— Что ж вы творите, суки?! Урою… на…!!!

Захаров восстановил дыхание буквально усилием воли. Что делать?! Как теперь спасти дурака?!

Но спасать Алексея не понадобилось. Вывалившегося из кустов парня встретили радостными воплями, свистом и аплодисментами. Типы в масках тоже вяло поаплодировали и через расступившуюся толпу проводили парня к Козломордому. Тот дружески хлопнул охранника по плечу и воскликнул:

— Молодец! Сам, без подготовки и руководства сумел пройти к нам! Вот, — обратился он к собравшимся. — Достойный подражания пример! А то некоторые годами ходят в учениках, и все без толку, приходится за ручку водить! — Козломордый сверкнул на кого-то глазами из-под маски и снова повернулся к охраннику. — О, да и лицо знакомое! Мерцалов?! Поздравляю! Что ж, ты принят в наш союз со статусом ученика, минуя ступень послушника. И мы даже не накажем тебя за то, что дрыхнешь на посту! Но чтоб больше такое не повторялось! Будешь дежурить через день, я распоряжусь…

— Спасибо, конечно, — влез в монолог Козломордого охранник. — Но с женщинами все равно так нельзя!..

Козломордый вновь хлопнул его по плечу.

— Не бери в голову. Они без претензий, спроси сам. У нас, как в армии, равноправие. Нашкодил — отвечай.

— Так это что, хорошо, что я сюда попал?! — снова возник молодой тормоз. — И вы меня не убьете?

Козломордый хохотнул.

— Нет, конечно! Ты молодец! А почему ты решил, что мы тебя убьем?

— Ну, там, в кустах, мент один сказал!

— Глупость мент сказал! — опять хохотнул Козломордый. — Но менту, сам понимаешь, простительно. Сейчас мы тебе устроим посвящение. Не бойся, это не больно.

Он одной рукой сделал незаметный жест грифоголовым, а другой приобнял охранника за плечи и увлек его к алтарю, где не лежала уже голая черноволосая провинившаяся ученица, и Савиной не было видно. Их дожидалась красотка в золотом вечернем платье. Откуда только взялась?! Красотка держала в обеих руках чашу. Алексей сиял как новенькая медаль и во все глаза пялился на красоткино декольте. Толпа в черных балахонах с радостным визгом и улюлюканьем ломанулась к алтарю. Дальнейшее действо, поименованное Козломордым посвящением, экзальтированная толпа полностью заслонила. Грифоголовые принялись тем временем шустро прочесывать кусты.

Захаров не стал дожидаться оваций собравшегося общества и похвал Козломордого. Он рванул в темноту, туда, где по его расчетам находился выход, и сразу сильно ткнулся лицом в подушку. Учащенно дыша, с колотящимся об зубы сердцем выпутался из мокрой от пота простыни, босиком прошлепал на кухню и припал к носику чайника. Воды оказалось на самом дне, пришлось отплевываться от кусков накипи, но нет худа без добра: это маленькое приключение хоть немного отвлекло от поразительного в своей яркости сна, чересчур уж похожего на реальность. Смертельную реальность.

Лечь спать Захаров более не рискнул и остаток ночи просидел в кресле, борясь с дремотой с помощью кофе и дистанционного телевизионного пульта, благо, местное кабельное телевидение работало всю ночь. Под утро он все-таки задремал. Во сне убегал от Козломордого и его банды и проснулся ближе к полудню, опять весь в поту и с колотящимся сердцем. Похолодел от страха при мысли о том, как легко, наверное, Козломордому достать его во сне. Что же теперь делать? Не спать вовсе? Сколько можно продержаться без сна? Сутки, двое, ну, максимум, трое суток он может не спать. А дальше? Властен ли глава сатанистов над снами? Приснившееся — просто кошмар или реальное нападение, грозящее смертью? И узнать-то не у кого. Профессор Успенский уж теперь не проконсультирует, а других знатоков вопроса Захаров и не знал. Можно бы позвонить Светкиной подружке Люське, увлекающейся всякими паранормальными явлениями, но тут Юрий представил себе ее восторженный визгливый голос и не стал звонить. Лишние расспросы ни к чему.

