Ощущаю на руке чью-то горячую ладонь. Чувствую до боли знакомый запах мужского парфюма. Мне тепло, потому что на плечах мужской пиджак.

Медленно поворачиваю голову и вижу спящего Александра…

По телу проходит взволнованный трепет. Ёжусь спросонья.

Он пришёл… Его отпустили из полиции. Значит, всё кончено?

Рука в его ладони дёргается, и Медведев открывает глаза.

Сразу просыпается и внимательно смотрит на меня.

Я тоже не могу отвести взгляд. Его глаза — тёмные, глубокие. Лицо в ссадинах, на разбитой губе запеклась кровь. Да, Саше тоже досталось, но, видимо, не так, как его младшему брату.

Мы смотрим друг на друга безумно долго. Его сумасшедшая энергетика пробирает до костей. Внутри — целый вихрь эмоций. Одновременно на меня обрушивается всё, что я испытывала за последнюю неделю: ненависть, страх, желание, стыд, влюблённость… Ощущения такие сильные и острые, что внутри словно кислотой разъедает. Удушливые волны подкатывают к горлу, а на глазах выступают слёзы.

— Прости, Маша… — Александр шепчет, продолжая пристально смотреть мне в глаза. — Прости, если сможешь.

В его лице столько невысказанных чувств, что мне становится горько.

Прикрываю глаза и отвожу взгляд. Не могу. Не могу ничего ответить. Слишком печёт в груди…

Я вспоминаю все унижения, через которые мне пришлось пройти. Скреплю зубами.

Чувствую себя грязной, хотя, вроде бы, ничего постыдного не делала… Это они со мной делали. Они… Сперва унизили, потом спасли… Боже мой. Как же всё сложно!

Обнимаю себя и отворачиваюсь. Почему мне так сложно смотреть ему в глаза? Почему это так невыносимо?

— Маш… — Саша, кажется, тоже не находит нужных слов. — Я очень…

Он делает вздох, чтобы продолжить, но в этот момент к нам подходит медсестра.

— Вы брат и девушка Михаила Медведева? — уточняет.

У меня от такого «звания» щёки краснеют, но я всё равно киваю. Нет смысла её поправлять и объяснять, что я на самом деле Мише — никто.

— Он очнулся. Пройдёмте за мной.

Михаил

В рту — пустыня. Язык прилипает к нёбу. Пытаюсь сделать вдох полной грудью, но тут же начинают ныть рёбра. Приоткрываю глаза и вижу хмурного мужика в белом халате.

— Михаил? — он внимательно смотрит на меня. — Как вы себя чувствуете?

Делаю над собой усилие, но сказать «хреново» пока не получается.

— Всё в порядке, просто кивните, если хорошо меня слышите.

Медленно киваю.

Сперва изображение двоится и вертится, но потом я делаю над собой усилие, и стены выравниваются строго по вертикали. Тело кажется тяжёлым и неуправляемым. Я пытаюсь вспомнить, как оказался там, где я теперь нахожусь, но… почему-то не получается.

— У вас тут посетители, — доктор кивает куда-то в сторону. Я повернуть голову не могу, потому что на шее хренов фиксирующий воротник.

— Для восстановления вам нужно больше спать. Но в качестве исключения я позволю вам десять минут пообщаться. Ваша девушка была уж очень настойчива…

Губы сами разъезжаются в улыбке.

Моя девушка… Чёрт возьми. Как же приятно это звучит! Сердце переполняет нежность. Когда понимаю, что хрупкая малышка «была очень настойчива», меня подбрасывает вверх на тёплых волнах счастья.

Напрягаю память, но она словно дырявое ведро — никак не может удержать воспоминания. Какие-то образы мелькают, но, оказывается, я не могу толком вспомнить, откуда знаю Машу, что нас с ней связывает, хотя её образ перед глазами стоит чётко. Я помню, что сильно беспокоился за эту девушку, и… ещё отчего-то испытывал чувство вины по отношению к ней. А ещё она мне дико нравится. Внутри приятно сжимается, когда думаю о ней. Но за конкретику схватиться не смогу — уплывает.

— Миша… — светловолосая красавица подходит ближе.

— Привет, — с трудом выдавливаю.

Смотрю на неё во все глаза. Идеальная, блин! Она — чёртов идеал! И как, интересно, мне удалось заполучить такую?

