— И вы думаете, Евгений Семенович, что в нашем городе нужен еще один трест? — усмехнувшись, спросила Нигматуллина.

— Почему нет? — я пожал плечами. — Вас это будет стимулировать оставаться лучшей организацией, а других — соответствовать вам.

— Считаете, что у нас все плохо? — Алия Зякировна смерила меня изучающим взглядом. — И конкуренция — это лекарство?

— Я считаю, что у вас может быть лучше, — дипломатично ответил я. — Ведь та же конкуренция — это значит, что не только к вам придет другой трест, но и вы сами сможете открыться где угодно. В Калинине, в Москве, да хоть за границей, если процесс пойдет дальше. Разве вам никогда не казалось, что вы способны на большее, чем те рамки, в которых, будем честны, и вы, и я заперты сейчас?

— Вы об этом хотели со мной поговорить? Краюхин вас подослал, чтобы надавить на меня? — Нигматуллина сделала вид, что начала раздражаться, но было видно, что мои слова что-то в ней зацепили.

— Да боже упаси! — я обезоруживающе улыбнулся. — Я вам, наоборот, хочу предложить протестировать кое-что до того, как это станет мейнстримом…

— Чем? — начальница округлила глаза.

— Обыденностью, — поправился я. — Вот мы говорили о разрешении на предпринимательскую деятельность… Я считаю ее благом, вы — злом, и это не имеет значения. А что имеет, так это то, что одни будут готовы к ее введению, а другие нет. И у вас может появиться фора перед конкурентами.

— И какая фора? — недоверчиво спросила Нигматуллина.

— Мое издание сейчас вводит новую практику, — я перешел к делу. — Аудиогазета…

Алия Зякировна поначалу слушала с недоверием, затем все более заинтересованно. Кажется, быть первой — это ее кредо, и добивается она лучшей позиции любой ценой.

— Мне нужно будет платить? — спросила она.

— Вам нет, — я покачал головой. — Именно потому, что мы протестируем технологию в заведениях вашего треста, у вас привилегия поучаствовать в этом бесплатно.

— Ха! — усмехнулась Нигматуллина. — А разве не вы должны мне за это платить? Я ведь предоставлю вам помещения, предоставлю технику…

— Я приглашаю специалистов, трачу свое и их время, — терпеливо, но твердо объяснил я. — Несу финансовую нагрузку в виде закупки кассет и оплаты труда сотрудников. Это работа, и она стоит денег. Но если вы так не считаете… что ж, я дождусь открытия первого частного кафе и подарю подписку его владельцу.

— А если никому это не будет интересно? — Нигматуллина показала зубы.

— Практика показывает, что все проекты «Андроповских известий» пользуются популярностью, — так же улыбнулся я. — Взять хотя бы вечерку или дискуссионный клуб «Вече». Уверяю вас, аудиогазета займет достойное место в этом списке.

— Что ж, — Алия Зякировна сначала нахмурилась, но потом морщины на ее лице разгладились. — Давайте попробуем.

[1] Заказная статья, причем по договоренности между заказчиком и журналистом, минуя руководство издания.

По пути в редакцию я обдумывал наш разговор с Нигматуллиной. Если по прошлой жизни я знал о ней как о жесткой бизнес-леди, подмявшей под себя все общественное питание в Любгороде, то сейчас я воочию убедился в ее тоталитарном настрое. Поначалу-то мне казалось, что она изображает убежденную коммунистку — мол, все должно быть под контролем, слишком уж вы, товарищ редактор, мягко с этими диссидентами… А оно вот как — просто желание быть вершительницей. Если не судеб, то бизнеса.

Кстати, любопытно, кто пытался ее убедить в правильности конкуренции? Почему она вдруг стушевалась, когда я решил это уточнить? Скрывает кого-то нерукопожатного, хочет скрыть? Или мне просто все это показалось? Пожалуй, надо сделать себе мысленную заметку и взять на контроль. Пусть лучше я ошибаюсь, чем пропущу что-то опасное или просто важное.

В редакцию я вернулся уже к обеду, позвал Бульбаша, и мы вместе пошли в столовую. Ее, кстати, хотелось бы сохранить — в моей прошлой жизни она закроется. Но там не было Евгения Кашеварова в его новой ипостаси, так что еще посмотрим.

