— Я тоже. Сейчас пробегись по округе, убедись, что наёмники не засели где-то рядом. И пусть Марианетта свяжется со своими друзьями в армии. Нам не помешает грузовой челнок, чтобы вытащить корабль из леса.

Кто-то говорит, что война — это точный расчёт, но зачастую слишком многое зависит от удачи, и ошибка с выбором единственного солдата может привести к краху всей операции. И ошибись кто-то из нас, возможно, ни меня, ни Грога, ни Марианетты уже бы здесь не было.

Уже потом я знаю все подробности боя. О том, как Зигфрид принял решение поддержать гражданских, где схватился с одним из предателей, где одержал вверх не без помощи турельного огня, буквально подставив его под плотный огонь бронебойных пуль, после чего уже общими усилиями расправился с другим. А после вернулся к поместью, где из плазмострела меткими выстрелами помог разобраться с оставшимися предателями.

Мы получили три плазмострела. Их должно было быть четыре — два у тех, что напали на корабль и два у тех, что пошли на нас, но Грог благополучно сломал один, когда набросился на предателей. Специально нацелился на плазмострел в самом начале, когда прыгнул на них.

Он резонно решил сразу лишить их единственного оружия, которым они могли вывести нас из боя одним попаданием, так как без него разобраться с человеком в активной броне потребуется больше сил и времени. И держался всё это время до прибытия Зигфрида, пока вторым плазмострелом не давал воспользоваться я.

Из этого становилось понятно, почему те двое во время драки сразу не пристрелили его, хотя в теории имели на это все шансы.

Сейчас я просто сидел в помятой, местами подранной и порванной расплавленной броне, облокотившись на ствол дерева, и смотрел на руины поместья.

Рядом стояла Марианетта. За нашими спинами на опушке притихли гражданские. Многие оплакивали погибших.

Из всех мужчин, что остались защищать поместье, выжило лишь двенадцать человек. По сути, семья Барбинери лишилась почти всех мужчин, среди которых были и недавно нанятые Норман, наш сапёр, и Артемий, неплохой солдат с богатым опытом.

— Мне жаль, что пришлось его взорвать, — сказал я, глядя на Марианетту, которая не отводила взгляда от руин.

— Ничего страшного. Сегодня погибло слишком много людей, а это… всего лишь здание, сложенные вместе камни. Мы всегда можем отстроить новый, — тихо пробормотала она.

И всё же для неё это было тяжело. Возможно, это и звучало цинично, учитывая, сколько погибло людей, однако для Марианетты поместье тоже было чем-то большим, чем обычное здание. Возможно, чем-то очень личным и родным, так как вместе с домом погибло и всё то, что напоминало ей о потерянных родных и близких в прошлом. Можно сказать, что она потеряла ту нить, которая связывала её с теми, кого она уже лишилась.

— Всё хорошо, — стёрла Марианетта с лица слёзы. — Дом есть дом, их строят, их сносят. Куда хуже, что мы потеряли столько людей.

С этими словами она развернулась к людям семьи, что расположились между деревьев под охраной Зигфрида и уцелевших солдат.

— Я знаю, что я должна что-то произнести, — произнесла Марианетта, привлекая внимание остальных. — Какую-нибудь пламенную речь, сказать, что мы сильны и едины, что мы с гордо поднятой головой пройдём любые невзгоды… Но мне нечего вам сказать. Это уже не вернёт нам тех, кого мы потеряли. Не вернёт людей, которые встали стеной на защиту родных даже перед лицом сильного противника. На защиту меня, хотя они были не обязаны этого делать, но сделали.

Она выдохнула, сглотнула и обвела людей взглядом.

