Про чудилу: в другой жизни один подполковник однажды поделился со мной одной истиной — мол последней стадией деградации советского офицера является служба в военкомате. Ниже только работа военруком в школе. Так вот в нашей школе учитель начальной военной подготовке периодически приходил на занятия в форме прапорщика пограничных войск. Прапорщик, то есть даже не офицер! И вот это существо в один момент тоном поручика из «Белого солнца пустыни» закричал: «Островский!» Что характерно, ни один Островский не отозвался.

— Тьфу! Как там тебя, Корчагин!

— Прапорщик! — Как принято говорить, в эту игру можно играть и вдвоём.

— Корчагин, ко мне!

— Прапорщик, не хочу! — Наш класс, в данном случае моя банда напряглась, предвидя шоу. А я что, я не готов вот так просто сдавать свои позиции и бежать как собачка на зов. Тем более, что н уже бежит сам. Что и требовалось доказать.

— Корчагин, ты что, вообще ничего про дисциплину не понимаешь?

— Понимаю. Это некая договоренность, позволяющая одним людям организовывать деятельность других без лишних усилий для себя.

— Э-э-э… Умный что ли?

— Ага. Скрывать не стану.

— Тебя звали, почему не подошел?

— Не хотел снег месить лишний раз. И вообще.

— Что вообще?

— Что дало вам ложную уверенность, что вы можете управлять моими действиями путем отдачи голосовых команд? — Прапорщик подвис совсем на чуть-чуть. Чувствуется опыт службы и умение решать нестандартные ситуации.

— Я сказал — ты должен выполнять. Что непонятно?

— Слово «должен». Вы же не мой учитель, мы вообще не представлены друг другу. Мало ли какой припрётся и начнет чего-то требовать. А вдруг вы американский шпион и хотите выведать Главную Советскую Тайну как у Кибальчиша?

— А ты её хоть знаешь, тайну эту?

— Вот! Уже начали! Парни, окружайте этого, он шпион!

— Отставить ерунду нести! Корчагин, я уже понимаю вашу классную руководительницу, как её там. — (Не вспомнил) — Правильно, что она не хотела, чтоб ты был командиром отряда.

— Так и я не хотел. Обчество решило. — Почему-то вспомнился Бабель и его «Мишкины рассказы». Которые про Мишку-Япончика. Изо всех сил сдерживал себя, чтоб не свалиться в одесский говорок.

— Хорош базарить, сказал! Записку сейчас уже найдут. Начинайте строить крепость. Вон там, под склоном.

— Не пойдет, товарищ начальник! Речка рядом. Вдруг лёд тонок, а кто выбежит на реку? Отнесу повыше чуток, на взгорок. Там же и пушки поставим.

— Да и хрен с вами! Я сказал, а вы делайте что хотите.

— А наступать будут откуда?

— Может, тебе еще сказать, во сколько?

— Желательно. А то поморозим детей почем зря. Или наоборот, стены не успеем поставить. Хоть в какую сторону первую стену ставить?

— Достал. Оттуда прибегут. — Прапорщик ткнул пальцем в перчатке в сторону ожидаемого удара противника. Сейчас он был похож на Наполеона, которого сняли с лошади, а барабан под ноги не подставили. Еще и треуголку скомуниздили. В результате Наполеон получился на минималках, то есть без харизмы и с погонами прапорщика на шинели. Зачем было так наряжаться, я не знаю. Видимо, ему хотелось придать военноспортивности всему мероприятию. Спасибо тебе, человек, ты стараешься. И я не буду сильно наглеть.

Да, а место прапорщик выбрал не самое удачное, и речка не при чём. Нам оборону держать надо, так что желательно иметь предполье с уклоном в сторону врага. Так что крепостицу мы поставим… ага, вон там!

— Боец Герасимова! Соберите командиров остальных отрядов на совещание! Будем ставить им задачу.

— Есть, товарищ командир! — Вот это я понимаю выучку и дисциплину! Ржет в голос, но побежала выполнять распоряжение старшего по статусу.

'Как командир старшего отряда я имел право координировать действия всех прочих. Во всяком случае я это право взял. Раз взял, значит имею.

— Боец Подколзин, где ваши хлопушки?

— Хлопушка. Одна. На большее не хватило дополнительного заряда.

