Интересно, а он знаком с этой своей дальней родственницей? Надо будет расспросить его при случае, что она из себя представляет. Но это я решил тоже отложить на потом, слишком много для одного дня. Я устал и решил на время забыть о своем преображении и просто отдохнуть. У меня еще будет время расспросить этих двоих и о жизни на Горме-Квазе-Аэртиле, и о привычках Граннифер. Я потянулся и зевнул совсем не по-девичьи с громким стоном, перешедшим в рык.

– Простите, мне надо переварить все, что сегодня узнал. Пойду переоденусь в ночную сорочку, – вспомнив, что я решил быть наглым, сказал я, и, пожелав спокойной ночи, отправился к себе в спальню под хмурым взглядом Лана.

Пришлось припижамиться – предусмотрительная Ириэль оставила на моей кровати комплект легкой домашней одежды. Я переоделся, выглянул за порог, убедился, что все стихло. Ириэль ушла в свою часть дома, а Лан, видно, знал какой-то обходной путь в свою комнату, потому что я слышал, как за стеной поскрипывают половицы.

Я тихонько расправил занавеси на своей двери, все-таки с обычной дверью как-то спокойнее, и открыл штору на окне. Мне так и не удалось заглянуть в него днем. Сейчас там была полная темнота – хоть глаз выколи – тьфу-тьфу-тьфу. Но меня это и не интересовало.

В темном стекле прекрасно отражалась комната. Мне просто необходимо было зеркало, а за неимением такового, подойдет и оконное стекло. Хотя бы пойму, произойдут ли какие-то перемены, если сниму цепочку с бусиной, или нет. Я не очень поверил, что это обычная бусина. Если бы все было так просто, все бы уже здесь были неземными красавцами, летали по воздуху или, о чем еще тут мечтают. За одно посмотрю, что за принцесса.

Я попытался занять положение, в котором не мешали блики от светильников. Все равно видно было довольно плохо. Кое-как я рассмотрел женский силуэт. Потом догадался поставить светильник перед собой – стало намного лучше. Казалось, с той стороны стекла меня разглядывает, широко распахнув глаза, призрачная незнакомка. А девчонка действительно была симпатичная.

Я засмотрелся и чуть не разбил светильником окно. Стекло звякнуло, но выдержало, я чертыхнулся. В соседней комнате стало тихо. Наверное, Лан услышал, как я ругаюсь. Ну и пусть. Ему смешно, а мне что делать, когда выглядишь … вот так?

Короче, расстроился я опять. Надо было еще проверить, как работает амулет. Я потянул за цепочку и расстегнул замок, осторожно, чтобы не потерять ненароком бусину, снял его и снова посмотрел в окно.

В отражении появился лохматый долговязый силуэт в пижаме. Присмотревшись, понял, что это все-таки я, только обросший. К лохматой шевелюре прилагались дикий взгляд, тени под глазами, которые усиливало отражение в темном стекле. А еще я увидел, как за моей спиной, на занавеске промелькнула чья-то тень. Человек прошел по коридору, приостановился у моей комнаты и исчез совершенно беззвучно.

Наверное, Ириэль почувствовала, что я снял ее амулет и пришла проверить, все ли в порядке. Я быстро защелкнул цепочку и выглянул в коридор. Там никого не было, потом раздались тихие шаги, и из-за поворота появился Лан. Он мельком посмотрел на меня, махнул рукой и направился в сторону своей спальни. Что-то не сходилось.

Мимо меня прошел уставший после плавания и долгих разговоров, разморенный солнышком сонный Лан, совсем не похожий на того высокомерного типа, которого я встретил в лесу.

Нет, не то. Я уже привык к переменам в его характере, произошедшим, как только он попал домой. Что-то еще не давало покоя.

Я вернулся в спальню, посмотрел в темноту за окном, увидел там отражение озадаченной девицы (с ушами у нее все было в порядке, то есть они были без кисточек, только немного крупноваты), услышал, как Лан ходит по комнате, зажигая светильники.