— Единственное, чем я могу отплатить за ту честь, которую они оказали мне — отдать себя на служение вам и сделать так, чтобы война больше никогда не гремела на этих землях, помня, какую цену пришлось заплатить за этот шанс. Чтобы больше нам никогда не пришлось покидать свои дома, спасаясь в лесах, и не гибли ни наши мужья, ни наши дети. И я сделаю это. Я клянусь, что отдам все свои силы, сотру руки в кровь и сложу голову, но сделаю так, чтобы это больше никогда не повторилось, и наших у детей было то будущее, которого хотели их отцы. Наша жизнь продолжится, и будущее, которое сегодня подарили нам всем, больше не познает того горя, что мы пережили. Назло всем врагам сегодня мы начнём свою новую жизнь, и я клянусь вам под этим небом на руинах своего поместья могилами моей семьи, что отдам жизнь ради того, чтобы сделать его счастливым для вас.

И Марианетта глубоко поклонилась, как кланялись простолюдины господам.

В её речи не было ничего про победу, какое-то иллюзорное величие или необходимость собраться против общего врага. Лишь простые слова о том, чего хотелось каждому — спокойного будущего и жизни.

Я окинул взглядом людей семьи. Не исключался вариант, что люди поднимут ропот и даже будут возмущаться, предупредив Грога и Зигфрида вмешаться в случае необходимости.

Но ничего такого не было. Наоборот, услышав слова Марианетты, люди семьи приободрились, в их глазах загорелись огоньки надежды, а кто-то в ответ поклонился своей хозяйке. Они были готовы последовать за ней даже после этого, возможно, понимая, что она также потеряла многое за эти годы из-за войны. Они показали удивительную сплочённость и преданность той, кого считали своей хозяйкой.

Как говорится, когда позади горит земля, остаётся лишь двигаться дальше.

Это место теперь мало напоминало то, чем было раньше. Просто выжженное перекопанное поле с грудой строительного мусора, который лежал большими кучами на местах, где когда-то были дома. И среди этих руин люди семьи Барбинери разбивали небольшой палаточный лагерь, что должен был стать их домом в ближайшее время.

Военные за определённую плату предоставили нам палатки и генераторы со светильниками на ножках, и теперь все занимались обустройством лагеря. Растягивали колючую проволоку по периметру, устанавливали освещение, ставили временные жилища.

Люди работали так, будто ничего не произошло. Никто не жаловался на тяжёлую судьбу, все пытались делать всё, что могли, и я видел, как старались улыбаться люди семьи, которые потеряли этой ночью своих родных и близких. Они пытались продолжать жить, не показывая, насколько тяжёлая выпала им доля, даже когда потеряли, по сути, абсолютно всё. Даже слышался детский смех, будто вопреки всем проблемам.

И вскоре посреди этой разрухи и дикого леса, кишащего тварями, появился небольшой палаточный городок.

Пока одни работали, другие в лице Грога и Зигфрида прочёсывали лес, чтобы убедиться, что никаких наёмников и демонов не было поблизости, ожидающих своего часа. А после мы выставили патрули, где центральной линией обороны был корабль, что теперь стоял в центре палаточного городка, хищно разглядывая округу турелями. Патронов оставалось мало, однако их должно было хватить, чтобы отбить небольшие нападения, если таковые будут.

А завтра мы займёмся разбором активной брони предателей на запчасти.

Что касается Марианетты, она плакала всю ночь. Ей это всё давалось отнюдь не легче, чем всем остальным. Я случайно услышал её всхлипы, проходя мимо, сразу не поняв, что происходит. Поэтому тут же заглянул к ней, уже готовый к чему угодно, но…

— Марианетта? Всё в… — и тут же замер, увидев её.

Марианетта сидела в одних трусах на лежанке, вытирая слёзы с лица. Увидев меня, она даже не попыталась закрыться, лишь взглянув в мою сторону мокрыми глазами.

— А, Грант, это ты…

Мой взгляд на мгновение остановился на её покачивающейся большой груди, и я почувствовал мгновенную реакцию, поспешив отвернуться.

— Прошу прощения. Я думал…

— Да ничего страшного, — отмахнулась она, накинув на себя рубашку. — Что ты там не видел… Ты что-то хотел?

— Нет. Просто подумал, что у вас что-то происходит.

— Да нет, просто… позволила себе сгрустнуть немного. Заходи, не стесняйся.

— Да нет, я пойду лучше. Ещё… надо ещё помочь остальным.