Это позор для дома, который можно будет смыть лишь нашей кровью. А учитывая, что теперь домом Лорье особо никто не управляет, они будут неконтролируемы и после такого сделают первое, что приходит на ум каждому — сразу же ударят в ответ со всех сил, рассчитывая взять силой и количеством. А значит там будут те, кто уже потерял своих родных и близких, а также рьяные защитники рода.

Это была идеальная возможность убрать всех, кто поддерживает в доме Лорье войну, и на ком она до сих пор держится. Останутся лишь люди, коим эта война не сдалась, и кто хочет, чтобы это поскорее прекратилось. Некому будет поддержать войну, и она закончится.

Мы лишим их стержня, на котором держится их воинственность.

Однако, чтобы собрать всех людей и подготовить их к ответному удару, требовались как минимум сутки. Собрать пару сотен человек и подготовить их к нападению быстрее было невозможно, если только ты не рассчитывал потерять вообще все свои силы в бессмысленном штурме.

И после того, как их план провалится, что я мог гарантировать, мы сможем предложить им мир. Дело было даже не в том, чтобы заставить их сдаться и потребовать контрибуцию — у нас не хватит ни сил, ни денег, чтобы поставить их в такое безвыходное положение. Главным было закончить войну, а там они вряд ли предпримут вторую попытку. Это уже будет победой в глазах всех остальных.

Может потом они повторят попытку, чтобы отыграться, однако к тому моменту и мы уже будем куда более готовыми. А сейчас, после стольких потерь, шока, что с ними это сотворила лишь небольшая семья, им больше всего должно было хотеться поскорее закончить это. В конце концов, не весь дом, а лишь правящая семья Лорье начали это. Другим война была не нужна.

— Сейчас меня надо завести в гимназию, — попросил я, чем вызвал удивлённый взгляд всех, кроме Зигфрида. — У меня скоро выпускной. Мне надо закончить это заведение.

— Но если они… — начал было кто-то.

— Сегодня за ночь они не успеют ударить после такого. Завтра, но не сегодня. Поэтому пока беспокоиться не о чем. Лучше подготавливайтесь к обороне.

— Как скажешь, Грант, — просто пожал плечами Зигфрид. Он в этом деле смыслил куда больше остальных.

Пока мы ехали по улицам, за окном можно было наблюдать зарево пожара. Несколько раз мы слышали сирены, скорее всего, пожарных, которые спешили на помощь дому, что не справился сам. Его было видно даже с территории гимназии, хотя Лорье находились по ту сторону от небоскрёбов, что заслоняли собой их стеной. Но не небо, которое окрасилось в красный и отлично виделось с любой точки города.

— Грант, за тобой прилетят, — предупредил Зигфрид. — Корабль будет ждать тебя на посадочной площадке в восемь.

— Принял, в восемь, — кивнул я.

Так как микроавтобус был полон солдат и оружия, заехать на территорию гимназии мы не могли. Меня высадили у самых ворот, через которые можно было пройти и днём, и ночью. Я не стал медлить и чуть ли не бегом пересёк те несколько метров, оказавшись на его территории. Здесь меня попросту не имели права тронуть, если не хотели стать врагами государства.

А встретил меня…

— Это ты… — улыбка охранника растянулась кривой линией.

Да, тот самый охранник, с которым у меня в самом начале были проблемы. Я давно его не видел, так как если и появлялся в гимназии, то разве что на корабле или въезжал через другой вход. Но времена меняются.

— «Вы», а не «ты», — я приподнял руку, на котором виднелось кольцо. — Проверяй меня и пропускай.

Его лицо изменилось. Скривилось, будто он съел что-то очень кислое. В мужчине боролось два чувства, видных невооружённым взглядом: желание что-нибудь сказать и нежелание получить за эти слова по голове. Но как и с любым трусом, своя шкура была для него важнее. И буквально давясь словами, охранник процедил:

— Прошу прощения, господин. Пройдите через рамки, выложите все металлические предметы на стол.

Удивительно, как люди меняются, едва ты получаешь власти больше, чем они.

