Нет. Я хочу ощутить, как эта малышка кончает, сжимая мой член собой… Мне нужно чувствовать её конвульсивные сокращения, её острую дрожь и не менее сладостные крики. Мне хочется сломить её сопротивление на корню. Заставить умолять о продолжении, пока я насаживаю её на себя…

— Какая же ты мокрая, Маша… — возвращаю покрытый её смазкой палец назад и снова ласкаю плотное колечко попки. — Как тебе не стыдно так возбуждаться, м? — шепчу её на ухо, чувствуя, как она реагирует на каждое моё слово. Давлю на сфинктер, но не напираю. Ещё раз ласкаю клитор. Ищу нужный баланс между напряжением и возбуждением. И каждый раз, когда она хоть немного поддаётся, я протискиваюсь чуть глубже…

— Как не стыдно тебе, девственнице, течь так обильно, крошка? — усмехаюсь, продолжая ей подыгрывать. Если уж малышке так нравится этот спектакль, то и я не против. Пусть изображает из себя, кого хочет. Пока мы все трое знаем, что это лишь игра, никто не останется в дурках. — А твоя задняя дырочка тоже невинна? Или же ты любишь, когда тебя трахают сзади? — с этими словами давлю на колечко, и протискиваю внутрь фалангу пальца. Девчонка извивается, мычит в рот Мише, но сказать ничего не может, потому что брат затыкает её своим языком.

Протискиваю палец дальше, не забывая дразнить клитор. Плотное колечко сжимается вокруг меня так тесно, что я с трудом могу проникнуть дальше. Внутри её попки настолько горячо и туго, что на секунду я будто схожу с ума… Меня дико ведёт от похоти, и начинает казаться, словно эту крошку реально ещё никогда не драли в попку! Снова двигаюсь, слыша, как она стонет в рот брату, как вздрагивает всем телом, как остро реагирует на каждое движение. Сжимается вокруг меня, давит, сопротивляется…

— Так будет только хуже, — шлёпаю её по ягодицам, и Маша снова начинает вырывается. — Тш… — я будто приход словил от её сладко текущих дырок. Говорю, а сам словно пьяный, с трудом соображаю. Как под кайфом, как под наркотой! И всё от этой упрямой шлюшки, что, кажется, до конца собирается играть свою роль.

Миша терзает её спереди. В отличие от меня, брат реально пьян.

Он был дико зол на неё, и я даже уговаривал его поехать и снять себе другую девку. Чтобы не пережестил с ней… Но он не согласился, сказал, что хочет расставить все точки над “I”. Видимо поэтому и набросился на неё как ненормальный!

Двигаюсь внутри девчонки ещё и ещё, пока не чувствую, что палец начинает входить легче, а дырка довольно хлюпает от обилия смазки.

Тогда вынимаю его, убираю руку с её клитора и… готов поклясться, слышу разочарованный рваный выдох. Кажется, она уже была близка к тому, чтобы кончить, но…

— Сегодня ночью будешь кончать только на наших членах, — цедит сквозь зубы Миша, и я удивляюсь холоду в его голосе.

Потом брат подхватывает крошку на руки и переносит на диван, усаживая её сверху.

— Пустите… прошу, не надо… — она сбивчиво лепечет, но я уже вижу, как девчонка плывёт. Её истерзанные губы и щёки раскраснелись прямо как тогда в душе. Она борется с собой и своими желаниями из последних сил! И эта борьба добавляет азарта. Мне хочется, чтобы она выбрала удовольствие. Мне хочется, чтобы она сошла с ума от страсти в наших руках и забыла про свой грёбаный спектакль!

От неё так приятно пахнет, что рот помимо воли наполняется слюной. Смотрю на скользкие розовые складки. Такие нежные и гладкие… Охренеть… мне хочется вылизать её! Эту зашитую стерву, что до сих пор продолжает отчаянно изображать неопытность и невинность! Мне хочется вылизать её дырку и прикусить набухший клитор зубами. Мне хочется, чтобы эта малышка на самом деле была невинной. Жесть… Да что со мной такое?!

Твою ж мать… Саня, стопэ! Ты же не знаешь, сколько членов трахали эти щели до тебя! Нельзя нализывать шлюхам! Даже таким, как эта… сладким, текущим с такими милыми глазами…

Мотаю головой, вынимая презерватив. Надрываю фольгу, чиркаю ширинкой и высвобождаю стоящий колом член. Раскатываю по нему латекс и любуюсь на разведённые в стороны половинки округлой попки.

