«Мы уезжаем в турне по Радяньской Украине двадцать пятого января, а представление у Пашкиного класса запланировано на пятницу, двадцать второе число. То есть на репетиции спектакля у пацанят и девочек из четвертых и прочих классов было отведено всего две недели. Ну да, это в профессиональных театрах по несколько месяцев мусолят каждую премьеру, а детишки, они такие! Как правильно говорят, детей переиграть невозможно. И вообще, если верить режиссеру Борису Краснову, то репетиции придуманы для бездарей, а грим для уродов».

Фраза достаточно популярная в творческой среде, но впервые я услышал её именно от Краснова в 2003-м еще не наступившем году на подготовке к одному грандиозному корпоративу. Тогда еще и слова такого никто не знал, насколько я помню. Короче говоря, наш ансамбль сможет поучаствовать в спектакле. Нет, играть и петь мы не будем, но всё равно помощь окажем бесценную.

'Не детям же доверять запись звуковой дорожке к спектаклю. И не их классной руководительнице, которая ни рыба, ни мясо. Особенно в сравнении с завучем по внеклассной работе. Вот у кого сил и опыта на такую движуху вагон. Как говорят, она даже краем глаза заглянула на репетицию наших подшефных в их класс. Не думаю, что тетю увиденное впечатлило, но это не беда. Время удивлять еще придет. Мы под это дело потеснились и обговорили им возможность сделать полный прогон на сцене актового зала, узурпированной нашим классе навсегда. Пусть обживутся на той площадке, где будут выступать начисто.

За всеми этими сборами на время как-то забылась моя основная лихорадка с ожиданием ответа из редакции. По сути, до турпоездки неделя осталась, а до Пашкиного концерта еще меньше. Родители двух тел имеют возможность поволноваться сначала за Пашку, а потом и за меня. Спросите, с какого перепугу волнения? Так у мелкого первое выступление не сцене, да еще я ему роль прописал не хухры-мухры, а с кучей слов. А за меня волноваться будут по неистребимой родительской привычке искать себе поводы попереживать. Отец, он вряд ли будет сильно париться, но при маме должен будет изображать ту же степень озабоченности, если не хочет скандала. Хотя прекрасно понимает — ничего в СССР со школьниками случиться не может. Кругом советские люди, милиционеры, партийные органы бдят за всеми. А еще и две классухи до кучи как сержанты-сверхсрочники при салагах. Как бы маме это объяснить?

Все эти хлопоты, упаковка благородного рыцаря и споры утомили так, что на каток не пошёл, хотя и воскресенье на дворе. Оно на дворе, а я дома побуду. Грушу помолотить можно, поотжиматься, перекладина опять же в нашей комнате с недавних пор. Трицепс, он отжимания любит, а бицепсу перекладину подавай!

— Миш, тебя к телефону! Приятный женский голос! — Отец не может просунуть голову в комнату как все, ему обязательно надо проорать на всю квартиру ту мысль, которую он хочет донести до кого-то из нас. И поделать с этим ничего нельзя, таким отец уродился.

— Алло?

— Привет, Мишка! Какие планы на вечер?

— Привет, Ирчик. Ну я, значит, поем, потом почитаю, ополоснусь перед сном. А потом надену пижамку и лягу спать. Про пижаму подробно рассказывать?

— Иди ты со своей пижамой! То есть пошли погуляем!

— Просто так? Без цели и без мороженого?

— Ага. А то вечер, снег такой пушистый идет, а одной гулять скучно.

— Приставать не будешь?

— Боишься, Корчагин?

— Боюсь.

— Правильно боишься. Буду.

— Ну тогда я не смогу тебе отказать. Во сколько и где встречаемся?

Записывать особо нечего, дорогой мой дневник. Тем более, что ты просто пачка листков и понять меня не можешь в принципе. Так что поверь на слово — мы гуляли по притихшему под снегопадом городку и смотрели на кружащиеся снежинки, а самых наглых я ловил ртом. Это гораздо приятнее, чем ловить мух, потому как снежинки здорово тают на языке и не имеют противного вкуса. После них нет нужды старательно отплевываться. Что мы еще делали? Я читал стихи, какие вспоминались в голове, а Ирка их впитывала. Процесс чтения совсем небыстрый, у меня с запоминанием текстов не очень всё здорово, так что стихи проходили сквозь меня медленно и со скрипом. Но будем считать, что это такая манера исполнения лично у меня. Медленно и с аффектацией, с паузами на каждой строке. Кому не нравится- тот путь не слушает.

