.

Когда Лиамея проснулась от старческого протяжного сухого кашля, император уже выглядел очень плохо. Он так трясся, будто пытался выкашлять свое свое нутро, и весь посерел. Вытерев слезы с впалых щек, Лиамея в панике позвала дежурившего у дверей лекаря Тинека.

— А где же мой верный Дэмин? — прокряхтел император, когда его лба коснулась ладонь взволнованного слуги, бросившего на Лиамею короткий осуждающий взгляд.

Наложница ответила так же нежно, как и предыдущую сотню раз:

— Великий лекарь пока не вернулся, мой господин.

— Мне только хуже от твоих трав! — слабо вскрикнул император, отталкивая от себя чашку с эликсиром и разливая драгоценную жидкость. — Убери! Все вы хотите мне смерти! Ты заодно с Джеаном! Убирайся! Позови Дэмина, ему одному я верю!

Тинек тут же распрямился и отставил сосуд. Никто в Империи Рад не мог противиться прямому приказу императора — Лиамея знала с самого детства, что от этого зависело благополучие всего мира, как бы страшно это ни звучало. Когда-то давно Олтар сказал ей, что может ослушаться, но не станет этого делать; могли ли отказаться остальные, Лиамея не знала. И Тинек, конечно же, не перечил: он только коротко поклонился — стриженые темные волосы упали вперед, закрывая глаза, но не скрывая напрягшихся от досады скул. Лиамея с грустью смотрела, как мужчина выходит, и только на пороге он задержался:

— Лиамея, убеди его выпить эликсир. Я позову Шена и Йолану — и Дэмина, как только его увижу, — добавил мужчина громче.

Вид у доброго лекаря был растерянный и даже испуганный: похоже, дело обстояло плохо, и вдруг Лиамея ощутила, как по спине бегут холодные, колкие мурашки иррационального ужаса.

Наложница медленно кивнула, радуясь, что из ее рук император мог бы съесть что угодно, и поднесла к губам старика кубок с водой, свободной рукой незаметно переливая остатки эликсира в другую чашу.

— Пейте, мой господин.

Император шумно дышал, лоб его блестел от испарины.

«Он умирает, — с неожиданной ясностью поняла Лиамея. — Прямо сейчас, у меня на руках».

— Господин мой, — нежно прошептала она, убирая с морщинистого лба прилипшие седые пряди. — Сейчас придут почтенный лекарь Шен и лекарь Йолана. Не прогоняйте их, прошу вас, они ведь хотят вам добра, только добра!

— Шен… — закашлялся император.

— Почтенного лекаря вы знаете намного дольше, чем меня, верно? — продолжала уговаривать его испуганная Лиамея. — Почтенный лекарь Шен столько раз спасал и вас, и меня. Когда он придет, вам станет намного лучше!

— Где же Дэмин?

— Дэмин вернется позже, мой господин. Сначала вас осмотрит почтенный лекарь Шен...

Руки Лиамеи дрожали.

За окном кричала какая-то мерзкая птица. И свечи будто бы светили как-то тускло.

— Они все хотят моей смерти, — прокаркал старик, заходясь очередным приступом кашля. — Думают, я не знаю. Шепчущее отродье. Ты же не с ними, моя голубка?

— Я с вами, на вашей стороне, — успокаивающе шептала Лиамея. — И лекарь Шен. Сейчас он придет...

За дверью раздался какой-то шум, словно что-то большое энергично потерлось о дверь и стены, а потом упало на плиты пола с грохотом, от которого Лиамея подскочила на кровати. Император тоже замер, словно парализованный, и в белесых рыбьих глазах Лиамея увидела отражение собственного страха. Она заставила себя мягко улыбнуться — и черты лица императора тоже немного расслабились, как у глядящего на мать ребенка.

В полной тишине за дверью раздался шепот — и тут же из-под створки потек красный свет сигнального заклинания.

— Все хорошо, раз они шепчут, сейчас же здесь окажется Олтар или его воины, — больше успокаивая себя, чем императора, проговорила Лиамея. — Помните, у нас лучшая защита во всех Синих землях. Как только кто-то творит заговоры, наши защитники сразу же получают сигнал и приходят, они очень сильные, никто не смог бы их победить. Помните? Защиту ставил сам черный герцог.

— Карион… — Глаза императора мигнули, становясь осмысленнее. — Надо позвать его. Он защитит меня.

