— Ты без Дарьи? — понимаю, что её здесь нет.

— Без. Держи, — подаёт мне букетик спелой земляники.

— Спасибо…

Ягоду в букетах мне ещё никто не дарил. Необычно и приятно. Запах очень яркий и натуральный. Отрываю одну ягодку и закидываю в рот.

— Сладкая.

— Угу… — смотрит на воду.

— Будешь? — отрывают ещё одну, и подаю ему.

Смотрит сначала, не отрываясь, а потом резко губами выхватывает из моих пальцев земляничку.

Взвизгиваю со смехом от испуга.

— Дурак! — взмахиваю руками и теряю равновесие.

Стас успевает меня подхватить за талию, прежде чем я свалюсь в воду.

Я очень неприлично прижимаюсь к нему грудью. Даже покалывать начинает. Кровь бьётся в висках, а дыхание сбивается.

— Не нужно падать, — шепчет у моих губ. — Я боюсь воды.

Вздёргиваю бровь.

— Три года назад я упал с утёса в реку. Октябрь. Ударился головой, еле выплыл, судорогой сводило тело. Теперь я почти ничего не помню до этого.

— Совсем ничего?

— Какие-то моменты всплывают, когда мне рассказывают про моё детство, например. Но в основном ничего. Иногда я даже не уверен, что меня зовут Андрей.

Ещё бы! Стас Воронин тебя зовут.

— То есть ты припоминаешь, что вырос здесь?

— Да… — ведёт носом по моей щеке.

Так, стоп! Что за бред! — опираюсь рукой о его грудь и надавливаю, чтобы перестал меня щекотать.

Не можешь ты этого помнить. Ты вырос в Москве, с детства играл в футбол с мальчишками во дворе. Отец заметил твои способности и отвёл в детскую секцию клуба " Динамо". И понеслось. Сначала любитель, потом попал в профессиональный. Но на одной из игр поскользнулся на мокрой траве и разорвал связки на правой ноге. После этого тебя списали. Гасанов младший пристроил работать водителем к своему брату.

Всё это я рассказываю сама себе, не озвучивая.

Как сломать матрицу, которая уже построилась в его голове за три года? Надо Алиске звонить, она точно знает. И всё-таки лучше, чтобы сюда сама приехала.

А что если? — рождается в голове дурацкая идея.

В тот момент, когда он меня пытается поцеловать, я делаю захват за шею и разворот. Оба падаем в воду. Ну, а что, блин? Клин клином вышибают. Вдруг сработает.

Ледяная вода сковывает тело, мышцы становятся каменными. Выныриваю.

— Твою мать! — протерев глаза, не нахожу Стаса. — Воронин!

Тихо.

Какой Воронин, ебобо!

— Андрей! — ударяю по воде рукой. — Хватит игр!

Громкий всплеск за спиной. Выныривает с шумным вдохом. Глаза как у бешеной собаки. И не понятно от злости или от страха. Идёт медленно на меня. Я пячусь назад.

— Я просто хотела проверить теорию… — заикаясь.

— Какую? — с рычанием.

— В кино показывают, что память от удара теряют, потом опять башкой стук и всё на место становится. Вдруг и у тебя бы так же…

— Думаешь, я не проверял?

— У вас же здесь ни кино, ни телевизоров. Откуда тебе знать?

Дышит глубоко, так что видно как движется грудная клетка под облепившей тело рубахой. И молчит.

Становится не по себе.

Вообще-то Воронин по натуре хищник. С виду только милый парень. Но он ещё и охотник. Ловко управляется с оружием. И видимо здесь его способности очень пригодились, оставив печать на характере.

Вот сейчас он на меня смотрит как какой-нибудь тигр или медведь, готовый наброситься и сожрать.

— Ты меня пугаешь, — обхватываю себя руками.

От холода тело бьёт крупная дрожь, и зуб на зуб не попадает.

В мгновение его отпускает.

— Пойдём, — хватает за руку и тащит за собой из воды. — Снимай одежду, — приказывает на берегу.

— Совсем? — удивлённо распахиваю глаза.

Вопросительный наклон головы и одна бровь вниз, другая вверх.

Понятно. Совсем…

Снимаю мокрые рубашку и брюки. Под ними у меня бикини. Его оставлю, сохнет быстро.

Наблюдаю, как он снимает рубаху, задержав дыхание. Я от откровенного порно так не возбуждаюсь, как от созерцания оголённого торса Воронина. Красивый, сука, потрогать хочется.