Да и веры ей никакой нет. Она то блюдце на сеансах спиритизма крутит, то за летающими тарелочками наблюдает, то за снежным человеком охотится, то, начитавшись нового адепта тайных знаний Мулдашева, школьный глобус портновским сантиметром измеряет, и все это с равным энтузиазмом.

Ваханьков не звонил. Захаров перебрался из кресла на диван, подтянул к себе за шнур телефон и набрал номер частного детектива. Послушал пару минут долгие гудки, нажал на рычаг и позвонил в отделение, в дежурку. Поболтал с дежурным. Потом перезвонил к медэкспертам и узнал, что Савина взяла больничный. Радикулит прихватил.

Ощущая некоторое чувство вины, Захаров купил апельсины, конфеты и отправился к захворавшей коллеге.

Савина открыла ему сама. Выглядела неважно: бледная, с серыми кругами вокруг глаз, разноцветные прядки волос как будто потускнели и лежали в беспорядке. Поясница обвязана толстым пуховым платком. В квартире резко пахло каким-то восточным целебным бальзамом.

Савина неласково поглядела на Юрия и констатировала:

— В отпуск ты не пошел.

— Почему же, пошел, — вздохнул Юрий. — На фазенду вот все никак не выберусь. Дома пока отдыхаю.

Лизочка покачала головой.

— В курсе я, как ты отдыхаешь. Просили же тебя не лезть. Ничего ты не добьешься, только неприятности накликаешь на свою задницу. И если бы только на свою…

Захаров неловко забормотал:

— Ладно, Лиз, ты в курсе, как я ко всему этому отношусь. Поэтому не будем снова с этим разговором заводиться. Просто мне тебя жалко, ведь не первый день знакомы. Не ожидал я от тебя, да чего уж там… Будет возможность — отмажу, снисходя к твоим тяжелым жизненным обстоятельствам…

Савина фыркнула. Юрий сунул ей в руку приношение. Она нехотя взяла и посторонилась, пропуская Захарова в прихожую. Юрий осмотрелся. По сравнению с прошлым его визитом, у Лизочки стало куда уютнее. Появилось дорогое зеркало, пушистый коврик, затейливая люстра, на полочке под зеркалом и на тумбочке для обуви куча безделушек. На полу валялись кукла и большая плюшевая собака. Не китайские, европейского производства, то есть раз в пять дороже. А то и в десять. Захаров вздохнул и спросил:

— А дочка где?

— А я ее с соседкой на дачу отправила. Нечего в городе бензином дышать, да еще в такую жару.

— Это правильно, — сказал Захаров и замолчал. Плюшевая собака укоризненно смотрела ему в глаза, а кукла лежала навзничь и невидяще таращилась вверх стеклянными глазами, неприятно напоминая мертвого ребенка. Ночью, в голубом свете горящего спирта, на большом камне посреди кладбищенской поляны…

Савина вздохнула и предложила попить чаю, но только на кухне, а то в комнатах не прибрано. Захаров торопливо отказался: нечего больной суетиться с чаями. Лежать надо, выздоравливать. Он коллегу болящую навестил, гостинцы принес, и пойдет себе. С приветом.

— Так у меня все хорошо было, пока ты не влез, и зачем, спрашивается?! — упрекнула его Лизочка.

— Ну, извини.

— Бог простит.

— Все у тебя хорошо будет, — сказал Захаров на пороге.

— Да уж я постараюсь, — буркнула Лизочка, закрывая дверь. — Пока.

Захаров, прыгая через две ступеньки, скатился вниз.

Зачем приходил?! Вот поди ж ты! Решила свои проблемы. И эти решит. И никто ей не нужен. Кроме мужа малахольного. Да дочки еще, наверное.

Дальнейшее расследование зашло в тупик, именуемый некультурными ментами «жопой» и другими, более нецензурными словами. Впрочем, от того, как именовали этот тупик культурные менты, суть дела не менялась.

Как ни мотались Ваханьков, Захаров, а также внештатный заочный юридический студент за Савиной и директором фитнес-центра господином Андрющенко, ничего обличительного, или хотя бы просто интересного высмотреть не удалось. А через два дня случился и вовсе облом.

Савина внезапно уволилась, умолив новое начальство отпустить ее без положенной по трудовому законодательству обязательной отработки, и с семейством и соседкой-пенсионеркой уехала из города в неизвестном направлении. Две их квартиры, Савиной и соседкина, через риелторское агентство были выставлены на продажу.