— Мам, пап, вы не давали тут нашей гостье скучать? — спросил родителей старший сын и подмигнул Люции.

Он заметил, что между нею и отцом нет никакого недопонимания и очень порадовался этому факту.

— Сын, ты знаешь, как эта умелица нашла путь к моему сердцу? Через свой чудо-пирог! Который кстати еле дождался вас, — тут он подмигнул Люции.

— Не забывайте Али, мы пробовали его вместе, — уточнила девушка.

— Да, а мне помогала в саду. Она совсем не отдыхала, сынок!

— Слышишь, дорогая моя пчела, твои благие дела звучат как наказание, вот она вся их благодарность.

И все рассмеялись иронии Селима.

— Где пчела? — спросил невпопад полусонный Сулейман, вызвав новую волну смеха, уже над ним.

— Ну, брат, до тебя как всегда доходит, как до жирафа.

Сулейман понял, что прослушал тему разговора, улыбаясь, пожал плечами. Остатки пирога быстро поглотились аппетитом здоровых мужчин, не дав его толком распробовать.

— Я испеку ещё, — успокоила Люция, допивая кофе с молоком.

Селим дождался ухода родных и приблизился сзади к Люции, складывающую посуду в шкаф, обнял за талию, уткнувшись в шею, прошептал:

— Не мог дождаться, когда смогу тебя коснуться. Признайся, колдунья, ты добавила какого-то снадобья в пирог?

— Какого снадобья?! Если только мухоморов, другие-то в норме, — ответила она, пытаясь увернуться от его щекотливых поцелуев в шею.

— Нет, это не мухоморы и у меня не галлюцинации, а ты реальная и дико желанная, — пробормотал он ей в изгиб плеча.

Люция не выдержала и повернулась к нему лицом, поддаваясь натиску соблазнителя.

— Твой ночной приход меня взбудоражил и…

Селим не дал ей договорить, закрыл рот поцелуем. Там, ночью он едва устоял и сейчас хотелось вновь пережить эти сногсшибательные ощущения. Люция запустила чуть мокрые руки в его волосы, сжимая и придвигая ближе. Селим уже схватил её за талию, усаживая на столешницу, как чьё-то недоброе вторжение разрушило уединение покашливанием. Они оторвались друг от друга и злобно уставились на стоявшего в дверях.

— Сулейман! — в один голос произнесли, как приговор.

Этот парень имел один явный недостаток: являть своё бренное тело в нежеланные ситуации. Хотя и были благодарны ему. Пусть лучше он, чем отец.

— Мы всё объясним.

— Ага, что вы просто друзья и между вами нет никаких чувств. Да, да. Я это заметил.

Видя что они сейчас пустятся в подробности, прекратил поток слов поднятыми руками:

— Не стоит. Это ваши дела. Только не морочьте головы друг другу и окружающим, а имейте смелость признаться открыто. Окей? — и, взяв нужное, удалился.

— Это невыносимо! — возмущался Селим. — Везде уши и глаза. Покоя нет в родном доме.

Он стоял, опираясь о столешницу, рядом с Люцией и негодовал, что им все мешают. Люция выглядела поникшей и злой на себя, что они чуть не попались родителям. Ей не хотелось скандалов. Никаких.

— Пошли отсюда или я задохнусь сейчас, — схватив её за руку, быстро вывел из дома.

Усадив Люцию на пассажирское сидение авто, сел рядом. Он держал дорогу в сторону моря. Но не на городской пляж, а в залив, окруженный скалами. Таинственный грот, отделяющий настоящее от сказочного. Здесь даже не было прожорливых чаек, дерущихся за добычу. Селим, оставив машину, стал спускаться по песчаной насыпи. Потом пошли валуны и он, крепко взяв за руки Люцию, уверенно спешил скрыться из зоны видения. Девушка едва поспевала перебирать ногами, будто сами демоны гнались за ними. Достигнув косы, Селим остановился и, резко обернувшись, недобро уставился на Люцию. От былого возбуждения, что гнало его из дома не осталось и следа. Он злился. Не на себя. На неё. Она поняла, что это как-то связано со звонком, что он получил по дороге.

— Кто тебе звонил? — осторожно спросила она, сразу переходя к делу, не загоняя шары догадок в лузу.

— А ты как думаешь?

— Не могу предположить, но этот некто сообщил нечто весьма неприятное тебе.

— В точку.