За ней строгой тенью маячит старший брат. Выглядит Саня херово, но я побил его в этом соревновании. Чувствую себя почти инвалидом. Даже стрёмно, что Маша меня таким беспомощным видит.

Брат бросает на Машу какие-то странные взгляды, и меня это начинает бесить. Доктор же сказал, что она — моя девушка. Моя, а не его! Я, конечно, не помню ни хрена, но это не даёт брату право пялиться на мою малышку.

— Как ты? — Маша не подходит ко мне ближе, остаётся на расстоянии и избегает смотреть в глаза. Какого хрена?

— Если честно, ничего не помню, — тут же признаюсь, хрипя голосом.

— Как это? — одновременно спрашивают Саша и Маша.

— Временная амнезия, — вместо меня отвечает доктор. — Такое вполне возможно. У Михаила было довольно сильное сотрясение. Мозгу нужно время на восстановление.

— Я помню Машу, — перебиваю его. — Точнее, помню, что я к ней испытывал. Но вот то, как мы познакомились, или почему я оказался здесь и с кем подрался — вот тут уже проблема.

— Что ж, тут можно занять лишь выжидательную позицию. Со временем воспоминания должны вернуться.

— С каким временем? — тут же спрашивает брат. — Через сколько его память вернётся?

— Сложно сказать, — качает головой врач. — Может, неделя. А, может, и год.

— Год?! — ошарашено переспрашиваю.

— Да. Михаил, вы должны быть благодарны судьбе, что, вообще, остались в живых после… — доктор мнётся, но Саша его перебивает:

— Я сам ему расскажу.

— Хорошо, — кивает он. — Прошу, сегодня без стрессов. Михаилу на данном этапе очень важен покой.

— Ясно.

— Я скоро вернусь, — врач уходит за дверь, оставляя меня наедине с близкими людьми.

Смотрю на Машу и брата и глупо улыбаюсь. Несмотря на то, что ни хера не помню, я пипец как рад их видеть.

— Маш, ты сегодня такая красивая! — выдаю первый пришедший в голову комплимент.

Малышка реагирует как-то странно. Вздрагивает, моргает, глядя на меня, а потом почему-то смотрит на Сашу с таким видом, словно ищет в его лице поддержку.

— Эм… — брат пожимает плечами. — Тут я с ним согласен.

Я снова хмурюсь. Голова начинает болеть от напряжения.

Это же не норм, что брат отвешивает моей девушке комплименты? Я хоть и забыл многое, но точно чувствую, что между нами с Машей было что-то. Она отвечала мне взаимностью, а я…

— Маш, я очень рад тебя видеть, — не знаю, что ещё ей сказать, чувствуя между нами напряжение. Потом обращаюсь к брату. — Саш, выйди, пожалуйста.

— Братан, я не…

— Выйди! — нажимаю голосом, и рёбра резко саднит от натуги.

— Ладно, — он закатывает глаза. Психует. — К чёрту всё! Общайтесь!

Резко распахивает дверь и выходит в коридор. Хрен знает, что его так выбесило.

Оставшись со мной наедине, Маша выглядит растерянной.

— Маш, подойди поближе.

Красавица делает несмелый шаг ко мне. Потом ещё.

— Ты… ты же моя девушка, да?

— Я… — она быстро моргает, пока я снова чувствую странный укол совести где-то под сломанными рёбрами. Больно, мать его. Может, мы с ней поссорились накануне? Может, я… сделал какую-то херню, что она обиделась?

— Маш, — перебиваю её. — Послушай. Я, правда, ни хрена не помню о том, как оказался тут и о том, как мы с тобой стали встречаться. Я, вообще, плохо помню последний месяц лета… Но, — смотрю ей прямо в глаза. — Я уверен в одном. Ты — близкий мне человек. Ты мне очень нравишься. И, если я когда-то сделал что-то не так, то… прости меня, идёт?

Глаза малышки внезапно наполняются слезами.

— Блин, Машуля, ты чего? — пытаюсь приподняться в кровати, но в голову ударяет внезапная тяжесть. Морщусь от боли и подступившей тошноты. Перед глазами снова начинается вертолёт. — Не плач, пожалуйста… Лучше расскажи мне всё? Как… как мы с тобой, — хриплю, превозмогая головокружение и тахикардию. — Как мы познакомились?

Поднимаю на неё взгляд и жду.

Вопрос, вроде бы, простой, но Маша почему-то медлит с ответом.

Маша