Незаметно бью себя по руке, чтоб не сорваться и не пощупать мышцы красавчика.

Держись, Лилька, ты кремень! Тебя столько раз соблазняли, но ты не велась. А тут… Ох, растекаюсь лужицей.

Воронин тем временем уже разделся, оставаясь лишь в…

Мля, я не могу. Меня разбирает смех. И это отлично!

— Ситцевые трусы — это круто, — ржу, поднимая палец вверх.

— А что не так? — игриво щёлкает резинкой. — Ты ещё у наших портков не видела, — поддерживает моё веселье.

— Можно вопрос? — давлю смех. — А женщины в панталонах ходят? С рюшечками? А сверху что?

— Не знаю. Я им под юбки не заглядывал.

— В смысле? — меня отпускает. — А Дарья? Неужели ни разу…

— Нет. До свадьбы нельзя.

— Ой, да ладно! Скажи, что не тискал её в тёмном уголке? Вы же целовались, я видела, — вырывается у меня.

— Когда? — удивлённо вскидывает брови.

Язык мой — враг мой.

Что мне ему ответить? Что мне каждую ночь кусочки из его жизни во снах транслируют, как по телеку. Так он не поверит. Возможно, ведьма обманула, и только я их вижу. Он же даже не намекнул на это. Хотя и ведёт себя странно.

Но с мужиками такое бывает. Им ведь хватает всего двадцати секунд чтобы "влюбиться". Вернее понять, что женщина ему подходит. Внешность, запах. Больше второе, конечно. Ведь все мы в какой-то степени животные. И биохимия у нас похожая.

И я придумываю в голове варианты, как вывернуться.

— Ты тоже их видишь, да? Ты тоже видишь сны? — подходит ко мне.

— Уууу… Бляха муха…

— Какие сны? — делает вид, что не понимает о чём я.

— Яркие, живые. Словно я в них. Только в твоём теле. Я вижу, что ты делаешь, что думаешь. Вижу людей, с которыми общаешься. Полину, например, твою ассистентку. Ты её считаешь миленькой, но глупенькой, иногда признаёшь — есть в ней стремление к достижению своих амбиций. Как ты говоришь — далеко пойдёт, если…

— Если будет продолжать в том же направлении, — продолжает за меня.

Не один я вижу сны… Она тоже. По глазам видно. Они у неё более красноречивые, чем слова. Хитрая женщина, сама себе на уме, умеет прятать эмоции и включать абсолютное равнодушие. Но если читать язык тела, то она сдерживает себя, юлит и выкручивается, чтобы не поймали. Её дыхание, зрачки, жесты. Всё выдаёт.

Откуда я это знаю?

Понятия не имею, но читать людей я умею. И эти знания мне очень помогают, особенно сейчас, когда передо мной Лиля. Непростой человек.

— Мой поцелуй с Дарьей ты видеть не могла, никто не мог. А вот подсмотреть через сон — вполне, — нависаю над ней.

Она ниже на голову, и смотрит снизу вверх, не мигая. Ух, глаза, какие! Взгляд пронизывающий и жёсткий. Не по себе становится.

Змеюка по характеру. Ядом своим убить может. Но, сука, такая манящая. От неё такой энергией несёт, что меня тянет, как магнитом. Внутри крутит всего от одной мысли о ней. Я её видеть постоянно хочу. Просто хочу… Прямо здесь и сейчас.

Когда очнулся в лесном домике и увидел её сидящую рядом, думал, у меня крыша поехала. Как женщина из снов могла оказаться посреди глухой тайги?! Невообразимо. Но как-то оказалась. Живая и настоящая. И именно такая, как я видел. Тот же голос и манера говорить немного плавно, будто обдумывает каждое слово. Немного хрипотцы в голосе. И матерится. Очень яркая черта, подчёркивающая её статус. Женщины от власти грубеют и часто ведут себя, как мужчины. Им нужно каждый день доказывать, что они не зря занимают своё место.

У Лили немного другое. Она четко знает, что кроме неё никто не справится с тем, чем она занимается. Тот редкий случай, когда человек незаменим. Её уважают, с ней считаются. Её хотят порой убить, но и трепещут в присутствии.

— Не молчи, — наклоняюсь к ней.

Меня кроет. Никогда не думал, что так можно хотеть женщину. У меня ломка. Я к Дарье ничего подобного не чувствовал никогда, а она моложе и попышнее местами. Скольжу глазами вниз, на грудь, под небольшими треугольниками лифчика от купальника.