Даже не посмотрев на Шая, Мойран молча последовал за Космическими Волками направляясь на встречу со своим братом. Им предстоял крайне непростой разговор, о содержании которого Мойран уже всё знал. Здесь не нужно было быть гением, как и сам Леман Русс был крайне предсказуем. Обвинение уже звучали в разуме Мойрана, поступь которого становилась всё тяжелее и вдруг появилась даже отдышка. Будто незримые кандалы тянули его к земле, ужасая всех, кому не посчастливилось увидеть примарха в столь разбитом состоянии.

Уже перед входом на капитанский мостик навстречу примарху вышли офицеры, жестом поприветствовав своего примарха. Леман Русс велел всем покинуть мостик, чтобы поговорить наедине с братом, даже его вернейшие сыны в какой-то момент просто перестали сопровождать Мойрана. Никто не мог подслушать этот диалог, кроме тех, кто уже поселился в давших слабину душах.

— Здравствуй, Мойран. Признаться, не думал, что наша встреча произойдёт в столь гнетущей обстановке, — многие считали Русса не только прямолинейным, но и довольно… прямо скажем глупым и чёрствым, однако за личиной варвара скрывался как великий стратег, так и весьма просвещённый разум, пусть и неспособный тягаться с другими примархами и всё же затмевая большинство простых смертных.

— Избавь меня от этой светской беседы и прямо заяви об истинной цели своего прибытия, — устало произнёс Мойран и скинув с плеча свой могучий меч, опёрся на него обеими руками.

Русс же ответил не сразу, проведя взглядом по оружию своего брата. Этот гигантский меч был выкован самим Великим Железным Отцом, жестоким и пугающим Горгоном, примархом Железных Рук Феррусом Манусом. Назывался меч Вирдом, который отсылал к мифологии древних народов Терры. И так уж получилось, что на высоком готике не было точного слова для перевода и ближайшим по значению словом было предназначение, высшая жизненная цель, предопределённая всякому с момента его рождения.

И меч этот был великолепен, не столь изящен как многие другие творения, но в прочности своей и остроте превосходил многие другие клинки примархов. В руках же Мойрана Вирд становился воистину смертоносным оружием, способным разрубать на кусочки врагов вместе с их доспехами. А если уж каким-то образом броня выдерживала натиск примарха, то переданный импульс почти наверняка ломал кости и оставлял на доспехах ужасные вмятины.

Как можно догадаться, Феррус Манус вовсе не из скуки решил выковать этот меч. В отличии от многих других братьев Мойрана, Феррус никогда не относился к нему и к его легиону предвзято. Феррус в целом считал всех предельно равными, пусть и с некоторыми свойственными странностями. Будь ты яростным Ангроном или педантичным Жилиманом — ты в первую очередь орудие Императора, одно из многих в обширном арсенале.

Однако всё же не все могли похвастаться оружием выкованным Феррусом, ведь подобное говорило скорее уже о личных отношениях. И Ферруса очень подкупала скромность Мойрана, который был лишён горделивой спеси, как большинство других примархов. Мойран делал то, что был должен и при этом в отличие от некоторых других своих братьев, не стремился корчить из себя мученика, которого недостаточно почитают. Как и в характере Мойрана Феррус сумел разглядеть невероятную силу, которой порой Великий Кузнец даже завидовал.

И смотря на этот меч Леман Русс вдруг тоже вспомнил, что большинство его знаний о Мойране — слухи, появившиеся невесть откуда и расплодившиеся словно зараза. Делалось ли это намеренно? Нет, в этот момент Леман Русс во всём обвинил случайность, ведь и представить не мог, что кто-то посмел бы намеренно осквернять репутацию одного из легионов самого Императора.

— В эфире вокса мы перехватили просьбу о помощи и тут же примчались, — заявил Леман Русс, выжидающе изучая лицо Мойрана и пытаясь считать каждую эмоцию. — Кроме того, я прибыл лично лишь исключительно из-за того, что источником был твой флагман.

— Мы бы справились сами, — не то от боли, не то от нежелания принимать помощь и казаться слабым, скривился Мойран. — Просто Шай…

— Шай верно оценил ситуацию и не видел причины что-то скрывать от своих братьев, — тут же Мойран был прерван, а в голосе Леман Русса появился холод. — Я слышал о случившимся между тобой и Львом конфликте. Неужели ты не уничтожил эти мечи? Как ты только додумался переплавить столь опасный артефакт? Откуда у тебя знания и возможности, Мойран? Почему в твой разум вообще проникли мысли, что подобные действия разумны? Неужели мрак гордыни затмил взор и тебе, вслед за Магнусом?

