Бариэграс потер занывшую переносицу. Но на этот раз вроде пронесло, просто хлопотный выдался денек, да еще воспоминания не кстати полезли. Главное – не огнекрылая бестия явилась за ним, с остальным он справится.

Солнце почти село, я лежал на чем-то мягком, кто-то обнимал меня и баюкал, как ребенка. Было тепло и уютно, дышалось легко, и совсем не хотелось открывать глаза. Ни одной мысли, только ощущение безопасности.

Когда все-таки решил оглядеться, теплые руки вернули меня в прежнее положение. Сейчас моя беспомощность даже доставляла мне удовольствие. Я открыл глаза. Надо мной склонилась девушка. Та самая, рыжая, к которой убежала маленькая девочка на площади. Ее лицо было серьезно-сосредоточенным. Она держала меня за горло, как поломанную куклу, и от того места, где прикасались ее пальцы, по телу разливалось тепло.

Волосы собраны под выцветшим голубым платком. Влажная от пота прядь выбилась и прилипла к шее, спрятавшись в горловине простого льняного платья. В глубине медово-зеленых глаз, где-то в уголках, в тени ресниц пляшут искорки любопытства. Нахмуренные брови пытаются меня обмануть, но я понимаю, что моя лохматая персона ей небезразлична. Уши, острые, с рыжим пушком, замечаю в последнюю очередь. Словно иначе и не может быть, словно нет ничего более естественного.

Моя спасительница скользнула пальцами по коже и убрала руку. Сразу стало зябко, я сел и поежился. Понял, что из одежды на мне остались только видавшие виды штаны от пижамы, подаренной маман в прошлом году на очередной праздник. В полосочку. Ну, а когда мне везло? Картина маслом: красавица и чудовище, или не так. Белоснежка и…тьфу, лучше об этом не думать.

Она отвернулась и начала складывать в небольшую холщовую сумку какие-то принадлежности – шнурочки, камешки всякие блестящие и пузырьки с мутной жидкостью. Ядовитая пещера с облаком галлюцинаций теперь казалась не более чем полузабытым сном.

Я поймал руку, завязывающую узел на сумке.

– Спасибо, – и замялся, не зная, как здесь обращаются к врачам.

– Не за что, – ответил она, – его благодари.

Я перевел взгляд на сидящего под деревом парня, уставившегося на что-то перед собой тяжелым взглядом чернильных глаз, и невольно передернул плечами.

– За что? – мне представлялось теперь, что это он сдал меня лысому типу.

– Он несколько часов убеждал старейшин, что тебе надо сохранить жизнь и что знания о твоем мире важнее голода Суаддин.

– И как, убедил? – ответ был очевиден, но я не смог сдержать сарказма.

– Нет, поэтому вопреки запрету пришел сюда, вытащил тебя и нейтрализовал яд. Когда его силы закончились, он привел меня, но мне осталось только дать тебе микстуру да слегка подкорректировать жизненные токи, чтобы ты мог самостоятельно передвигаться.

Неловко вышло. Он наверняка слышал и мои слова, и тон, каким они были произнесены.

– Что со мной было? – я думал, что просто надышался каким-то газом.

– Яд Суаддинской пещеры никогда не покидает тело, если попал в него. Только очень сильный лекарь избавить отравленного от медленной смерти. Тебе очень повезло, что такой оказался рядом. Хотя я вообще не понимаю, как ты там выжил. Раньше никто не возвращался с суда Суаддин, – сказала она, закидывая сумку на плечо, и направилась к дороге.

– Мне надо кое-что приготовить, буду ждать вас дома. Больше его не тронут, – это она уже говорила так и не проронившему ни слова парню. – Он прошел проверку.

– Почему ты спас меня? Что мы будем делать? Как тебя зовут?

Вопросы сыпались, как мелкий дождик, из оживившегося, но еще не совсем ясного сознания.

– Зачем тебе мое имя?

Он уже поднялся и ждал, пока я, запутавшись в непослушных ногах, делал безуспешные попытки сдвинуться с места.

– Как же, ты первый, кого я здесь встретил. И ты помог мне, и ты не из шайки этого бандита лысого, – речь еще не восстановилась, фразы выходили корявыми, как дерево у дороги.

