Эта злобная волна несётся с юго-запада прямо сюда, в Светлый!

Нащупал в кармане брюк телефон, подаренный Арманом, набрал номер Седого.

— Да, кто это? — раздалось с того конца.

— Док! Это Док! — прохрипел я, пытаясь говорить как можно громче и чётче. — Седой, к нам несётся огромная стая мутантов! Их тысячи, Седой! Эта миграция! Миграция орды!!

— Уверен⁈

— ДА! ДА! — голос вдруг прорезался, я уже почти орал. — Я их чувствую! Я сейчас тут просто сдохну от наведённого фона их эмоций!! Седой! Поднимай всех, времени мало!

— Понял!

Раздались гудки. Набрал Лешего.

— Кому не спится?

— Леший, просыпайся!! Стая идёт огромная прямо на нас!!

— Какая стая⁈ Ты кто? — спросил Леший сонным голосом.

— Док!! Леший, это я — Док!! Мутанты идут, командир, тревога!! ПОДЪЁМ! Ребят буди!!

Вдруг в комнате над дверью замигала жёлтая лампа, и раздался противный звук, заполняя всё пространство.

— Бззть! Бззть! Бззть!

— Это тревога⁈ — Удивился я, — вот, оказывается, что это за лампы во всех комнатах напиханы, а я целый час выключатель от них по всему дому искал. Охренеть!

— Подъём! Общая тревога! — Раздался громоподобный бас в трубке. Эти слова явно не мне предназначались.

Я нажал отбой разговора. Предупредил… Успел… И упал, потеряв сознание от зверской подвижности…

— Док! Ты слышишь меня, Док⁈ — Доносилось, как из бочки.

Кто-то меня трепал так, что голова вот-вот оторвётся.

— Док, да очнись же ты, наконец! Батон, ну, сделай хоть что-нибудь! Шевелись быстрее! Глянь, он синий уже!

Что-то больно ужалило в руку. Тепло побежало вверх по венам, дошло до шеи, начало печь. Дышать стало горячо, огонь поплыл, распространяясь по всему телу. Я ощутил свои ноги, руки. Оказывается, раньше их не чувствовал. Сердце, оно горит и бьётся, набирая обороты. Даже веки стали пульсировать наливающимся теплом.

Первое, что мне удалось, это пошевелить пальцами правой руки. Потом левой. Потом открыл глаза.

— Очнулся, батонэ? Маладэц! От мой кактел даже пакойник очнаитса! Батон свой дела знаит. Вот эта ешо пэй, давай, савсем харашо тебэ станет, — говорил лекарь, вытряхивая из пузырька в стакан с водой бурую жидкость.

— Пэй! — сунул мне стакан под нос. — Толка нэ дыши.

Было поздно — я вдохнул…

Рвотный рефлекс сработал молниеносно. Все содержимое желудка вырвалось гейзером прямо… в тазик⁈ Откуда взялся тазик⁈ Секунду назад его не было.

— Воды? — раздался знакомый голос Аби.

Парнишка стоял около кровати, держа пластиковую посудину. Все его лицо, руки, форма были перемазаны в чем-то буром. Куртка разодрана, на плече рукав почти болтался.

— На, держи! Постой, давай помогу, — раздался другой знакомый голос.

Арман вложил в мои руки стакан с водой, придерживая, помог выпить.

— Я жэ гаварил, нэ дышы. Зачэм дышал? Харашо, убрат успэл. Тепэр пэй, давай. Нэ дыши, толка, батонэ, нэ дыши! Пэй!

— Давай, братан, на раз, два, выдохнул и залпом. Убойная вещь, но толковая, — сказал Арман, забирая у Батона стакан.

Также вложил его в мои руки, придерживая своими. Я набрал побольше воздуха в грудь и залпом выпил содержимое. Выдыхая, закашлялся, но мне тут же сунули флягу. Выпил и это. У Армана живчик на коньяке, крепкий. Продрало пищевод хорошо, даже привкус этой ужасной дряни во рту почти прошёл.

Батон замерил пульс, заглянул в глаза. Посмотрел язык. Пощупал затылок.

— Маладэц, Док. Всё савсэм харашо. Севодня атдыхай, завтра прихади. Смотрэть тебя нада ещё, лекарства давать нада. Давай, паправляйса, батоне, паправляйса. Мне работы ищё многа севодня.

— Батон, сколько я тебе должен? — спросил я у выходящего в двери лекаря

— Нискока, батонэ, нискока. Паправляйса!

И вышел. Арман пошёл его проводить.

— Ну, ты как, очухался? Мы думали — ты помер. Я пришёл, а ты — синий, холодный и как статуя.

— Ты меня нашёл?

— Да. Меня Седой к тебе послал. Сказал, что не видел нигде, просил поискать. Я у всех порасспросил, никто тебя не видел, тогда я сюда бегом. Хорошо, дверь открыта была, я позвал, тишина. Поднялся сюда, а ты — труп. Лежишь такой, синий весь и не дышишь, почти. Я зеркалом проверил, совсем чуть-чуть дыхание, но есть. Тогда я пулей к Батону, его дома нет. Я к нашим на стену. Еле нашли его с Арманом, раненых-то много. Нас боец Седого на машине привёз, мы же ещё к Батону домой за лекарствами заскочили. Я думал, не успеем, помрёшь. Успели!