— Я уже опасаюсь. Сколько ты зарядил в одну хлопушку?

— Сколько было.

— Ответ принимается. — В самом деле, с моей стороны было глупо спрашивать, сколько. «Вот столько и еще полстолько» Он же не на аптечных весах смесь взвешивал, он вообще не заморачивался этой ерундой. Я даже сам не знаю, кстати, сколько перманганата калия нужно положить в скажем сто грамм алюминиевой пудры. Так, чтоб вся смесь прореагировала. И Подколзин не знает стопудово.

— Андрюха, дай заценить твою гранату! — Чуга на ладони взвесил хлопушку, переданную товарищем. — А нормально так он положил! Я бы поостерегся дергать веревочку рукой. Тем более держать эту хрень.

— Для того вы и взяли шпагат. — И тишина кругом. — Кто взял шпагат? — Снова тишина.

— Так, а кто взял ножик? — Вот, совсем другое дело, складные ножи взяли почти все пацаны.

— Понятно с вами. Слон! То есть, боец Сериков! Аккуратно, то есть молча и не ползком снимаешь веревку с того сектора, где мы не искали бутылку. Колышки тоже тащи!

— Есть!

— Боец Курко, бери еще кого-нибудь и идите резать большие ветки с деревьев.

— Для маскировки?

— Для маскировки, ага.

Подошедшие важные командиры отрядов были исполнены гордости и решимости провести военный совет. Который, надо сказать, прошел в атмосфере взаимного уважения и военного творчества.

— Товарищи командиры! Доведите до личного состава задачу: мы строим крепость вон там! А вон на ту полянку никому заходить нельзя категорически — будем минировать.

— Что, правда?

— А то! Враг будет разбит, победа будет за нами. Пятый и шестой, ваша задача — накатать побольше комков для стены. А седьмой и восьмой классы будут их поднимать наверх. И еще раз — не заходите на территорию перед крепостью, иначе снег вытопчете, тогда мины будет видно.

На самом деле мин было немного, всего одна. Зато были веревки. Пока одни катали комки, пара диверсантов незаметно от прапорщика натянула несколько веревок на пути прихода Ашек. Будут чаще падать — позже добегут. А хлопушка за три метра от самой стены даст еще один эффект. Главное, чтоб рвануло не в толпе, а заранее. Нам контуженные школьники не нужны.

Эх, хорошо-то как! Видели бы вы, как легко и просто, а главное, как быстро строится снежная крепость усилиями сотни детишек под мудрым руководством меня любимого! Кажется, данный нам на стройку час еще не прошел, а уже вот! Перед нашими глазами высится крепость! Передняя стена высоченная и толстая — её сначала попробуют пробить жеребцы из восьмого и седьмого «А» классов. Потом они попробуют обойти её с флангов — а там у нас тоже стены. И в тылу. И узенький вход, над которым у нас навис кусок стены, который мы обрушим в момент штурма. Если повезет, то на головы своих товарищей из рядов противника'.

Чего-то устал как собака, допишу про штурм завтра, в воскресенье. А сейчас поужинаю еще разок для закрепления эффекта, и в ванну. А потом сразу спать.

— Нет, мам! Кино смотреть не буду, устал!

— Опять ты со своим дневником возишься. Отдохнул бы.

— Дневник и груша помогают мне тренировать упорство, отрабатывать удар и слог. А то не поступлю, и в армию сразу. А так, не сразу.

Никуда не попрусь сегодня. И в кино тоже не пойду — на афише одна муть, скулы сведет от такого развлечения. А вот если на каток… это совсем другое дело! Договаривались опять после обеда собраться возле «Продуктов» и вместе пойти. Только в дневник надо чего-нибудь записать… Ой, так я вчера не дописал про Зарницу, устал сильно. Сейчас накидаю чутка, только вдохновение уловлю.

'Пока враг не показался, решил обойти ряды союзников, подбодрить, дать последние указания. Так, а что у нас тут, на позиции пятого класса?

А в пятом классе всё непросто: двое пацанят отвели третьего к дереву перед построившимся классом. Еще один, видимо командир или активист… Не, точно командир отряда, он же на совещание прибегал, готовится торжественно сорвать погоны с несчастного ребенка, которого держат за руки.