Руки Киарана крепко сжались на рулевом колесе. У меня возникло ощущение, что ему не нравятся мои вопросы.

— Мой дядя сломал руку, поэтому я присматриваю за его фермой, пока он лечится. Я внештатный графический дизайнер.

— Это круто. Я работаю в Национальной галерее в Эдинбурге… То есть работала до своей смерти.

Вся эта поездка казалась мне отпуском, но я знала, что это не так. В Эдинбурге не было жизни, к которой я могла бы вернуться.

Киаран подъехал к небольшому каменному коттеджу. Он выключил двигатель, прежде чем выйти из машины. Я не знала, стоит ли мне следовать за ним. Он шел к зданию, не оглядываясь назад. Решив, что он собирается оставить меня здесь, я проскочила сквозь машину и двинулся за ним. Меня не должно было удивлять то, что он закрыл за собой дверь, когда заходил в дом, не дожидаясь меня. Я вздохнула и вошла в дом.

— Ты здесь живешь? спросила я, видя, как он исчезает в конце коридора.

Я поспешила за ним. Когда я вошла в кухню, Киаран стоял у раковины и мыл руки в мыльной воде.

— Ну?

Он слышал меня. Я знала, что он слышал.

— Нет. Это дом моей кузины, но она уехала на несколько месяцев.

— А где ты живешь?

Он не ответил. Я восприняла это как знак того, что меня это не касается.

Киаран двинулся открывать холодильник. Я села за маленький кухонный стол, так как стул уже был выдвинут, оперлась на него локтями и положила подбородок на руки. Его глаза сузились, когда он увидел меня, но он не сказал мне, чтобы я не сидела там. Не то чтобы он мог остановить меня или выгнать. Для этого ему пришлось бы дотронуться до меня, а это было невозможно.

Ты почувствовала это, когда он попытался прикоснуться к тебе, не забывай об этом.

Не обращая внимания на эту глупую мысль, я смотрела, как Киаран готовит обед. Когда он закончил, то сел напротив меня.

— Ты вырос здесь?

— Ты ужасно любопытна для призрака.

— Разве можно меня винить? Я уже несколько недель ни с кем не разговаривала.

Он вздохнул и запихнул в рот приготовленный им бутерброд, откусив большой кусок. Проглотив, он посмотрел в окно.

— Да, я вырос здесь с дядей и двоюродными братьями, так как мои родители умерли, когда я был маленьким.

— Мои умерли несколько лет назад.

Он медленно кивнул. Я не стала спрашивать, что случилось, наверное, сегодня я уже достаточно вторглась в его личную жизнь.

— Похоже, тебя не очень-то пугает тот факт, что ты разговариваешь с призраком, сказала я через несколько минут, пока он продолжал есть.

Он откинулся на спинку стула и некоторое время оценивающе смотрел на меня. Затем он снял очки, положил их на стол и провел руками по лицу, как будто вся эта встреча вымотала его. Я ждала, сложив руки на груди. Он опустил руки и откинул голову назад, устремив взгляд в потолок над нами.

— Ты настойчива, как черт, и никак не можешь оставить меня в покое. Ты бы предпочла, чтобы я игнорировал тот факт, что ты здесь? Это звучит чертовски утомительно.

— Нет, я бы не стала, но это странно, не так ли?

Он насмешливо хмыкнул.

— Странно — это мягко сказано, Марли. Ты мертва. Я не должен был говорить с мертвым человеком, но увы. Жизнь решила поиздеваться надо мной.

Она тоже решила поиздеваться надо мной, только в моем случае это загробная жизнь.

— Ты не спросил, как я умерла.

Он опустил голову и посмотрел мне в глаза.

— Как ты умерла?

Я опустила голову и уставилась на свои колени. Мне казалось, что это не важно, но теперь, когда он спросил, я почувствовала себя глупо. У меня не было ответа. И уже не в первый раз я задавалась вопросом, почему я не осталась в Эдинбурге, чтобы выяснить это.

— Я не знаю.

4

МАРЛИ

Неестественное чувство охватило меня. Только через секунду я поняла, что это из-за того, что глаза Киарана все еще смотрели на меня, хотя он ничего не сказал в ответ. Они прожигали дыру в моем чертовом черепе. Не то чтобы он у меня был. Когда же, черт возьми, я привыкну к тому, что у меня больше нет тела? Я застряла в не телесной форме. Мертвец, который не должен был ни бродить по планете, ни разговаривать с живым человеком из плоти и крови. И все же я была им.

