разговоры не вступала. Они считали меня зазнайкой и гордячкой, но всё равно предпочитали мои мази и настойки мазям и настойкам местной травницы. Денег я брала мало. Природа мне всё бесплатно даёт, а банки-склянки приходится поеупать.

Да тут ещё мужики одолели. Дом стоял на окраине, и они облюбовали место у забора моего дома для посиделок. Поставили скамейки. Соберутся по вечерам, начинают дымить свой вонючий самосад и гоготать, чтобы, значит, мое внимание привлечь. Я запиралась, не выходила. Наконец, я появлялась и начинала ругаться. Я — девушка из госпиталя и в моем словарном запасе не только медицинские термины. Они удивлялись, откуда я — городская девушка — такие слова знаю, но, похоже, это их только веселило. Кое-кто пытался руки распускать, но я недаром провела прошлое лето в гарнизоне, показала им несколько приемчиков рукопашного боя, из них кое-какие запрещенные… Приставать перестали, но посиделки продолжались и это ужасно раздражало.

Кумушки повадились меня сватать своим братьям, племянникам (см. выше). Те приходили принаряженные, приосанившиеся, ходили гоголем, смотрели свысока — вот, мол, я какой. Я смотрела и сравнивала. Мне было с кем сравнивать. Я вспоминала ЧЧ. Все они против ЧЧ, как 1 против 100 или даже 1000.

В какой-то момент я поняла, что долгой моя жизнь здесь не будет — они меня выживут. Поэтому не очень удивилась, когда в одно прекрасное утро к моему дому подошла толпа. Впереди старостиха с травницей, за ними женщины и мужики. Так они и стали перед домом: впереди старостиха и травница, за ними женщины, среди которых я заметила тех, кто приходил ко мне за лекарствами, позади — мужики, среди тех тоже были любители посиделок.