— Отличная идея, Жень, — улыбнулся Виталий Николаевич, поглощая наваристый украинский борщ со сметаной. — Я, если что, помочь могу — в детстве мне батя показывал, как снимать, у нас даже камера была…

— Что же ты молчал, друг мой дорогой? — воскликнул я. — Аж камень с души свалился, будешь моим заместителем и по видеостудии.

— Я тоже готов помочь, — за наш столик присел Бродов, на подносе у которого помимо основных блюд лежало еще полдесятка пирожков.

— И это хорошо, Арсений Степанович, — искренне ответил я. — Будете помогать мне писать сценарии для роликов. Короткие, яркие, емкие.

— Всегда готов, — улыбнулся толстяк.

— Зоя Дмитриевна, давайте к нам, — я помахал рукой девушке. — Клара Викентьевна, Богдан Серафимович!

Мы с трудом разместились за одним столом, но в пылу рабочего обсуждения даже не замечали этого. Сегодня вечером еще должно состояться заседание клуба, надо бы списки выступающих еще раз просмотреть, но пока есть другая важная тема.

— Нигматуллина согласилась, — сообщил я, и коллеги одобрительно загудели. Зоя даже захлопала.

— И как же вы, Евгений Семенович, стесняюсь спросить, сломали эту железную леди? — сверкнула очками Громыхина.

— Красноречием, Клара Викентьевна, — улыбнулся я. — Исключительно красноречием. Убедил ее, что она встанет у истоков нового формата.

— Значит, с подпиской на аудиогазету все хорошо, — протянул Хватов. — А с короткометражным кино как в итоге решилось?

— Пока ничего нового, Богдан Серафимович, — я покачал головой. — После обеда наберу Константина Филипповича, директора РДК, поговорю с ним о кинокружке. Попрошу, так сказать, аудиенции на сегодня. У нас ведь как раз заседание клуба, если вы помните, вот и можно будет совместить приятное с полезным. Приехать пораньше и все обсудить.

— Евгений Семенович, а может, все-таки и видеосалон можно будет использовать? — Громыхину чем-то привлекало царство магнитной видеопленки и гнусавых переводов. Впрочем, для этого времени в СССР это действительно нечто революционное. А сама Клара Викентьевна дама весьма и весьма увлекающаяся.

— Можно, — кивнул я. — Только у нас пока нет возможности изготавливать кинопродукцию для этих видеосалонов. Другая техника. А переносить с пленки на видеокассеты — я даже не представляю, как это сделать с нашим уровнем оснащения. Нужна хотя бы одна камера в формате Betacam, невероятно сложная и дорогая. А чтобы нам ее получить, мы должны удивить как Анатолия Петровича, так и весь город. Тогда и разговаривать проще будет.

— Москва не сразу строилась, — улыбнулся Арсений Степанович.

— Именно, — я поддержал его мысль. — И у нас все получится постепенно. Начнем, как и планировали, с аудиогазеты и короткометражек от кинокружка.

— В видеосалонах можно ведь документальное кино показывать, — напомнил Бульбаш. — Как раз об истории, о медицине… И коли уж мы обратили на них свое внимание, — он хитро прищурился, глядя одновременно на всех нас, — почему бы не предложить и им подписку на аудиогазету?

— Но как же договоренность с Нигматуллиной? — возразил я. — Я ей обещал, что она будет первой. Без монополии, разумеется, однако у нее фора.

— Ты договорился про заведения общественного питания, — спокойно парировал Виталий Николаевич. — А видеосалоны — это совсем другое. И ты сам сказал, что никакой монополии.

Не знал, что у Бульбаша есть предпринимательская жилка!

— Слушай, а ведь ты прав, — я внимательно посмотрел на своего заместителя. — Только я бы, пожалуй, не стал упирать на юридические казусы… У нас ведь как газета распространяется? Я имею в виду бумажная…

— По подписке, в библиотеках, в киосках «Союзпечати» и на информационных стендах, — напомнила Клара Викентьевна. — Кстати, хулиганов, которые все газеты сорвали, так и не нашли, Евгений Семенович?

— Насколько я знаю, нет, — я покачал головой. — А еще эта ситуация показала нам, что печатным изданиям не хватает каналов распространения.