Тысячей осколков разлетелся хрусталь на щите, создав отверстие через которое звуковая волна Гласа смерти точечно проносилась вперёд, взрывая головы ксеносов и порой заставляя падать без чувств союзников. Проклятый артефакт принадлежал не Тзинчу, но он испытывал непередаваемое удовольствие, когда играл с чужими игрушками. Но конечно ему куда больше нравилось смотреть за тем, как его план претворяется в жизнь. То что случится здесь считалось им одной из лучших его пьес и первым аккордом апофеоза Великого Манипулятора.

Все фигуры были расставлены и точно следовали заданному сценарию, однако всё же нечто заставляло его раз за разом возвращаться к этим событиям и пытаться усмотреть в идеале ошибку. О всём этом я не думал, хотя следовало бы. Однако всё происходящее для меня не было прошлым, что уже случилось. Для меня оно было настоящим, где я считал вполне возможным что-то изменить и возможно нарушить планы тёмных сил.

Как иронично, Мордред считал также.

Подкрепления из соседних систем уже летели к Герелиане, отчаянное нападение одиннадцатого легиона было сродни прыжку в пасть дракона. И чем хуже становилась ситуация, тем мрачнее становился Мойран и громче начинали шептать голоса тёмных богов. Верный сын Императора уже не мог остановиться, оставалось лишь идти до конца и уповать на судьбу. Это было очевидно, предсказуемо и глупо.

В это же время пространство вокруг и внутри флагмана "Фортуна" начало искажаться. Слишком много психической энергии сконцентрировалось в одном месте, а когда Мойран понял, что наступление увязло, он был вынужден сделать ещё один шаг навстречу своей судьбе. От мощи проводимого обряда задрожал космический корабль, а естество каждого человека оказалось подвержено испытанию, что было куда страшнее наземных боёв.

Адам чувствовал, что происходило нечто от чего нельзя было защититься. Неведомая сила меняла законы мироздания и демонстрировала мощь, которая с первых времён направляла весь мир смертных. Единственным шансом экипажа стало упование на веру. Цепляясь за книги и иконы, твердя молитвы, они пытались обратить на себя Его внимание, вмешаться в ужас и вернуть заблудших на путь истины.

Так Адам и сам не заметил, как стал центром проповеди. К нему пришли тысячи людей, что толпились в зале и ведущих к нему коридорах. Он не был религиозным, не мог похвастаться знанием религиозных трудов, да и вообще лишь недавно начал использовать веру. Однако когда к нему пришёл один человек, затем второй и третий… они просили об исцелении, которое не могли дать ни лекарства, ни знания, ни хирургические операции.

Лекарством стала вера, ведь рана была в душах, но как и все доктора, Адам прекрасно понимал, что всё есть яд и лекарство. Вопрос лишь в дозировке и в том как скоро вера станет опиумом для народа. Его это пугало, но он ничего не мог сделать и сам наставлял всех, рассказывая о том, во что сам не верил.

— Не важно какие слова и в какой последовательности вы говорите, важен посыл и чистота ваших намерений, — объяснял Адам, чувствуя себя подлым лжецом и разрывая собственную душу при каждом взгляде в глаза, что были полны надежды. — Но помните, что очень многое зависит и от вас самих. Император один и Он неустанно сражается за нас, так сделайте сначала всё, что в ваших силах. Ведь именно для этого Он и направил вас сюда.

Внезапно у Адама образовался ком в горле. Он уже видел как на потолке заиграли тени. Тогда всё тоже началось с такой мелочи. Однако в этот раз Мойран намеренно вёл своих последователей в ад, веруя в то, что пройдя это испытание мы все станем сильнее и заслужим прощение Императора. Но чем сильнее мы стремились к этому, тем дальше уходили от света Истины.

Не в силах справится со своим голосом, Адам обратил внимание на своего помощника. Молчаливого седого мужчину, который проводил почти всё своё время на коленях, сжимая амулет с Его Ликом и бубня что-то себе под нос. Он был единственным выжившим в той демонической бойне на проклятом отсеке нижней палубы. Его выживание было чудом и очень быстро он стал мессией, святым, который по мнению простого люда знал что-то непонятное им.

