— А что вы думаете о группе «Дискотека Авария»? — многозначительно спросил он, вспомнив русую девушку Лену.

— Что?.. — растерянно переспросила Диана Викторовна. Опустила половник в кастрюлю, сняла с батареи тряпку и стала оттирать пятно. — Куркума, — расстроенно пробормотала она. — Очень все красит, наверное, след останется…

— Давай я попробую, — пробормотала Яна, словно устыдившись прошлой резкости. — Есть у тебя перекись?..

От тягостной сцены Яра спас звонок в дверь. Диана Викторовна, бросив тряпку в раковину, пошла открывать.

— Ты думаешь, я плохая? — глухо спросила Яна.

— Нет, — честно ответил Яр, — не думаю. Думаю, нам всем плохо. И твоим родителям, наверное, тоже нужны…

Он не смог подобрать слова. Кто им нужен? Друзья? Пьяная компания Яны? Дочь?

— Мне здесь плохо, — пожаловалась Яна. — Я хожу, потому что «им нужны»… а я… я… А это мой папа, Сергей Степанович.

Яр обернулся. Отец Яны появился на кухне совершенно бесшумно, а может, Яр так сосредоточился на мыслях о друзьях и мыле, что не заметил его.

— Добрый день, — Яр привстал и протянул руку.

— Здравствуйте-здравствуйте, молодой человек!

У Сергея Степановича была мягкая улыбка. Яр такие видел только у заслуженных педагогов на старых фотографиях. Улыбка текла в желобки морщин, заполняла их и словно подсвечивала его лицо. Рука у него была сухая и теплая, пожатие — крепкое, а глаза — светло-голубые, как у Яны, но совсем без злых искр, что плясали во взгляде его дочери.

— Ярослав. Я друг Яны. — Второй раз эти слова дались ему еще легче.

— Вам чая налили? Дианочка, ну что же ты, — он загремел кастрюлями в шкафчике у раковины.

Яр только открыл рот, чтобы сказать, что пить не собирается, к тому же он заметил неодобрительный взгляд Дианы Викторовны, но Сергей Степанович уже выпрямился. У него в руках была высокая бутылка из темного стекла. Без этикетки, с замотанным тряпкой горлышком. Яр сразу понял, что ничем хорошим это не кончится, и отец Яны поспешил подтвердить его догадки:

— Чача! Друг из Армении прислал…

Яр поймал обреченный взгляд Яны, устремленный на бутылку. Он был согласен: ни одна хорошая история не начиналась с чачи, которую прислал друг из Армении.

— И мне налей, — мрачно попросила Яна.

Диана Викторовна раскладывала по тарелкам тушеную картошку. Сверху укладывала куски жареного мяса в карамельных луковых колечках. В духовке, кажется, пекся пирог. Яр в очередной раз почувствовал себя вышедшим к жилью медведем, которого почему-то перестали бояться. Его собственная мать смотрела на него со смесью жалости и страха, словно ждала, что он бросится на нее или выхватит пистолет и выстрелит себе в голову.

Диана Викторовна расставила дымящиеся тарелки, и Яна молча встала и стала расставлять стаканы и чашки. Под каждую чашку она клала подставку в виде зеленого листа, под каждый стакан — салфетку. Движения у нее стали плавными и четкими, явно отработанными за годы. Даже не верилось, что на кухне у этой девушки такая разруха и «страшные кастрюли».

Сергей Степанович в это время принес из холодильника пластиковый лоток с кубиками льда и включил горячую воду.

Все в этом доме словно исполняли ритуал, отточенный и четкий, словно часовой ход.

Кубики с глухим стуком посыпались в хрустальную креманку.

Диана Викторовна раскладывала вилки, и каждой с тихим звоном касалась края тарелки.

Яна разливала чай из большого фарфорового чайника.

Яр прикрыл глаза. Ему мучительно захотелось встать и уйти, не прощаясь. Кажется, он понял, почему Яне было тошно в этом доме.

В своей комнате, холодной и темной, допивая позавчерашний чай из забытой кружки, Яр чувствовал, что все идет, как надо. Мир стал таким после смерти Рады — милосердным, не напоминающим лишний раз, что жизнь продолжается. Он не желал этим людям страданий и, в отличие от Яны, не осуждал за то, что они продолжают есть вкусную еду, пить алкоголь, присланный друзьями, и покупать хорошее мыло.

