От Няутямёйоки до самой северной оконечности озера Инари насчитывается десять миль, оттуда до погоста Ина­ри — пять миль и еще пять миль до деревни Кюрё, где опять встречаются финны, с их курными избами и банями. Лопари прихода Инари говорят не только на родном, но и на ломаном финском языке, не выговаривая при этом некоторых окончаний, почти так же, как в южной Финлян­дии. Богослужение у них совершается на финском языке, и в их избушках я видел только финские книги. Но многие все же завидуют своим соседям — норвежским лопарям, у которых богослужение идет на родном языке, на нем же напечатаны и книги.

Как известно, говор лопарей Инари так сильно отли­чается от говора лопарей России, Утсйоки и Норвегии, что люди с трудом понимают друг друга. Язык русских лопа­рей показался мне если не самым чистым, то наиболее близким финскому языку. Но это пока только мое личное впечатление.

От Кюрё до Соданкюля считается двенадцать миль. Когда мы проезжали через сопки Сомпиотунтури в Содан­кюля, здесь было намного больше снега, чем в Лаплан­дии. Возница рассказал, что в Лапландии всегда меньше снега, чем в Соданкюля и других более южных приходах. Если это в действительности так, то все рассказы о Лап­ландии, хотя бы, например, о том, как здесь добывают дро­ва для отопления, дают превратное представление о крае, и придуманы они путешественниками и другими бывав­шими здесь людьми, которые сильно преувеличили трудно­сти, якобы перенесенные ими среди лопарей. Мне бы не хотелось присоединяться к подобным сетованиям, посколь­ку я считаю, что люди в Лапландии живут ничуть не хуже, чем в других местах, и счастливы, чему доказатель­ством служат их радостные лица и умение не унывать в любой обстановке.

От Соданкюля до Куусамо я прошел двенадцать миль или чуть больше и оттуда двадцать пять миль до Каяни, куда прибыл в мае.

Так закончилась моя поездка на север, продолжавшая­ся восемь месяцев. На юг я отправился в первых числах июня, снова добрался до Вуоккиниеми, оттуда — в Репола, Пиелинен, приход Эно в Иломантси, Липери, Ряккюля, Тохмаярви, Рускеала, Сортавала, Яккима, а также побы­вал в некоторых деревнях — Куркиёки, Париккала, в при­ходе Раутаярви, Руоколахти, Еутсено, Лаппе, Лаппеенранта, Леми, Савитайпале, Тайпалсаари, Руоколахти (второй раз), в Сяминки, Керимяки, Липери (снова), в приходах Контиолахти и Юка, затем в Нурмес и Каяни. Эта по­ездка заняла у меня шесть месяцев. Мне еще не пришлось побывать в той части русской Карелии, которая находит­ся к югу от прихода Репола, в будущем я собираюсь съез­дить туда специально.

Что же касается результатов поездки, то по крайней мере сам я ими вполне доволен. Вот что мне удалось со­брать:

1. Историко-мифологические руны. Большая часть из них — дополнения и варианты к «Калевале».

2. Заклинательные руны. Если бы напечатать их, объ­единив с теми, что были собраны Топелиусом и другими, то издание достигло бы объема пятисот и более страниц форматом одна восьмая доля.

3. Идиллические руны[110] (по содержанию это лириче­ские песни, романсы, баллады и т. д.). Я начал их клас­сификацию еще в пути и продолжил дома. Я уже распре­делил 274 руны в следующие группы: детские песни — 9, песни парней — 12, пастушьи песни — 10, песни деву­шек — 62, свадебные песни (жениху, невесте, каасо, свату, провожатым и т. п.) — 32, колыбельные песни — 14, песни снохи — 24, песни мужчин — 7, песни рабов — 8, долгие песни (романсы, баллады) — 16, короткие песни — 34. Впоследствии этот сборник пополнится песнями, которые напечатаны во второй тетради сборника Готтлунда под на­званием «Маленькие руны», во второй части «Кантеле», в нескольких номерах «Мехиляйнена»[111] и «Мнемозины»[112], а также другими песнями, которые находятся пока еще в рукописном виде. Одни из них относятся к перечислен­ным группам, другие — к таким, как песни охотников, пес­ни жерновые, песни о песне и т. д. [...]

4. Песни позднего происхождения. Известно, что тако­вые по форме бывают как обычного [113] стихотворного, так и других размеров. В наши дни семистопные песни рас­пространены очень широко по всей стране, отчасти они известны уже и в русской Карелии. По всей видимости, язык подстраивается к новому стихосложению так же хо­рошо, как и к старинным формам, которые отступают на второй план. По внутреннему строению новые стихи отли­чаются от обычных тем, что в них каждая стопа начина­ется ударным слогом. Всякая стопа, как правило, хорей, который иногда может заменяться трибрахием или дакти­лем. Для первой и пятой стоп очень хорошо подходит и пиррихий, а четвертую стопу порой образует всего один слог. Два первых стиха рифмуются между собой и состав­ляют предложение. Очевидно, стихотворный размер такого рода является нашим исконным, а не заимствованным извне. В различных местностях песни различаются по ме­лодии. Жалоба девушки об уехавшем любимом пусть бу­дет примером этого стихотворного размера:

Собрание новейших песен, если даже изъять не совсем удачные, видимо, превзойдет по объему любое из выше­названных.

5. Пословицы финского народа (поговорки, сравнения п прочие). Их набралось несколько тысяч. Я намерен на­чать их систематизацию сразу, как только приведу в по­рядок идиллические руны. Было бы желательно одновре­менно издать и то, что собрано другими. Общество могло бы осуществить это, если бы через газету обратилось с просьбой присылать такой материал для указанной це­ли. Не составило бы особого труда присоединить их к ру­кописи, которую я вышлю отсюда в Общество, или, наобо­рот, присоединить к ним руны[114], собранные мною.

6. Загадки финского народа. Их собрано немногим боль­ше тысячи.

7. Так называемые таринат [115] (сказки, анекдоты). Их мною записано около восьмидесяти.

8. Новые финские слова, выражения, пояснения по диа­лектам и др.

Пословицы, загадки и сказки встречаются повсеместно, но сказки преобладают в основном в русской Карелии и в приходах близ Сортавалы. Волости Вуоккиниеми и Паанаярви в русской Карелии являются центрами исто­рико-мифологических рун. И поскольку я сам в этом убе­дился, а также слышал подобные утверждения от других, то могу сказать, что чем дальше удаляешься от названных мест в любую сторону, тем реже встречаются такие руны. Очень мало их в окрестностях Туоппаярви и Пяярви, а также в Соданкюля и Куолаярви. Немногим лучше помнят руны в губернии Каяни и в Ребольской волости. В Саво и финской Карелии они почти полностью забыты, а в рус­ской Карелии, восточнее и южнее вышеупомянутых мест, поют в основном малопонятные для них русские песни. Эти песни проникают уже и в Вуоккиниеми, Паанаярви и Ре­полу, где приобретают большую популярность, чем искон­но финские песни.