— Ты пришёл сюда не в роли помощника, а в роли судьи, не так ли? Император послал тебя, верно? — теряя терпение прямо спросил Мойран, устав как от обвинений, так и просто от всего. — Неужели он побоялся явиться лично? Это в его стиле.

— Держи себя в руках, Мойран! — уже куда громче пробасил Русс и нахмурился. — Ты не имеешь права говорить о Нём в таком тоне.

— Мне следовало добавить ещё несколько нелицеприятных эпитетов, но лишь мои манеры сдерживают меня! — криком ответил Мойран, а руки его затряслись от едва сдерживаемого гнева. — Ты и сам знаешь, что он сделал!

— Мойран… — предостерегающее произнёс Леман Русс, но было поздно.

— Почему вы все игнорируете это?! Все делаете вид, что нас девятнадцать?! Скажи мне, Русс, скажи мне почему ты ни разу не интересовался делами второго легиона?!

— Мойран, остановись.

— Почему несмотря на всё случившееся, они не достойны и капли твоего внимания?! Почему даже о нас вы хотя бы говорите с презрением, но так упорно делаете вид, что второго легиона не существует?!

— Мойран!

— Чем они заслужили такое отношение?! Неужели бредни Малкадора для тебя важнее, чем родная кровь?!

— МОЙРАН!!!

— СКАЖИ МНЕ ЭТО В ЛИЦО, РУСС!!! СКАЖИ, ЧТО ТЫ ПРОСТО ТАКОЙ ЖЕ ЛИЦЕМЕР, КАК И ВСЕ ОНИ!!! КАК И ТОТ, КОГО ТЫ СЧИТАЕШЬ ВЕЛИЧАЙШИМ И ДОСТОЙНЕЙШИМ, НО ЧЬЯ ВОЛЯ РАЗРУШИЛА СУДЬБЫ ЕГО ЖЕ СЫНОВЕЙ!!! ПРИЗНАЙСЯ ХОТЯ БЫ СЕБЕ И ПРИ СЛЕДУЮЩЕЙ ВСТРЕЧЕ С ЭТИМ ПОДЛЕЦОМ, СПРОСИ ЧТО СТАЛО С ЭРДОЙ!!!

Глаза Мойрана не успели заметить движений Русса, однако боевое чутьё заставило использовать все свои психические силы. В одно мгновение Русс оказался в упор к Мойрану, взглядом смотря на своего брата, что был чуть ниже ростом. И хоть оружия Русс не достал, но он был готов голыми руками вырвать язык своему брату за подобные речи. Как и Мойран это понимал, застыв в ментальном выпаде.

И всё же Русс не нанёс удара. Ему было невероятно больно слышать эти слова и чувствовать как незримое поле невероятного могущества, которое простиралось сквозь пустоту и эпицентром которого был единственный корабль второго легиона. Но всё же Русс хоть и был вспыльчивым, но к родной крови относился с куда большим трепетом, чем любой из других примархов.

Он не смог напасть на Мойрана, который не собирался бить первым, так ещё и был прав, что заставляло душу Русса выть об бессилия. Одиннадцатый легион всегда считался каким-то странным и проблемным, то ксенотех притащат на корабль, то вот с тёмными артефактами играться начнут. Второй же легион считался просто ошибкой. Ошибкой и позором, существование которой не желал признавать Император, игнорируя проблемы, зовы о помощи и даже само существование второго легиона.

Трагичной и несправедливой была судьба второго легиона, виновного в самом факте своего существования.

— Вы свободы, — войдя в мою каюту произнёс офицер. — Космические Волки покинули "Фортуну".

— Серьёзно? — удивился я, вставая со своей довольно роскошной кровати, ведь всё же я был дворянином и содержали меня в плену со всеми удобствами, как и других скорее заключили под домашний арест, закинув лишь самых буйных в карцер.

— Не расслабляйтесь, господин Мордред. Смею заверить, что Адам и Геральдия рассказали очень много… спорного. Вам ещё придётся ответить перед примархом Мойраном или его представителем. Впрочем, ваша откровенность и честность играет вам на руку. Вы правильно сделали, что признались в случившемся.