И он был не единственным, с кем произошёл такой метаморфоз. На следующий день, когда я впервые за долгое время, — хотя прошло не так уж и много, — посетил уроки, мне удалось буквально прочувствовать отношение других к себе.

В коридорах люди постоянно косились на меня, некоторые даже обходили стороной. Все перешёптывались, будто увидели преступника-рецидивиста, которого подселили к ним в гимназию. И у многих читался в глазах если не страх, то опаска к моей персоне.

Что ж, это к лучшему. Страх рождает уважение.

Хотя были и те, кто меня не боялся. Некоторые смотрели на меня заинтересованно. Больше всего интереса я наблюдал у девушек, почти все из которых были из небольших аристократических свободных семей. Хотя были и те, кто уже состоял в доме. Например, Рондо, которая неуверенно улыбнулась, помахав мне рукой, когда я подходил к классу.

— Привет. Давно не виделись. Пришёл на репетицию?

— Да, я же сказал, что буду.

— Просто у вас там такое происходит, я слышала… — протянула она. — Но я рада, что у тебя всё тип-топ.

— Спасибо.

— Ты сегодня свободен? Мы хотели с классом куда-нибудь сходить после занятий, — нескромно предложила Рондо мне.

— Боюсь, я занят этим вечером. Буду рад сходить, когда всё это закончится.

— О, тогда знаешь, мы бы могли сходить и вдвоём куда-нибудь, — оживилась она. — Ну если ты не против, конечно. Я слышала, там ресторан один открылся с котиками, а пойти не с кем.

— Котиками?

— Ага! Там можно гладить кошек. Они прямо к тебе ластятся, можно погладить! — начала Рондо возбуждённо. И описывала преимущества того места всю дорогу к классу. Могло показаться, что она просто в этом искренне заинтересована, но…

Но заинтересована она в тебе. Ты заметил, сколько на тебя пялится людей?

Такое сложно не заметить.

Спорим, что многим нашептали родители с тобой поближе познакомиться? Можно сказать, что ты получил пропуск во все трусики гимназии!

Больно это мне нужно сейчас. И вообще, каждая из них — это повод лишних беспокойств. Не говоря о том, что за этим последую последствия.

Уж что-что, а эту вещь я понимал предельно ясно — едва кто-то окажется у меня в постели, как тут же придут её родители и потребуют, чтобы я женился.

Большое дело. Я вообще слышал, что у некоторых здесь и по несколько жён есть.

И я как представлю, что все они храпят, мне сразу становится плохо. Рассадник ночного ужаса, которым можно будет доводить врагов до бессонных ночей. У нас это как-то практиковали раньше, не давать спать врагу перед большой битвой, и через неделю те были неспособны даже стрелять в ответ. Может мысль и неплохая…

Армия храпящих жён. И после этого меня называют посланником хаоса.

Как бы то ни было, мне хватает и Катэрии во всех этих смыслах.

Как скажешь.

Класс меня встретил, что удивительно, достаточно дружелюбно. От Бронардо, который не умолкал ни на секунду, до Ингри, очень скрытной и тихой девушки, которая позволила в мою сторону одну неуверенную улыбку, которых можно было пересчитать по пальцам. А вот учитель о литературе была более красноречивой.

— Какие люди нас сегодня посетили! Знала бы, надела в честь такого платье! — всплеснула она руками, улыбнувшись собственной шутки.

Я окинул нашу учительницу взглядом. С тёмными волосами обычная приятная женщина, которой добавляли определённого шарма прямоугольные очки на носу, делая её слегка наивной и невинной.

Ну насчёт невинности я бы поспорил.

— Не стоит. Вы в вашей одежде выглядите столь же обворожительно, — ответил я в несвойственной себе манере, и эффект был очень красноречивым.

Её щёки покраснели, а взгляд забегал, будто она не знала, куда его деть, лишь бы со мной и не встречаться. Всё, на что хватило её, это махнуть рукой.

— Иди уже, ловелас…

Да ты прямо мастер пикапа.

В каком смысле?

Ну, обворожил училку. Если немного дожмёшь её, то у тебя будет мечта многих парней — переспать с красивой училкой в подсобке!