Стоп, а кто же был там до этого, и чью тень я видел у себя за спиной, когда снимал амулет? Если бы это была Ириэль, она бы точно зашла отругать меня за то, что я ее ослушался. Раздался звук бьющегося стекла.

Я бросился туда, но опоздал. Все, что удалось разглядеть в темноте, – Лан так и не успел зажечь свет, – силуэт какого-то человека, вылезающего или скорее рывком выбрасывающего себя в разбитое окно. Одной рукой он обхватил за пояс повисшего, как тряпка, Лана, другой, прижимая что-то к лицу, держал его голову.

Взгляд, как кадр в фотовспышке, выхватил мелькнувшие в окне худые щиколотки, а потом остался только пустой проем и валяющийся на полу светильник. Впечатление он произвел на меня гипнотизирующее, словно это было самое невероятное из всего, что я только что увидел.

Мысли закружились, как подхваченный ветром мусор.

Кто-то прокрался в дом и похитил Лана.

Кто этот человек, – посланник наместника?

Нас все же выследили, или у Ириэль с Ланом есть и другие враги?

Почему она тогда не поставила защиту на комнату сына?

Что делать, бежать и звать на помощь?

Но за это время похититель может уйти или причинить Лану вред.

Нет времени. Я огляделся, но не нашел в комнате ничего, сколько-нибудь похожего на оружие. Только светильник, валявшийся на полу. Основание у него литое, достаточно тяжелое, и держать в руке удобно. Схватив его, я зажмурился и прыгнул в темноту.

Приземлился довольно жестко, но светильник не выпустил, прижимал его к себе, как бесценное сокровище. Не знаю, чего я боялся больше, – что останусь совсем безоружным или того, что мне влетит от Ириэль за попорченное имущество.

Опять было холодно и мокро. Я не сразу понял, куда попал, настолько сильно отличалась реальность от моих ожиданий. Стена воды двигалась прямо на меня. Соображать что-то в такой ситуации я не мог, только наблюдал, как мир вращается вокруг, и ждал неминуемой смерти.

Я не заслуживал покоя, который меня окружал, но не мог вырваться из него – никчемный мусор на соленом берегу – ничего не значу и ничего не стою. Под веками стало горячо. Раз я жив, придется идти дальше. С пустотой, выжигающей душу, и непоправимым чувством вины.

К моим ступням опять прикоснулось что-то влажное. Я достаточно пришел в себя, чтобы понять, что это не собачий язык, открыл глаза и увидел прямо перед собой человека. Он сидел на корточках и внимательно разглядывал меня.

Очень странное у него лицо, словно природа не решила, сделать его красивым или безобразным. Прямой нос, большой рот. Губы словно с разных лиц – нижняя выпуклая и капризная, верхняя – изогнутая словно лук и упрямо поджатая. В синих глубоко посаженных глазах скачут искорки озорства, безуспешно прикрываясь веером сочувствия. Короткие черные волосы тоже отливают синевой, выхваченной отраженными от морской глади бликами.

Рядом нарисовалось второе лицо, куда менее фактурное. Темные глаза – один почти скрыт огромным синяком, свисающие, как мокрая черная пакля, волосы, огромные уши с кисточками. Потом незнакомец улыбнулся, и я понял, что у него хорошее лицо – такая искренняя улыбка не может быть на плохом лице.

– Он, кажется, жив, – произнес он неожиданно мелодичным голосом.

– Слава богам, – ответил Лан, а я чуть опять не прослезился.

– Почему он ведет себя как женщина, он ведь только выглядит так? – спросил первый.

– Не знаю, у него спроси, – ответил в своей обычной манере Лан.

Ну и фиг с ним, главное, все получилось. У меня получилось, или просто получилось. Не важно. Важно, что это за человек, с которым Лан так запросто обсуждает меня. Все кроме Ириэль должны видеть прекрасную принцессу. С новым знакомцем, похоже, трюк не работает.

Я, тихо выругавшись, попытался пошевелиться. О некоторых частях тела я даже не подозревал, пока не почувствовал, как они болят. Наконец удалось сесть, и стало ясно, кого я принял за собаку, вернее, что. Я лежал у самой кромки перебирающего пенные шапки, притихшего моря.