– За ним пустынные земли вдоль побережья Срединного моря, а за ними – Таррполия.

Каждое слово, что говорила мне Миэ, вместо того, чтобы что-то прояснить, рождало новые вопросы. Мир, в котором время застыло и меняется только в одной его точке был мне непонятен. Может, у них и земля плоская? Понимая мое состояние, она объявила, что пока с меня хватит, еще будет время поговорить. Мы поднялись и пошли по дорожке.

Среди деревьев пряталось еще одно строение – небольшой, почти весь состоящий из стеклянных окошек разных размеров флигель, заставленный полками с рассадой. Посреди этого зеленого беспредела на двух опорах под льющимся сквозь стеклянную крышу светом раскачивался усыпанный подушками гамак. Он словно приглашал поваляться в нем и помечтать. Что я и сделал, как только Миэ оставила меня одного. Забрав несколько горшков с уже подросшей зеленью, она вернулась к своим грядкам. Я пообещал себе, что обязательно сделаю что-то для Миэ и ее дочки, которая тоже вскарабкалась в качающуюся конструкцию, свернулась клубочком у меня под боком и тут же сонно засопела.

Я лежал и мечтал о том, как найду себе дом, буду жить в этом странном месте, прикинул, чем могу заниматься. С этим не очень получилось: трудно сообразить, что я умею делать, кроме как попадать в нелепые ситуации.

Глядя в ясное небо сквозь прозрачную крышу, слушая, как шумит ветер и сопит под боком Бусинка, я обдумывал рассказ Миэ. Спать расхотелось. Выбравшись из гамака и побродив немного по саду, решил продолжить расспросы. Не найдя нигде Миэ, заглянул в дом, не смог побороть любопытство и прошелся по комнатам.

Смотреть особо было не на что. Единственным украшением, почти неуместным в этой аскетичной обстановке, была лежавшая на узком столике стеклянная бабочка с голубыми крыльями, сделанная настолько искусно, что сначала я принял ее за живое насекомое, влетевшее в приоткрытое окно.

Не зная, чем занять себя в отсутствие хозяйки, нашел ведро, набрал воды из бочки в саду, признал тряпку, сушившуюся на пороге, годной и помыл полы в комнате, где спал ночью, и крыльцо. Надо же как-то отблагодарить Миэ за гостеприимство, а к домашним делам я привык.

Когда я домывал ступени, услышал за спиной крик и звук чего-то падающего. Обернувшись, увидел Миэ и пакет рассыпавшихся семян у ее ног.

– Что ты делаешь!?

С перепугу я первым делом подумал, что осквернил какую-нибудь ритуальную посудину или использовал слишком много воды, короче, опять натворил что-то сдуру. А еще считал себя просвещенным человеком. Надо было спросить, прежде чем хозяйничать в чужом доме. Но мои опасения были напрасными.

– Мужчина не должен этим заниматься! – ха, слышала бы это маман. – Тебе надо восстанавливаться, а не геройствовать.

Ага, герой из меня еще тот. Но мне была приятна эта вспышка. Кажется, из разряда сломанных игрушек я переместился рангом повыше. Возмущенная хозяйка на секунду замешкалась, а потом отобрала у меня тряпку.

– Миэ, объясни, что я такого сделал, что меня сначала пытались убить, а потом отпустили? – я решил приступить к неприятной части вопросов.

– Не все считают, что тебя надо было отпускать, – подхватив пакеты, она прошла в дом и, качнув головой, позвала меня.

– Наместник очень… строг, больше всего он заботится о защите города (я вспомнил об отсутствии стен или других укреплений и мысленно пожал плечами). Он настоял, что безопасность важнее всего, и тебя надо испытать. Конечно, Суаддинская пещера – это скорее орудие казни, а не испытание, но у тебя был шанс, и ты выжил.

– То есть, приди я сюда с дурными намерениями и переживи поход в пещеру, вы все равно стали бы мне доверять?

– Во-первых, будь у тебя злые мысли, ты бы точно не вышел оттуда живым, этому есть подтверждение в летописях.

Не убедительно, но письменность, значит, у них есть – сделал я сразу два вывода.

– Во-вторых, не все прониклись к тебе доверием. Скорее, те, кто не считал тебя опасным, получили доказательство своей правоты, а остальные просто ждут и будут пристально следить за тобой.

