А вот тут уже говорю и понимаю, что вру. Потому что такое не забывается. То, что сделали со мной эти двое… то, какими они были… нет, я никогда не смогу вытравить из головы их образы.

Пытаюсь представить на месте Медведевых Жору, но от этого становится ещё противнее. Наверное, у меня какая-то психологическая травма, раз я теперь к жениху отвращение испытываю…

— Правильно-правильно, — кивает Алексей Павлович. — Маша… ты девушка добрая, честная. Всё у тебя наладится. Эти оболтусы на самом деле не маньяки. Ещё приедут извиняться, вот увидишь. Думаю, запала ты им в сердце, раз они так о тебе заботились…

Краска приливает к щекам, и я снова спешу спрятать лицо, чтобы доктор на заметил моего лихорадочного румянца.

— Приехали, — останавливается возле знакомого подъезда.

— Спасибо вам огромное… — лепечу смущённо.

— Ну всё, хватит уже, я же сказал, что благодарить не за что, — Алексей Павлович, кажется, тоже смущается. — Вот, держи моя визитка, если что, звони. Если Медведевы опять проблемы устроят, мы с тобой вместе управу на них найдём, — он широко улыбается, а я выхожу из машины.

Алексей Павлович трогается с места, и какое-то время я молча смотрю в след его удаляющейся машине.

Потом нехотя оборачиваюсь к подъезду. Очень не хочу туда идти. Но… мне просто необходимо это сделать. Как пластырь с раны отодрать. Чем быстрее — тем менее болезненно.

Делаю глубокий вдох и достаю ключи из сумочки.

Если честно, надеюсь, они мне не понадобятся. Вдруг, Жора дома? Созвониться с ним я не могла — телефон сдох. После всего пережитого первый, кого мне нужно увидеть — тот, перед кем я виновата больше всего. Понимаю, что, скорее всего, наша свадьба будет отменена. Кто теперь, вообще, захочет взять меня в жёны?

Поднимаюсь на лифте с тяжёлым сердцем.

Звоню в дверь. Никто не отвечает. Звоню ещё раз — снова тишина…

Тогда я открываю ключом, который месяц назад дал мне Жора.

Похожу вперёд, и…

Замечаю знакомые ярко-красные туфли в коридоре.

Это же Алькины… А что она тут делает?

Маша

Делаю шаг вперёд.

Всё происходит словно в замедленной съёмке.

Из приоткрытой двери доносятся характерные ритмичные звуки. Удары дерева по стене…

Женский стон.

Потом голос Жоры:

— Твою мать!

Он хрипит и как-то странно булькает, а потом всё затихает.

— Иди проверь, кто там в дверь наяривал, — раздаётся голос моей подруги.

Ожидаю почувствовать боль в сердце, но… почему-то не ощущаю ничего, кроме тупого онемения…

— Хорошо, лапулечка, сейчас!

Смешок Жоры и то же прозвище, которым он называл меня.

К горлу подкатывает тошнота. Пальцы сильнее сжимают ремень сумки.

Дверь распахивается быстро.

Я просто стою посреди коридора.

Жора поднимает на меня взгляд, и… меняется в лице.

Сперва краснеет, потом бледнеет, а потом выдаёт осипшим голосом:

— Маша..?

Он стоит передом мной в одних трусах, и я оглядываю его худощавое тело.

После Медведевых он выглядит хлюпиком, хотя раньше казался мне вполне мужественным.

— Жора, — приподнимаю одну бровь.

— Маша… — зачем-то снова повторяет он.

Мой жених выглядит напуганным. По его лбу стекает одинокая капля пота.

— С Алькой, значит? — складываю руки на груди.

Вопреки ожиданиям, ревность меня совсем не мучает. В груди растекается тупое разочарование сродни тому, что чувствуют дети, когда взрослеют и понимают, что Деда Мороза не существует.

— И давно это у вас? — мой голос спокоен. Хоть я и оглушена, но пережитое за последнюю неделю закалило меня. Раньше я бы точно разревелась. А теперь, вот, — ни слезинки. Видимо, я все их попросту выплакала.

— Маш… я…

Жора складывает руки на груди, нелепо переступая с ноги на ногу.

— А ты не тушуйся, Жор, — внезапно из спальни выходит обмотанная в простынь подруга. — Говори, как есть.

— Аль, замолкни! — рявкает он на неё.