Только он не хотел греться на их кухне, есть их еду и напоминать себе, что дома его ждет ледяная подушка, позавчерашний чай и вырванное у прошлого «с любовью, твоя Рада».

Но он остался сидеть, потому что Яна просила его помочь, а еще потому что он не успел настолько одичать. Выпил первую порцию чачи залпом, игнорируя лед, медленно оплывающий в хрустале.

Диана Викторовна включила телевизор и тут же выключила звук. Экран мерцал в углу цветными пятнами, словно пятый член застолья.

— А где вы работаете, Ярослав?

— Я обслуживаю портовые краны, — спокойно ответил он. Яру с детства нравились эти металлические монстры, похожие на жирафов, склоняющие голубые головы к маслянистой воде.

— Вот! А я тебе, что говорил, вот это правильно! — неизвестно чему обрадовался Сергей Степанович. — Вот, Янка, хороший парень, руками работает, не то, что твой кудрявый!

— Я не знаю, где работает Лем, — процедила Яна, с ненавистью глядя в тарелку. — Мы с Яром друзья. И с Лемом друзья.

Сергей Степанович подмигнул Яру, а он разглядывал его синий шерстяной пиджак и пытался вспомнить, когда сам в последний раз надевал костюм.

Надежда Павловна была бы довольна. Хоть кто-то даже за столом в собственном доме соблюдает протокол.

Мать Рады в последние дни вспоминалась слишком часто.

— Не надо, Сережа, — вдруг тихо сказала Диана Викторовна. — Я узнала мальчика.

Яр молча выпил все, что оставалось в стакане, и криво улыбнулся. Ну вот и пробралась на эту уютную кухню холодная темнота.

— Узнала? — растерялся Сергей Степанович.

— Да, — глухо ответила мать Яны. — Узнала. У вас ведь раньше была борода?

Яр тяжело вздохнул и отложил вилку.

— Да. Была. Я жених Рады Маянской.

Когда наступившая за этими словами тишина стала почти осязаемой, у Яны за спиной заверещал красный таймер в виде яблока. Она обернулась, начала крутить его, пытаясь выключить. К визгу прибавился отчетливый треск.

— Давай я. — Диана Викторовна попыталась забрать таймер, но в ту же секунду он хрустнул и замолк.

— Довольны?! — прошептала Яна. — Да, у меня нет «нормальных» друзей. И я так и не нашла, кто бы меня в утешение трахал, и искать не собираюсь!

Сергей Степанович только грустно покачал головой и подвинул к себе стаканы.

— Простите, Ярослав. Не знал я, — виновато развел руками он. — Значит, вы нас понимаете…

— Мне жаль, что… так вышло.

— Давайте выпьем, — Степан Сергеевич раздал всем стаканы. — Не чокаясь. За… за них.

Яр молча поднял стакан. Яна повторила его движение. Диана Викторовна лишь слегка наклонила стакан. Ее губы заметно дрожали.

— Что это за человек, — сдавленно прошептала она. Выпила, поморщилась и так же тихо продолжила: — Даже у животных совести больше. У уголовников совести больше. Яна рассказывала вам, что случилось после смерти Веты?

— Мама, не надо! — взмолилась Яна, попытавшись встать из-за стола. Но Сергей Степанович неожиданно положил руку ей на плечо и прижал палец к губам.

— Нет, не рассказывала, — осторожно ответил Яр.

— Сережа теперь работает в автосалоне. А недавно он пригонял машины из Владивостока.

Яр кивнул. Несколько его знакомых занимались тем же. Дело было прибыльным, хотя и утомительным. И опасным.

— У нас все было хорошо, Сережа осторожно водит. Заказов было много, — глухо продолжала Диана Викторовна. — А потом он разбил машину. Дорогую…

Она замолчала, качая пустой стакан. Потом со стуком опустила его на стол.

— Пришли люди. Сказали, сколько он должен — за машину. Неустойку… еще какие-то деньги. Обещали поджечь дом. Угрожали… угрожали нас убить, — она коротко всхлипнула и вытерла манжетой сухие глаза. — Знаете, что случилось потом?

— Что же? — Яр понял, что не хочет слышать ответ на этот вопрос.