— Обо мне?

— Ага…

— М… И что же страшного я натворила?

— Ты бродила по городу эти дни, не так уж и скучая по мне, сидела в кафе и знакомилась с парнями и даже участвовала в какой-то сценке студентов, — на последней фразе заметно скривившись. — Пока я там умирал с тоски.

Такой дикий и грозный, что казалось готов ударить её. Селим в точности пересказал события её времяпровождения, но в таком свете, будто она ежедневно изменяла ему. Волна негодования накрыла девушку и она стала обороняться.

— Ты представляешь картину моего отдыха так, будто я бегала тайком на свидания, но была поймана!

— Ну, где то так, — он развёл руками и обреченно вздохнул.

— Селим, ты в своём уме вообще, чтобы меня упрекать в подобном? — Люции до смерти были обидны его претензии. — Ты спроси меня сам и я отвечу, где и с кем я бродила, как ты сказал, а позже сделаешь свои выводы. И вообще кто тот добрячок, что сообщил тебе новости в столь извращённой форме? — она вспомнила, что лучшее средство защиты — это нападение.

— Мне позвонил друг.

— Кто?

— Рауль…

— Тот самец, который меня обнюхивал весь танцевальный вечер?!

— Никакой он…

Но Люция его перебила:

— Да он ревнует к тебе и решил испортить наши отношения.

— С чего бы ему ревновать? — недоумённо спросил Селим. — Постой, он что-то тебе говорил, когда вы танцевали?

— Забудь.

— Нет, постой, уж договаривай, я хочу разобраться, что за интриги за моей спиной.

— Да какие к чёрту интриги, Селим? Это все было у тебя на глазах, он мне сказал пару слов непристойностей. Я покончила с танцем и больше с ним ни разу не заговаривала. (" Если не считать мерзкой сцены в кафе с его участием, но не дай Боже Селим узнает об этом ”). А теперь вдруг эта мразь тебе наплела небылиц и добилась своего: раздора между нами.

Селим раздувал ноздрями, выпуская с шумом дыхание, как призовой конь. Теперь он кажется уже злился не на Люцию, а на предателя друга и ситуацию в целом.

— Я убью его, — тихо произнёс Селим. — Но ты, Люция, сама провоцировала Рауля, потому что, чёрт тебя возьми, ты выглядишь слишком соблазнительно!

— И поэтому я как Ева должна быть изгнана из Рая.

— Не доводи меня, женщина, я и так на пределе.

— Да что ты, — Люция показала пальцем жест, отмахиваясь от его речей, но реакция Селима была неожиданной, он ухватил её за запястья, толкнув на себя. Девушка ощутила, как напряжены его мышцы, словно кирпичная кладка, колючий взгляд. Обида и злость придали ей сил и она изо всех сил толкнула Селима в грудь. Зыбкая песчаная отмель, съеденная волнами подвела, и Селим, пошатнувшись, отступил в море. По его лицу было видно, как он ошарашен последовательностью происходящего. Инстинкт гнал Люцию прочь и она без разбору бросилась в волны, в платье, теряя на ходу шлепанцы. Селим в промокших брюках, разъярённый, не замечая, что под ногами вода, а не суша, кинулся вдогонку. Вода и одежда тормозили ход, делая его черепашьим. Люция не оборачиваясь, прокричала:

— Селим! Не смей меня трогать! Ты не можешь, не имеешь права!

Какой-то миг она была свободна, но преследователь, быстро нагнав проказницу, ухватил за подол юбки, с силой рванул. Люция не удержалась на ногах и кулем свалилась в игривые волны. Запуталась, не сразу встав. Селим злой и перепуганный вырвал девушку из морской пучины и прижал к себе. Мокрую, дрожащую, отбивающуюся. Она боролась как фурия, кричала, обзывалась, а он неожиданно стал оттаивать:

— Милая, успокойся, я не хотел твоей ярости, прости мой темперамент.

Но она не слышала, не желала слушать. Селим захватил её мокрые сбившиеся волосы, зажав в кулаки, заставил смотреть на него. Она дрожала, клацала зубами. Скорее не от холода, а от выброса адреналина.

— Прости, — прошептал он ей у самых губ.

— Как же ты бесишь меня! — по слогам проговорила она, вздернув подбородок.

— Даже так, — он удивленно поднял брови. — Ну пеняй на себя!

И силой завладел её устами.