Миша крепко держит нашу вертлявую «гостью» за ягодицы, размещает её сверху на себе и водит одетым в презерватив концом по её нежным влажным бутонам…

— Дыши глубоко, — даю команду. — Давай же, крошка… Нужно расслабиться, чтобы было приятно!

Меня нехило трясёт от нетерпения.

Снова ласкаю её, чувствую, как дрожат нежные стеночки. Малышка продолжает отчаянно шептать что-то протестующее, предпринимает попытки вырваться, но губы Миши захватывают её сосок, а я шлёпаю по белой попке.

— А! — взвизгивает, а потом громко несдержанно стонет и снова дёргается.

— Я сказал, прекрати, — жёстко пресекаю её попытки уйти от неизбежного. — Давай же, крошка… — снова пробегаюсь пальцами по пульсирующему клитору и чувствую, как горошина отзывается на мои прикосновения.

Маша выгибается в пояснице, её глаза закатываются. Едва заметное движение бёдрами навстречу моим пальцам не укрывается от моего взгляда.

Вот же сучка! Да она вот-вот кончит!

Нет, пора пускать в ход тяжёлую артиллерию!

Раздвигаю её попку и обхватываю член у основания. Несколько раз двигаю им между горячих булочек, а потом упираюсь головкой в разработанный вход.

— Неет…! — отчаянно стонет, извиваясь в моих руках.

Но я резко натягиваю её на себя и давлю на колечко. Сперва невыносимая теснота сдавливает головку, не давая двигаться, а потом… узкая дырочка поддаётся, и я протискиваюсь глубже…

Маша

Дико дрожу. В месте соприкосновения наших тел всё горит так, словно внутри двигается раскалённая кочерга. Попка сильно саднит, когда член Александра проталкивается ещё чуть глубже.

Мои глаза распахиваются от остроты, и я снова пытаюсь вырваться.

— Тш… — Миша шепчет каким-то диким сумасшедшим голосом мне на ухо. Его член двигается по моему клитору, утопает во влажных складках. А Саша застывает, ослабляя давление на дырочку ануса.

— Не надо… прошу… — шепчу, чувствуя, как спина покрывается испариной.

Расплавленная лава течёт по венам. Тело взбесилось, вырвалось из-под контроля и теперь живёт своей, отдельной от разума жизнью. Грудная клетка вздымается каждый раз, когда я пытаюсь сделать глубокий вдох.

Соски выпирают заострившимися горошинами. Миша захватывает их в рот по очереди и сладко терзает, заставляя тело отзываться на ненавистные прикосновения. Я, ведь, должна ненавидеть их, так? Не должна так остро реагировать! Да и какая девушка в моём положении будет возбуждаться от подобного варварского, животного акта совокупления? Стискиваю зубы, стараясь сконцентрироваться на неприятных ощущениях. Я не доставлю этим зверям удовольствия думать, будто всё это мне хоть немного нравится! Ни за что!

Гладкая головка члена снова двигает по клитору, и я зажмуриваюсь от пронзающих тело искр. Ох… Господи… как же так…

Пальцы на ногах поджимаются, и меня трясёт в дикой лихорадке.

Это чувство наполненности на даёт опомниться. Грязно, пошло, но отчего-то пряная острота заставляет дрожать. Я даже не понимаю, приятно мне это, или нет. Я будто оголённый нерв в их жестоких руках. Малейшее касание обжигает, заставляя выгибаться дугой.

— Вот так, крошка, — Саша хрипит за спиной и слегка усиливает давление на попку делает движение бёдрами, наполняя меня ещё на пару сантиметров.

Миша следит за моей реакцией. Держит лицо в ладонях, буравит тяжёлым взглядом. Обводит по контуру пересохшие от частого дыхания губы, касается плотно сжатых зубов, проталкивает палец глубже в мой рот, ласкает кончик языка…

Его взгляд при этом становится до одури тёмным, диким. Мужчина не просто смотрит на то, как меня трахает другой, он наслаждается этим. Наказывает меня, пьёт мои эмоции, усиливает ощущения, добавляя к кнуту пряник.

Миша ласкает соски, крутит и оттягивает их по очереди. От движений его члена по клитору, низ живота отзывается яркими вспышками. Складки утопают во влаге, а я… просто смотрю в его жестокие глаза и не понимаю, как всё это может так сумасшедше волновать меня…