— Я не знаю, что со мной случилось, — прошептала я, как будто это могло что-то изменить. Как будто от того, что я повторю, станет чертовски лучше. Я знала, что нет.

Кресло скрипнуло, когда Киаран поднялся с него. Из-под ресниц я наблюдала, как он ставит пустую тарелку и стакан в посудомоечную машину. Я сцепила пальцы на коленях, когда он остановился рядом со мной.

— Мне нужно ехать на ферму. Будет лучше, если ты не поедешь со мной.

Я медленно кивнула. На ферме должны быть другие люди. Если он начнет разговаривать с воздухом, это будет выглядеть не очень хорошо.

— Может быть, лучше тебе не вспоминать, пробормотал он, похлопывая меня по плечу, и его рука прошла сквозь меня.

Мое тело напряглось, и я подняла голову, наблюдая, как он хмурится. Странное ощущение его руки смутило меня, поскольку он не сразу убрал ее от моего тела. Мог ли он тоже это почувствовать? Почувствовать, что я здесь, хотя и не мог до меня дотронуться? И если да, то почему?

Заметив мой взгляд, он отдернул руку, как будто его застали за чем-то непозволительным. Для него это было так же непонятно, как и для меня. По крайней мере, так я себе это представляла. Не то чтобы он ожидал встретить призрака больше, чем я ожидала, что он сможет увидеть меня.

— Это как-то невежливо — просовывать руку сквозь кого-то, сказала я, чтобы развеять напряженную атмосферу, между нами.

Но он только нахмурился.

— Невежливо садиться в чужие машины и входить в дома без приглашения.

— Ну, я же призрак, а не вампир. И знаешь, что, невежливо уходить от того, кто с тобой разговаривает.

— Невежливо вторгаться в личную жизнь людей и задавать назойливые вопросы.

Я пожала плечами. Он был прав, но мне было все равно. Мне хотелось узнать о нем все, ведь он был единственным человеком, с которым я могла поговорить.

— Значит, мы оба грубияны.

Киаран фыркнул и покачал головой.

— Ты станешь проблемой, пробормотал он.

И ушел, прежде чем я успела ответить что-то умное. Если бы я была проблемой, он должен был сказать мне, чтобы я уходила, но я бы не послушала. Может быть, поэтому он и не сказал.

Я не могла смириться с его беспечным отношением к моему появлению в его жизни. Он соглашался, что это странно, но не вел себя так. Ну, кроме того, что ушел от меня. Я не могла его за это винить.

Вздохнув, я вскочила с кресла и начала бродить по дому, который ему не принадлежал. Выйдя на улицу, я присела на небольшую каменную стену, окружавшую палисадник. За дорожкой, по которой мы ехали, было поле, на котором паслись овцы. Я наблюдала за ними, и на меня снизошло чувство покоя. Они не были поглощены глупыми человеческими проблемами. Они могли спокойно заниматься своими делами: есть, спать и гадить. Какая простая жизнь.

А была ли я вообще человеком? Разве то, что я умерла, лишает меня этого звания? Наверное, я была духом. Я не задумывалась об этом. Не зная, как я умерла, и вынужденная объяснять это кому-то другому, я испытывала экзистенциальный кризис по поводу всего своего существования.

Я потерла лицо и приказала себе собраться с мыслями. Но как это сделать? Ничто не имело смысла. С тех пор как я проснулась призраком. Мир был перевернут с ног на голову. Я не знала, как привести его в порядок. И, похоже, единственный живой человек, который мог меня видеть, тоже ничем не мог помочь.

Время шло, пока я сидела. Небо из голубого превратилось в розово-оранжевое с заходом солнца на горизонт. Я услышала звук машины, но не стала смотреть, когда она остановилась у входа. Хруст ботинок по каменистой грунтовой дорожке заставил меня обхватить руками каменную стену под собой. Они остановились рядом со мной, но я не повернула головы.

— Какой ты меня видишь?

Скрежет ткани по камню подсказал мне, что он прислонился к стене.