— Мы позовем его утром, — продолжала мурлыкать наложница, прислушиваясь. — А сейчас здесь будет Олтар. Олтар убережет вас от всего.

Дверь отворилась медленно, бесшумно.

Лиамея вскинулась, словно распрямилась сжатая пружина — и вмиг была прибита к тяжелому покрывалу холодным, родным взглядом. И хоть в нем сейчас читалось что-то страшное, наступившее мимолетное облегчение заставило Лиамею радостно выдохнуть.

Олтар и правда был здесь.

— Убира… — окончательно потеряв рассудок, попытался вскрикнуть старик, но что-то помешало ему: зажмурившись, схватившись за губы, он запустил между зубов руку, словно пытался что-то вытащить у себя из горла, и упал, извиваясь, на руки Лиамее, не завершив приказа.

— Олтар! — бросилась к мастеру безопасности наложница и отступила, ощущая опасность. — Где почтенный лекарь Шен?

— Его не будет, — равнодушно, словно император не умирал у нее на глазах, ответила выступившая из-за спины Олтара Йолана. Она мазнула по кровати взглядом, и на ее красивом, высокомерном лице проступила презрительная, ликующая улыбка. — Я позабочусь об императоре.

Женщина перевела взгляд холодных серых глаз на Олтара, будто спрашивая разрешения. Тот кивнул Лиамее:

— Отойди, ты мешаешь Йолане.

— Ч-что происходит? — прошептала Лиамея, уже все понимая, но отказываясь принимать. — Он умирает?

— Ты дала ему воду? — Олтар дождался, пока Лиамея кивнула, что-то вполголоса сказал Йолане, а затем снова обратился к наложнице: — Встань у окна.

На негнущихся ногах Лиамея поднялась и, заставляя себя не оборачиваться на кряхтение метущегося по постели императора, подошла к тяжелой занавеске, взялась за массивную шелковую кисть рукой и сжала до боли. Вглядываясь в беспросветную ночную мглу, наложница слышала, как с шелестом по полу мазнуло платье Йоланы, и как целительница присела на скрипнувшую кровать.

Неугомонной Кьяре гонка была только в радость. Девчонка с удовольствием неслась вперед, погрязая туфлями в песке, с детским азартом пряталась за барханами, будто не было над ней скрывающих заговоров, и щурилась, глядя на тяжелое, съедающее остатки пар-оольской армии солнце.

Она была удивительно красива в золотом закатном свете, свободная, как ветер, счастливая моментом, как птица. Дэмин, поначалу собиравшийся создать что-то вроде плывущего по воздуху паланкина, быстро отбросил эту идею. Кьяру комфорт интересовал мало, ей было приятно двигаться, и волна ее энтузиазма захватывала и Дэмина. Он шел чуть позади нее, выслеживающей пар-оольцев, и с улыбкой любовался вьющимися на ветру распущенными рыжими волосами, все время выбивавшимися из-под платка.

Кьяра походила на огненный пустынный цветок, на прекрасного песчаного духа. Ладони девушки были восхитительно прохладными, но плечи дышали жаром, когда мужчина нагонял ее, чтобы заключить в объятия. Кьяра жалась к нему, смеялась, а потом выворачивалась, стремясь скорее продолжить путь.

Она ни о чем его не спрашивала и ничего не просила. Дэмин был готов к тому, что девушка потребует вылечить ее, но Кьяра будто и вовсе об этом забыла.

«Ты же понимал, что так и будет, — шептал ему внутренний голос. — После спасения она доверяет тебе еще больше. Как и любой, кому на грани смерти благодетель протянул руку помощи. Ты проделывал такое десятки раз».

Сейчас смотреть на нее сквозь призму привычного интереса к движениям человеческой души было невозможно и неправильно.

«Я люблю ее».

— У них привал! — крикнула Кьяра, отмахиваясь от назойливо лезущих в глаза прядей. — Так что у нас тоже!

— Согласен, — кивнул ей Дэмин. — Я уж думал, ты бросишься их обходить.

— Вы намекаете, что я слишком увлеклась погоней? — наморщила нос Кьяра. Озорная улыбка невероятно ей шла. — Сами сказали же. Нам нужно внимательно следить, чтобы не пропустить момента.

— Я сказал, что проще всего взять в заложники мудрецов, — скорее ради формальности напомнил Дэмин, давно решивший для себя, что предпочитает прогулку с любимой девушкой быстрому скрытному перемещению.