Ага, значит старый гад затаился и будет строить всякие каверзы, чтобы подловить меня на какой-нибудь оплошности – подумал я, но вслух сказал другое:

– А где можно почитать ваши летописи, очень интересно, на что опирались достойные горожане, делая свои выводы.

Миэ с сомнением посмотрела на меня и долго не отвечала.

Я продолжал вопросительно и по возможности не очень глупо смотреть ей в глаза, пока не забыл, о чем спрашивал, – в ярких зеленых радужках появились золотистые искорки и совершенно сбили меня с мысли.

– В доме наместника и главного мага, – ответ вывел меня из ступора.

Ну, конечно, кто бы сомневался. За мной охотится абсолютная власть этого местечка в лице, как бишь его? Бари, Граса? Сколько же ему лет, с таким-то именем? Ничего, освоюсь или найду место поприветливее.

Почему-то мысль покинуть Снурк мне не понравилась.

– И много у вас магов? – перевел я разговор на другую тему.

– В большей или меньшей степени все, – кажется, ей было приятно, что наконец можно рассказать что-то хорошее, – мы рождаемся с даром. Потом развиваем его всю жизнь. Каждый связан с силой одного из духов Леса.

– А как вы определяете, какая сила у человека? – попав сюда, я тоже могу развить какие-нибудь способности. Что бы я там не говорил, а учится мне нравиться.

Ответ Миэ меня несколько обескуражил:

– Просто чувствуем. Ты же не думал, откуда взялись твои ноги, когда учился ходить. Наверно, все зависит от того, насколько ты в себя веришь.

– То есть если ты веришь, что можешь вылечить меня, то и вылечишь?

– Конечно, при условии, что я знаю, что во мне есть дар лекаря.

Выходит, сначала надо узнать, а потом поверить? Если я знаю, что у меня есть руки, и я поверю, что могу сделать ими что-то, то, попрактиковавшись немного, сделаю. Ага, а если есть мозги, и я поверю, что могу что-то понять…

От размышлений меня оторвал громкий, настойчивый стук.

Не дожидаясь ответа, калитку отворили и, когда мы вышли на крыльцо, гости уже стояли посреди двора.

Это были парни, с которыми поздоровался вчера Ириэг. Теперь они толпились перед дверью, и лица их были более чем взволнованными. Если это опять по мою душу, то я уже почти привык, хотя выглядели они скорее несчастными, чем агрессивными.

– Что случилось, Влад? – первой нашлась Миэ.

Надо же, имя похожее на наше. На этом, правда, сходство кончалось. У Влада были большие, почти круглые, слегка заостренные сердечками серые уши с темно-коричневой окантовкой. Прям горностай в лисьей стае. Не местный что ли?

– Лана забрали, – услышал я знакомый голос. Теперь понятно, с кем спорил Ириэг в лесу. – Наместник приказал отвести его к пещере. За то, что он нарушил волю суда и помог чужаку, теперь он должен занять его место.

Я ничего не понял, а Миэ громко всхлипнула у меня за спиной. Неужели в ту же пещеру, откуда я чудом выбрался, этот гад засунул еще кого-то?

Все почему-то выжидательно посмотрели на меня. Чего они? Я просто чудом спасся, если бы не Ириэг с Миэ, там бы и остался. А? Что они сказали? Но чужак же здесь я…

– О чем вы говорите? – удалось мне наконец выразить свое недоумение.

– Послушай, безухий – (вот, значит, как, на себя посмотрите), – Лан помог тебе, и теперь за это его ждет смерть, так понятно? – растерянность на лице Влада, обозвавшего меня безухим, сменилась злобой, но я все еще не понимал. Чего они меня путают? Только разберешься в чем-то, опять намудрят. Вот прям про них соседка наша говорит «один зад – семь хвостов».

– Не знаю я никакого Лана, и хватит меня обвинять во всех ваших неприятностях! – возмутился я. – Меня спас Ириэг, он вылечил меня и привел к Миэ.

– Слушай сюда! – разъяренный «горностай» только что в глотку мне не вцепился, – Ириэг – это твой сородич, убивший сестру Лана. Не смей так его называть. Он должен был прикончить тебя на месте, а не заступаться. Еще и нарушил запрет наместника и пошел к Суаддинам, и Миэ втянул. Теперь его отвели на суд, чтобы пещера получила то, что ей причитается.