Парнишка потёр грязной рукой не менее грязную щёку, улыбнулся.

— А ты чего такой чумазый и какие раненые? О чём ты?

— Так бой же был. — Аби удивился вопросу.

— Какой бой? — теперь уже удивился я.

В голове пусто, совершенно не помнил ночных событий. Даже ещё не понимал, почему мне так плохо стало и из-за чего вся суета.

— С мутантами. Ты ночью, когда позвонил, общую тревогу включили. Мы бегом на стены. Когда увидели, что на нас прёт, дар речи все потеряли. У некоторых истерика случилась. Такую орду даже наши старики не видели за всю свою жизнь в Стиксе. Еле отбились. Если б ты видел, что там творилось! Ребята и постовые еле успели заскочить за ворота. Седой их по рации вызвал. Смели бы их всех, к чертовой матери, даже понять не успели бы ничего. Мы первую волну из всех орудий встретили, такой салют устроили, что на веки это событие в историю попадёт, точно. Потом мутанты сплошным потоком пошли, часа два пёрли напролом. Прорыв на западной стене случился, через верх переваливаться начали. Еле кучу эту разбили, обе вертушки подняли в воздух. Там вообще тяжко пришлось, весь основной удар туда был. Потом уже по окружности растекалось всё. А спустя минут двадцать, они стены обходить стали, вокруг пошли и почему-то стали отдаляться. Такое ощущение, будто поняли, что сюда лучше не лезть. Отошли метров на триста и прут на восток, мимо нашего Светлого.

— Аби, ты опять без разрешения в бой полез? — спросил я, не понимая, как мальчишка оказался в таком пекле.

— А он у нас — ветеран. Девять лет в Стиксе, Док, это не шутки. Такими людьми при общей тревоге не пренебрегают, даже несмотря на возраст. Если у тебя боевые дары, то будь добр — защищай город. — Арман устало опустился на стул.

Я только сейчас заметил, что он весь с ног до головы залит кровью.

— Ранен?

— Нет. Не моё.

— А наши?

Почему-то эти люди стали мне очень близки, будто ни один год дружили.

— Ну, как сказать, не совсем целы, но живы. Студенту руку оторвало, Фому подрали хорошо. Лешему пол ляхи один шустрик оттяпать пытался, не удалось, но дырка изрядная. А остальные все только царапинами отделались. Даже этот герой, вон, помахаться успел.

— Я сегодня свой рекорд побил! Семь минут, шестнадцать секунд! Даже в обморок не упал, представляешь! Ай! — Аби схватился за ушибленный затылок.

— Тебе ещё плюху дать, герой? А, если бы ты потерял сознание, то, что тогда⁈ Ты же видел, что творилось! Не факт, что кто-нибудь из нас успел бы вперёд мутантов. Твоё счастье, что Филин рядом был. Подожди, вечером разбор полётов будет, — грозно пообещал Арман.

Аби погрустнел.

— Думать надо, не маленький уже, — продолжил Арман. — Вот сожрали бы тебя, и что тогда? Кому твои семь минут нужны, балбес. — Потрепал нахохлившегося пацана по волосам. На секунду прижал к груди, отпустил. В глазах блеснула слеза.

— Хватит, одного уже схоронил.

Аби засопел, шмыгнул носом и протёр рукавом лицо.

Выгнав «Комбат» на улицу, я не заметил ожидаемого хаоса, все как обычно, только людей мирно гуляющих нет. По дорогам разъезжают УАЗики с вооружёнными людьми. По улицам снуют бойцы, зачищая город от остатков просочившихся тварей. Мы направились к западной стене, там сегодня ночью было самое пекло, теперь же работы по расчистке и поиску уцелевших мутантов хватало всем. Чем ближе подъезжали, тем больше было заметно следов недавнего боя. Пятна крови тут и там, несколько поваленных и проломленных заборов, вогнутые внутрь массивные железные ворота, разбитые окна, гильзы повсюду. Ближе к стене стали попадаться и трупы заражённых, люди на улице не валялись. Если и были погибшие, а в такой мясорубке наверняка были, то их уже куда-то убрали. У самой стены было сплошное месиво из переломанных тел, крови и внутренностей. Люди, перемазанные с ног до головы кровью, копошились в этом фарше. Чистили споровые мешки, грузили останки в транспорт, вывозили. Смрад стоял ужасный. Выйдя из машины, Аби заметно позеленел, но его не вырвало, сдержался. Мой желудок тоже выдержал, хотя, цвет лица явно был не лучше. Морально я готовился к подобным картинам, но, увидев воочию, ужаснулся от масштабов смерти. Арман вообще никак не отреагировал, видно, прошёл в этом мире через многое.