— Со своей рукой? — улыбнулась Марианетта слабо. — Кстати, как ты?

— Я в порядке.

Не считая руки, я действительно был в полном порядке. После применения демонических сил та висела плетью. Я почти не чувствовал свою конечность, а кончики пальцев вместе с ногтями и вовсе почернели. Скорее всего, последствия применения, и оставалось лишь надеяться, что к утру это пройдёт.

— Отдохни, Грант, тебе сегодня досталось.

— Боюсь…

— Это не предложение, Грант. Иди отдыхать. Завтра у тебя ещё будет время поработать, и мне ты нужен живым и здоровым. Хочешь лечь со мной?

В её мокрых глазах блеснул хитрый огонёк.

— Я откажусь, — слишком быстро ответил я.

— Я пошутила, — тихо рассмеялась Марианетта. — Иди, тебя наверняка ждёт Катэрия. Мне кажется, она очень беспокоилась за тебя.

Мне и Катэрии тоже выделили палатку. Небольшую, где даже двоим места было маловато. Когда я вошёл, та сидела на коленях, будто только и ожидая, когда я появлюсь на пороге.

— Я уже и не надеялась, — ответила она, внимательно пробежавшись по мне взглядом.

— Ты всё это время ждала меня?

— Ну не всё, конечно… — Катэрия легла на единственную лежанку, похлопав рядом с собой. — Давай спать.

Меня не мучила совесть. Зигфрид и Грог тоже будут спать, пусть и поочерёдно, чтобы хотя бы один был готов встретить возможного неприятеля, который может вернуться. А с плазмострелом теперь любая атака на нас была обречена на провал. Будь он у нас раньше, во время обороны, возможно, нам бы удалось удержать поместье, не доводя всё до такого.

Когда я занял своё место, Катэрия прижалась ко мне всем телом, обняв одной рукой, будто боясь, что я убегу. Молча поцеловала в щёку, после чего зачем-то тыкнула носом в моё ухо.

— Знаешь, я горжусь тобой, — тихо произнесла она внезапно, заставив меня даже обернуться к ней.

Но Катэрия была женщиной, а женщинам нельзя доверять, так как едва я обернулся, она тут же поцеловала меня в губы. Я даже слегка дёрнулся назад, но она всё равно пододвинулась ближе, ещё и ногу закинув на меня.

— Спасибо, Катэрия.

— Да не за что, — хмыкнула она. — Честно признаться, когда я тебя в первый раз увидела, то думала, ты просто странный и любопытный парень, правда слишком молодой для меня. А сейчас…

— А сейчас?

— А сейчас спи, — она ещё раз поцеловала меня, ткнулась в плечо лицом и закрыла глаза.

При этом её рука скользнула ниже, ещё ниже, пока не остановилась между моих ног. Мне пришлось настойчиво убрать её ладонь оттуда, где той было не место, на что Катэрия издала смешок.

— Всё должно быть наоборот, ты знаешь?

— Что именно?

— Ничего, Грант, ничего… Но это даже мило…

Мило…

Катэрия никогда не думала, что скажет это человеку, с которым её связала судьба столь странным образом. От него чувствовалась сила, от которой было приятно чувствовать себя рядом беззащитной и беспомощной. Было приятно чувствовать человека, который не боялся принимать на себя ответственность и смотреть даже смертельной опасности в глаза. Казалось, что даже он устоит даже перед лицом ужаса, от которого побегут другие, и с таким же каменным лицом даст ему бой. Будто его вообще ничего не могло ни испугать, ни остановить, отчего она чувствовала себя ещё более надёжно.

Но в некоторые моменты он превращался в испуганного смущающегося ребёнка, который боялся некоторых вещей ещё куда больше неё самой. И это вызывало… определённые чувства и желания. Например, проявить инициативу и заставить его смущаться ещё больше.

Пусть и должно быть наоборот в их мире, но такая противоположность её действительно умиляла, и она чувствовала себя от этого… более уверенно? Да, возможно, именно так. Чувствовала себя не человеком второго плана, который только и должен что подчиняться, но той, кто также может проявить инициативу и быть в некоторых вопросах главной.

