– Льен-трава растет на болотах, над самой водой. И цветет лишь одну ночь в году. Волокна для нитей добываются именно из ее цветов, – мужчина умолк, но я и так поняла, что должно было прозвучать дальше. Угадала. Повернулась к нему, наконец-то решаясь поднять взгляд.

– Цветы появляются в ночь Черной луны, верно?  И потому такие покрывала потом обладают особенной силой?

– На них слаще сны и острее чувства, – голос Горана стал тише, обретая какие-то бархатные нотки. Будто мужчина обнял меня. Тон понизился почти до шепота, запретной лаской проникая под покровы одежды. И вызывая жгучую, почти неконтролируемую потребность сделать шаг к нему. Сократить расстояние между нами и на самом деле оказаться в объятьях. Сблизиться настолько, чтобы смешалось дыхание, ощутить на коже его запах.

– А сколько желаний можно загадывать в эту ночь? – я и собственного голоса не узнала, таким хриплым и непослушным он стал.

Горан шагнул ко мне, вынуждая отступить к кровати, – и сердце пропустило удар. И второй, когда мужчина склонился к самому лицу и сильные руки сомкнулись на моей талии.

– Одно. Поэтому подумай хорошо, прежде чем что-то желать, потому что повторно сделать это можно будет только через год.

Можно было бы, если бы я осталась здесь… – вихрем пронеслось в голове, заставляя меня ощутить, осознать шаткость момента. То, что я чувствовала сейчас, объединяло меня с этим мужчиной. Было таким же слабым, эфемерным, как дрожащее рядом пламя свечи. Я не представляла, что будет завтра, да даже спустя короткое время, часы или минуты. Совершенно не представляла. Но знала абсолютно точно, что не хочу упустить свою возможность загадать желание: остановить время хотя бы ненадолго. Здесь. С ним.

Горан отстранился всего лишь на мгновенье, чтобы шагнуть к двери и повернуть вставленный в замочную скважину ключ. Но это не удивило, наоборот, вызвало вздох облегчения. Я лишь надеялась, что это не слишком заметно. Хотя, кажется, мужчина был взбудоражен ничуть не меньше. Мне не нужно было смотреть вниз, на натянутую ткань его брюк, чтобы заметить возбуждение: оно настолько явно ощущалось в воздухе, что это пугало.

Я вряд ли смогла бы вспомнить, когда кого-то желала до такой степени. Для него это тоже было очевидно? Должна была бы смущаться, но, наоборот, лишь сильнее поддавалась превосходящему разум желанию.

Смотрела на него – и тонула в потемневших до черноты глазах. И губы саднило от мучительной потребности, жажды коснуться, попробовать, каким он окажется на вкус. Во всех тех местах, которые прежде лишь представляла украдкой, рисуя в своем сознании все подробности и мельчащие детали совершенного тела, будто выточенного из мрамора умелой рукой мастера.

– С ума схожу… из-за тебя… невозможно… невероятно… – он шептал, горячо, жадно, опаляя меня прерывистым дыханием, волнуя все сильнее с каждым мгновеньем.

Что это было? Всего лишь слова… Горан еще не приблизился, а я уже лишилась чувства реальности. Жалкая попытка выровнять дыхание и отвернуться не удалась, да и могло ли это помочь? Сердце, лишь недавно успокоившееся, вновь забилось с удвоенной силой. Меня бросило в жар, а прикованный ко мне взгляд я ощущала так явно, будто мужчина уже касался меня.

– Я так старался избавиться от этого наваждения, но не могу… не хочу… – обидеться бы, оттолкнуть, остановить, возмущаясь из-за подобных слов, из-за того, что он хотел бы сторониться меня, но стало все равно. Я ведь и сама очень хотела держаться от него в стороне, да только ничего не вышло. Нас тянуло друг ко другу со страшной силой, и не было ни возможности, ни желания ей противостоять.

– Тогда и не надо… не избавляйся… не отпускай меня, – я первая потянулась к его губам, читая признание в напрягшихся мышцах.