— А почему это я должна замолкать, а? Машка твоя по мужикам таскалась! Я же тебе сказала! Чего ты перед ней оправдываешься? Лучше бы невестушку свою спросил, где она пропадала!

Жора снова меняется в лице, теперь переводит на меня свой негодующий взгляд.

— Маш, а где ты была?

Я игнорирую его слова. Сейчас меня волнует только наглость Алевтины.

Внезапно пелена падает с моих глаз.

Она мне никакая не подруга!

Я дико смотрю на неё и делаю шаг вперёд.

Потом размахиваюсь и даю ей звонкую пощёчину.

Предательство подруги словно последняя капля в чаше моего терпения.

— ААА! — верещит она, отступая за спину Жоры. — Тварь! Ты тварь, Машка!

— Что ты им сказала?! — рычу на неё. — ЧТО?!

Теперь-то мне становится понятно…

Алька специально наплела Медведевым с три короба! Хотела от меня избавиться, чтобы увести моего жениха! Вот же зараза!

— Кому «им»? — лепечет она. — Ты совсем свихнулась? Я не понимаю, о ком ты?!

— Полицейские к тебе приходили! — меня трясёт от гнева. — Что ты им про меня сказала?!

— Никто ко мне не приходил! Припадочная! Совсем с ума сошла?!

— Да я тебя сейчас… — кидаюсь на неё, не помня себя от злости.

Никогда раньше я не участвовала в драках. И уж тем более не нападала первой, но сейчас из меня рвётся что-то дикое, и я с трудом могу это контролировать!

— Маша! — Жора хватает меня за талию, удерживая на расстоянии от Альки. — Успокойся! Маша! Да что с тобой?!

Отбиваюсь от него, пока перепуганная Алька убегает в комнату.

— Сука! — кричу ей в след. — Я до тебя ещё доберусь!

— МАШ! — Жора не выдерживает. — Объясни, что случилось?

Тяжело дыша, отхожу к двери.

Смотреть на него тошно! И за этого человека я замуж хотела выйти!?

— Скажи, Жор, — спрашиваю, чувствуя, как горят щёки. — А почему ты меня не искал? Меня четыре дня не было! Телефон отключен! Неужели ты обо мне не беспокоился?

Конечно, всё это — риторические вопросы. Понимаю, что он не беспокоился, потому что провёл это время в постели с моей лучшей подругой!

Жора смотрит на меня ошарашено. Чешет макушку.

— Мне Алька сказала, что у тебя другой появился… Богатый папик, что ты к нему сбежала…

Его голос ломается, плечи понуро опускаются.

— И ты ей поверил? — стискиваю зубы.

— Я… — взгляд поникает. — Прости, Маш, я… просто ты всегда была так холодна со мной… вот я и подумал…

Закатываю глаза.

О, Боже. Какой кошмар. Он, вообще, мужчина? Невеста якобы сбежала, а он и выяснять ничего толком не стал?

Желание находиться тут дальше нет никакого.

Снимаю с пальца кольцо, которое он подарил мне, и бросаю ему в лицо.

— Видеть тебя больше не хочу.

Рвусь к двери, а Жора за мной.

— Маш! Ну Маш! Прости меня! Погоди ты! Погоди! Что с тобой случилось-то? Может, помощь какая нужна? Маш…

Он продолжает кричать мне в спину, пока я мчусь по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступени.

Эта встреча прошла ещё хуже, чем я представляла себе.

Противно, гадко на душе.

Но… с другой стороны, где-то внутри я ощущаю странное удовлетворение.

Будто человек, слишком долго читавший ненавистную книгу, я, наконец, добираюсь до последней страницы и с облегчением захлопываю её.

Маша

Первым делом, когда возвращаюсь домой, хочется навести тут порядок.

Достаю большие чёрные пакеты для мусора и сгребаю с полок вещи Альки. Без разбора кидаю их в пакеты. Получается полная неразбериха, но мне всё равно!

Хочется убрать из жизни и мыслей весь ненужный хлам!

Внутри всё кипит от гнева на подругу. Как она могла так со мной поступить?! Просто уму не постижимо! Я относилась к ней как к сестре! Жалела Альку с самого детства. Из-за пьющих родителей, она всегда была похожа на беспризорницу, и поэтому я часто делилась с ней вещами, едой, и даже собственной комнатой!