Быть может это и было заезжено до самых камней, однако Катэрия в который раз признавалась себе, что её манит этот человек. Манит своей силой и непоказным бесстрашием, когда он предпочитает словам действия, но при этом остаётся в некоторых планах неуклюжим и неуверенным.

Как сейчас, когда её рука опускается ниже, а он настойчиво возвращает её обратно. Это даже забавно, дразнить его, хотя такой глупостью раньше она бы никогда не стала заниматься. Поэтому, повинуясь мимолётному чувству, она села.

— Что? — внимательно прищурился он, не сводя с неё глаз.

— Ничего. Мне жарко, — ответила она с лёгким вызовом и дерзостью в голосе, после чего взяла и стянула с себя ночную рубашку, а после сбросила штаны, оставшись в одних трусах.

А он уже отвернулся.

Катэрия внутри себя улыбнулась, после чего легла обратно, укрылась и прижалась к нему всем телом, чувствуя, как тот пытается от неё отодвинуться. Но не дала этого сделать, прижавшись так, чтобы он почувствовал всё, обняв его рукой и закинув ещё сверху ногу, чтобы совсем не оставить ему шансов к отступлению. В этом не было пошлых намерений или намёков. Просто Катэрии внезапно захотелось немного поиграть и подразнить его.

И пусть ему будет неуютно!

Мне было неуютно.

Как бы я ни пытался отстраниться, Катэрия продолжала прижиматься ко мне голой всю ночь, сбивая с мыслей и мешая спать. Это был повод в следующий раз ночевать подальше от неё, чтобы сохранить равновесие внутри себя и не мучиться от естественных реакций на такие фокусы.

Поэтому я был даже рад встретить утро, чтобы поскорее избавиться от Катэрии.

А мог бы не избавляться, а сделать ей приятное!

Заткнись ересь, я знаю, чем такое приятное потом заканчивается, и уже пожинаю плоды собственных ошибок и слабохарактерности.

Весь следующий день, пока люди от солдат до обычных женщин разбирали завалы, мы разбирали броню предателей на запчасти. Несколько раз слышались выстрелы — я дал чёткие инструкции, что делать с выжившими неприятелями.

Нам были не нужны ни свидетели, ни выжившие, жаждущие мести. Может показаться, что спаси мы врага, и тот внезапно станет нам благодарен за милосердие, но так это не работает. Куда чаще они озлобляются и хотят мести, даже несмотря на то, что их пощадили. А нам были не нужны сторонники в доме Лорье, что будут за продолжение войны. И так как вряд ли у простых людей поднялась бы рука на раненого врага, этим занимался Вакс, хладнокровно выпуская каждому пулю в лоб.

Мы же методично разбирали броню предателей. Снимали бронелисты, откручивали ранцы, вытаскивали энергоячейки и забирали боеприпасы.

Факт того, что мы вообще смогли одержать верх над ними, был исключительно на удачном стечении обстоятельств. Как я и говорил, количество нередко играет ключевую роль, и наш случай был не исключением.

Зигфрид справился лишь потому, что там был корабль, который оказалась ему поддержку огнём. Благодаря тому, что он взял одного на себя, корабль смог расстрелять от другого. И если бы Зигфрид не пришёл с плазмострелами, те четверо запинали бы нас до смерти. Как бы Грог ни дрался хорошо, без поддержки Зигфрида с плазмострелом он бы не справился, учитывая, что меня выбили из боя почти в самом начале.

— Это не те, кого мы встречали, — произнёс Грог, когда я снял с одного из них шлем. Позже выкручу датчики и визоры, чтобы поставить их себе.

Под шлемом было лицо космодесантника, почти нормального, если не считать, что его покрывала паутина чёрных сосудов.

— Кто-то из недавно предавших? — нахмурился Зигфрид.

Я осторожно приподнял губу у покойника, обнажив ряд острых, как у акулы, зубов, чтобы убедиться в их поклонении демонам.

— Или это из тех, кто не определился, — ответил я. — У них есть мутации, но они общие. Как поддавшиеся ереси, но не принявшие конкретную сторону. Просто любители ереси и хаоса.

И в отличие от прошлых, их тела не были столь изуродованы и мутированы. Пусть синтетический костюм управления и стал непригоден, однако каркас вроде как был не тронут, да и сама активная броня была в более-менее приемлемом виде.