— Миш, а чьи стихи?

— Да я помню, что ли? Слова запомнить, и то проблема, а ты говоришь, авторов!

— Не твои?

— Вот точно не мои, я не по этой части. За стихи сейчас не платят.

— Какой же ты пошляк! Сначала читаешь такие красивые строки, а потом: «Не платят». Разве так можно?

— Ир, да по-всякому можно. Нет таких канонов, которые установлены раз и навсегда. Даже боги показания меняют под давлением улик. А чего говорить про правила и нормы поведения. То голым ходить нормально, как в Древней Греции, то надо заматываться по самые уши, то можно надевать мини-юбки, но только девушкам.

— Скажешь тоже! Это частный случай. Раньше тканей не было, вот и ходили голые. А так-то неприлично.

— Ага. Без штанов нельзя, но на пляже можно. Так всегда и во всём. Нормы устанавливают с разной целью, но никогда на веки вечные. Вот и я разный в разные моменты.

— Это ты точно сказал. Ты разный бываешь. То противный, то наоборот'

Прогон пьесы (моей пьесы, черт возьми!) я не смотрел — у нас в это время было сочинение по литературе, так что и пытаться откосить не было смысла. Не с этим учителем, не с такими отношениями. Валерка Арзамасцев поставил ребятишкам музыку, согласовал с ними длительность музыкальных тем. В два магнитофона это было несложно — его развалина плюс школьный катушечник смогли заменить компьютерную программу-редактор музыки. А то, что при перезаписи падает качество… не в нашей ситуации про него говорить. Не в этой эпохе, не в Союзе. Что называется, здесь не спрашивают, какое в баре есть пиво. Если есть — это уже победа мечты над суровой действительностью.

«Весьма рад, что на самом спектакле побывать удалось. Действие происходило в актовом зале, а в качестве зрителей были приглашены только ученики начальной школы — и уже зальчик под завязку. Так что любопытствующие учителя, они же члены жюри конкурса, стояли около стеночки с левой стороны зала. И Пашкин четвертый 'Б» выступал вторым. Как я понял, по плану в пятницу спектакль давали четвертые классы и один пятый, а остальные — в субботу. И подведение итогов тоже в субботу.

Смотреть спектакль из-за кулис, где я стоял с магнитофоном, было интересно. Вероятно, даже еще интереснее, чем из зала. Тут своя атмосфера и свои приколы. Выступление «моего» класса было достаточно коротким, всего на семь минут, под хронометраж пришлось даже ужать пьесу. Уж больно дети, а точнее девочки хотели изобразить бальные танцы в своих шикарных костюмах. Но при этом действо оказалось ярким настолько, что я даже малость опешил. И точно не ожидал, что королевский шут сможет пройтись по сцене «колесом» как заправский акробат. Да и массовка не подкачала, что костюмы, что танцы были весьма уморительны и от души! А палач так вообще душка. По ходу пьесы у него от старательности помялся картонный топор на длинной ручке, так что он периодически взбадривал своё оружие как повисший цветок. И это, я пишу без всяких пошлых намёков. Цветок значит цветок!

Финальная сцена закончилась, и зал буквально взорвался аплодисментами. Мало того, несознательные зрители стали кричать «Мало! Хотим дальше!» Но дальше у нас не было. Для фурора хватило и семи минут, а полноценный спектакль нам с Пашкой никто не заказывал.

Вечером Пашка еле дождался родителей с работы. Мне кажется, что если бы я его не успокаивал, то он так и умер бы от нетерпения. Мне пришлось сто тридцать три раза подтверждать — да, выступили просто отпадно! Да, ты не напутал слова. Да, да отстань ты уже!

— Что, Михаил, вот прямо овации? Погоди, Павлик, пусть Миша расскажет, он это наблюдал со стороны, ему виднее. — Мама Вера раз за разом прокручивала сегодняшнее выступление младшего сына, используя нас с ним как источник сигнала. Папа Дима наблюдал со стороны и почти всё время молчал, только лыбился довольный. Как же — он правильный отец, подружил сыновей, принял участие в подготовке выступления ребенка, внес решающий вклад в создание костюма. Тряпочки что, тряпочки любой пошить может, а он оружие и доспех сварганил из подручного мусора. Но маме он такого не скажет. Про «тряпочки — фу».