Он сейчас как никогда напоминал приготовившегося к прыжку хищника. Высокий, статный, с дикой, животной грацией в движениях. Я словно со стороны смотрела на все, что происходит. С ним. С нами. И внезапно начало знобить, затрясло от страха, но не перед ним, – из-за того, что все может закончиться слишком быстро, судя по тому, как вздымалась его грудь и рвалось дыхание. А мне хотелось, чтобы этим минутам не было конца…

Его губы оказались удивительно прохладными, или мои – слишком горячими, но я задохнулась от этого умопомрачительного контраста. Широкие плечи, перекатывающиеся при каждом движении мышцы, покрытая легкой щетиной кожа на лице, – все было настолько соблазнительно, что невозможно не прикоснуться. Именно это я и сделала. Подняла глаза к его лицу, встречаясь с взглядом Горана. Будто получив молчаливое согласие, протянула руку, дотрагиваясь до загорелой, гладкой кожи в вырезе одежды.

Мужчина все еще не шевелился, не произнес больше ни слова, словно позволяя мне удовлетворить свой интерес. Но дыхание потяжелело еще сильнее, выдавая растущее напряжение, а мышцы под моими руками напряглись.

Я вернулась глазами к его лицу и, увидев, как расширяются зрачки, не смогла удержаться, чтобы не двинуться дальше. Потянула шнуровку на рубахе, разводя в стороны полы. Отдаленной вспышкой промелькнула в голове мысль о том, что мы с ним – самая неподходящая из всех возможных пара. Я вспомнила о том, что обещала Нессе. Что столько раз внушала самой себе. Но голос рассудка тут же растаял, исчез, вместе с соскользнувшей с моих плеч одеждой. Когда Горан только успел? Я даже не заметила, как он раздел меня, но голодный взгляд, обрушившийся на тело, тут же покрывшееся мурашками, вытеснил остатки сомнений. Не зря же решила загадать желание в эту невероятную ночь. Оно просто не могло не исполниться.

Продолжала медленно исследовать его рот, осторожно пробуя своими губами. Будто пила из родника прохладную, свежую, невероятную вкусную воду. Она не только утоляла жажду – наполняла меня живительной силой, даря такое наслаждение, с которым я прежде и не встречалась. Но даже представить не могла, насколько острее оно может быть, когда Горан возьмет инициативу в свои руки.

Я отстранилась лишь на мгновенье – сделать очередной вдох, но мужчина тут же настиг меня, стискивая в стальных объятьях. Сдавил до боли, прижимаясь твердым, как скала, телом. Пронзил чернотой взгляда, заставляя подчиниться. А затем надавил на плечи с непререкаемой силой подталкивая к лежанке. Я почувствовала себя беззащитной перед ним: и захотела бы – не смогла уже вырваться. Но не было во всем свете силы, способной сейчас остановить меня. Да и вообще ничего не было. И никого, кроме этого потрясающего, страстного мужчины, впечатавшегося ртом в мои пересохшие губы.

Не осталось больше медлительной, томящей нежности. Горан не спрашивал разрешения – он завоевывал. Или же брал по праву принадлежащее ему. А мне невероятно это нравилось. Я хотела ему принадлежать, и еще намного, намного больше всего.

Не знала, что так бывает, когда единственный человек способен занять весь мир. Не только наполнить тело, но и проникнуть в легкие, стать тем воздухом, который хочется вдыхать снова и снова. Растечься по венам сладким, ядовитым желанием. Он был везде, починяя себе все мои мысли и чувства.

Казалось, что прежде я и не жила, не испытывала ничего подобного. Сегодня в самом деле все для меня было впервые. Если бы и захотела, не смогла бы стесняться, потому что тянулась к нему, умоляя не останавливаться.

Тихий танец свечей в полутемной комнате вдруг обратился россыпью огней. Над нами будто не бревенчатый потолок был – усеянное яркими звездами небо. И звезды эти заискрили разными цветами, сливаясь в один бесконечный поток. Растеклись яркими сполохами, унося в беспредельную даль нас обоих.

Меня разбудил холод.  Я будто вынырнула из-под теплого, уютного одеяла, внезапно пробуждаясь от сна. В нем было спокойно и сладко, а реальность принесла недоумение и страх.  

Горана не оказалось рядом. На столе по-прежнему тлела свеча, почти растаяв, на стенах медленно кружились тени. Все было почти так же, как когда мы зашли в эту комнату. И одновременно совершенно иначе. Или это я успела настолько измениться?