– Его зовут Бариэграс. Он приговорил тебя к испытанию Суаддинской пещерой, – хмыкнул он, криво усмехнувшись, глядя на мои пируэты. – Ты удивительно живуч.

– Почему я должен умереть? За что меня? Не задав ни одного вопроса, даже не поинтересовавшись, как я попал сюда?

Вопросный понос продолжался и набирал силу. Слишком много почему и за что накопилось за последнее время.

– Меня зовут Ириэг, – сказал он и внимательно посмотрел на меня, – Ириэг Дарн.

После странной паузы схватил за локоть и помог сделать первый шаг, перекинул мою руку через шею.

– Можешь идти?

Сил было не так много, как показалось сначала. Ноги заплетались, я кое-как удерживал равновесие.

– Попробую. Ириэг, спасибо тебе, – сказал я, пробуя на вкус незнакомое имя. Первое, которое я здесь произнес.

Я понимал, что нахожусь под воздействием то ли ритуала, то ли лекарства: восторг возвращавшейся жизни, захлестнул меня. Кто-то тратил силы и время, чтобы вытащить меня из неприятностей. Это наполняло чувством, которого я раньше никогда не испытывал. Словно я только что падал в пропасть и вдруг обнаружил, что у меня есть крылья.

Блин, я романтик! Можете начинать язвить.

Обнявшись, мы пошли в сторону города. Вернее, Ириэг тащил меня, а я пытался в такт его шагам переставлять непослушные ноги. По дороге он объяснил мне, что в допросе не было необходимости. Наместник мог каким-то одному ему известным способом копаться у человека в сознании, если тот смотрел ему в глаза. Я попытался вспомнить, о чем думал, стоя на площади, но ничего преступного в голову не приходило. Надеюсь, общую теорию относительности здесь не считают поводом отправить человека на костер.

Да-а, костер…

Вопросы продолжали бурлить в голове, но собеседник был как минимум неразговорчив, да еще и тащить меня приходилось, так что я просто наслаждался жизнью, с которой уже, честно говоря, попрощался.

Наступили сумерки. Туман окутал дорогу, гася звуки и запахи. Я вспомнил, что недалеко лес, и в нем сейчас выпал снег.

Показалась окраина города.

– Куда мы идем? Мне не хотелось бы снова попасться этому х… орошему человеку на глаза. Можно я куда-нибудь спрячусь? – голос предательски дрогнул.

– Тебя больше не тронут, – успокоил меня мой новый друг. – Слышал, что сказала Миэ: раз Суаддины отпустили, никто больше не посмеет причинить тебе вред.

Похоже, он собирался взять это под личный контроль. В голосе было столько упрямства, что стало ясно: он уже это говорил много раз и повторит снова, до тех пор, пока меня не оставят в покое.

С черепашьей скоростью мы продвигались по улицам, освещенным падающим из окон теплым светом. Люди теперь смотрели на меня без страха, в глазах читалось сочувствие. Трое парней поздоровались и Ириэгом и проводили нас долгими взглядами. Будет, о чем поговорить добрым горожанам.

Мы повернули в узкую улицу и поковыляли к дому, где я провел ночь накануне. Страх парализующими паучьими лапками вцепился в одеревеневшие мышцы, но я решил довериться Дарну и на этот раз. Калитка распахнулась, нам навстречу вышла рыжая лекарша. Из-за ее юбки высунулось маленькое личико и уставилось на меня огромными голубыми глазами.

Дом окружали старые вишни, напоившие густой вечерний воздух тягучим запахом смолы. Сразу за дверью – большая комната, освещенная только новенькой керосиновой лампой. Ноздри защекотал запах пряных трав. В полумраке я увидел стол, вдоль стен – широкие лавки, застеленные ковриками с простеньким орнаментом. К одной из них меня подвел Ириэг и аккуратно усадил. Сил осталось – только рухнуть мешком и привалиться к стене.

Я осознавал, что выгляжу ужасно, еще хуже пахну, но переживать из-за этого уже не мог. Повалился на бок и улетел в забытье. Сквозь мутную зыбь пробивались тихие голоса. Несколько раз раздавались похожие на щебет вопросительные интонации малышки, потом – звук закрывающейся двери.