В это уже почти поверил и сам Адам, а когда давление тёмных сил стало слишком сильным, он обратился за помощью к мессии. Настало время откровения, если не сейчас, то никогда. Подойдя к нему под взоры всех собравшихся, Адам просто посмотрел на святого и тот всё понял без слов.

— Я смиренной жил и служил кораблю с момента своего первого вздоха. Рождённый во тьме отсека, никогда не ступавший на землю и не видевший морей, я знал лишь сталь и пустоту, что стала для меня домом. У меня ничего не было и было всё. Я не купался в роскоши и каждый день думал лишь о том, где бы достать еды на ужин. Мои мозолистые руки перетаскивали тонны грузов, но я никогда не жаловался, ведь в моей каюте меня ждала семья. Моя любимейшая жена и светлые дети… — говорил святой, а руки его начали дрожать, костяшки побелели и даже раздался хруст суставов, столь сильно он сжал амулет. — Я был с ними, когда кара снизошла на нас за наши грехи.

Все внимательно слушали его и не могли отвести взглядов. Словно павшие жертвой какого-то заклятия, все собравшиеся стали невольными узниками каждого его слова. Свет засиял во тьме, где блуждали невинные души и теперь настало выйти к Истине.

— Голоса вопили повсюду, лики чудищ искажали корпуса и кровью плакала "Фортуна", мой дом погрузился во мрак. Одним за другим люди сходили с ума и взглянув в глаза своей жены, занёсшей нож, я понял… понял насколько бездонной может быть боль и сколь слаб человек перед тьмой, ожидающей нас там, где мы её никогда не ждём, — голос святого начал срываться, он перестал моргать и начал трястись, из-под ногтей пошла кровь, окропляя покрывшийся инеем пол. — И голос сказал мне, что я должен сделать. И я сделал этот, не сомневаясь ни секунды. Одним за другим я убивал всех предателей и безумцев, что стали жертвой собственных грехов. Трубой я проломил её череп, ножом вскрыл горло одержимого солдата из его лазгана расстрелял предателей Веры. Император вёл меня, я стал проводником его воли!

В ужасе Адам вскочил, но оглядевшись полностью осознал, что происходит. Было поздно что-то менять и лучшее, что он смог сделать — сбежать, снова.

— И чтобы пройти через это безумие и спасти свои души вы должны доказать силу своей Веры! — закричал безумец, а кровь начала течь из его глаз и ушей, меняя реальность вокруг и раскрывая завесу, через которую наружу пытался вырваться демон. — Жертва! Только она может спасти вас! Чем больше вы отдадите, тем большую значимость приобретёт ваша цель! Во имя Его я убил свою семью и друзей, а сейчас отдам и жизнь! Император говорит во мне!

На пол со звоном упал амулет, в котором исказившись варпом застыл хмурый лик Императора, чей образ приняли тёмные силы, толкнув в пропасть ещё одного смертного, что потянул за собой тысячи других. Одним за другим все, кто слышал эту речь, начали убивать себя и друг друга, веря в то, что делают это по воле Императора ради спасения своих душ.

Лишь Адам бежал, расталкивая безумцев, которым не было до него дела. Они приносили ценную жертву, а Адам таковой не являлся, ведь здесь не было его родных или друзей, что уж там, за столько лет в космосе Адам каким-то образом умудрился остаться одиноким, несмотря на то, что через него прошли десятки тысяч пациентов.

— Тревога! ТРЕВОГА!!! — кричал Адам, прорываясь из коридора и надеясь, что его кто-то услышит.

И его услышали. На очередном повороте Адам врезался в космодесантника словно в стену. Ошалевшим взглядом он оглядел того, а также отряд, который уже знал о случившемся.

— Демон прорвался там! В зале! Они все… они все слушали его и… и теперь убивают друг друга, нужно что-то… — начал в панике объяснять Адам, но вдруг замолчал.

Разбираться в том, что произошло было некогда. И пусть даже была вероятность, что Адам действительно не был одержим и не являлся причиной случившегося, однако в любом случае надёжнее было убить всех. Враги сгорят в праведном огне, а невиновным придётся исполнить роль мучеников.