Но, несмотря на то, что на огромного черного дога она посматривала с явной опаской, согласилась, чтобы мы с Лео ее проводили. Видимо, встреча с маньяком пошатнула ее уверенность в безопасности прогулок по ночной деревне.

Разговор как-то сразу не клеился. Все годы после нашей с ней ссоры она никак иначе со мной не общалась, кроме как язвительно-уничижительно. Но сейчас она была как бы под моей защитой, и язвить и брызгать ядом в этой ситуации, с ее стороны было бы верхом безрассудства. Она лишь спросила у меня, что у нас с Павлом. Я удивилась вопросу и ответила максимально честно, что между нами только сексуальный маньяк.

Такой ответ, по-видимому, ее удовлетворил. Во всяком случае, она кивнула и больше ничего не спрашивала, и дальше мы с ней шли молча.

А я лишь улыбнулась, вспомнив, что в школе почти все девчонки бегали за Пашкой. Еще бы, высокий, красивый, да еще и хулиган! Пожалуй, последнее придавало ему больше очков в глазах романтичных малолетних дурочек. Да и я, чего греха таить, нет-нет да и засматривалась на длинноволосого брутального красавчика.

А вот Пашка сох по этой манерной и высокомерной Ритке, которая его в упор не замечала. У нее тогда была цель — уехать в Москву и выйти замуж за олигарха. Но что-то не срослось. Она уехала, но через год вернулась, да так и осталась в деревне. Видимо, решив, что быть большой лягушкой в маленьком пруду куда проще, чем покорять столицу, где таких охотниц, как она, пруд пруди!

Оттого, видно, и начала охоту на Пашку, так в деревне участковый, можно сказать, второй человек после главы администрации.

Тем временем мы уже пришли. Ритка бросила на меня косой взгляд и, буркнув тихое «спасибо», направилась к своему дому. А я вдруг подумала, что пора бы уже и зарыть «топор войны», дело-то прошлое.

— Рит! — окликнула я бывшую подругу. Та обернулась и вопросительно посмотрела на меня. — Рит, помнишь, когда твоя юбка к стулу приклеилась? — Глупо было спрашивать, такое не забывается, о чем мне и сказали ее мгновенно нахмурившиеся брови. — Это сделала не я. — Сказав, наконец, правду, я развернулась и пошла назад, еще долго ощущая спиной пристальный взгляд бывшей подруги.

Мама буквально вскрикнула от радости, увидев меня на пороге дома, и чувствительно стиснула в своих объятиях.

— Машутка, я уж думала, ты не приедешь сегодня! Последний автобус уже давно прибыл!

— Да нет, недавно. Он по пути сломался, — механически ответила я, во все глаза глядя на непохожую на себя маму. Вернее, такой я ее видела в далеком детстве, а сейчас она словно скинула лет пятнадцать, не меньше!

— Проходи, проходи! — суетилась мама, забирая у меня из рук большой чемодан на колесиках, который я спешно наколдовала у самой двери. Он был пуст, а подарки, которые якобы в нем лежат, я наколдую чуть позже.

Мама тем временем продолжала щебетать.

— А мы с Витей, ой, с Виктором Петровичем, уже собирались спать ложиться!

Последнее уточнение прозвучало довольно двусмысленно, что мама смутилась, а я отвернулась, пряча улыбку.

— Добрый вечер, Мария! — из моей бывшей комнаты, улыбаясь, вышел довольно подтянутый симпатичный мужчина, в котором я в первую секунду не узнала бывшего бомжа. На нем были спортивные брюки и синяя футболка.

— Виктор Петрович!? — охнула я, вас и не узнать! Чудесно выглядите! Свежий воздух пошел вам на пользу! — искренне улыбалась я, в душе чувствуя большую благодарность этому мужчине за свою маму. Она и вправду за те две недели, как я ее не видела, сильно похорошела.

— Ну идем скорее на кухню, я тебя покормлю! Сварю домашних пельмешек, которые мы полдня лепили с Виктором Петровичем к твоему приезду! — улыбалась мне мама.

Прямо под дверью дома гавкнула собака. Всего один раз, но так громко, словно в микрофон. И тут я вспомнила!

— Мамочка, подожди, пожалуйста! — притормозила я на пороге кухни. — Я ведь не одна приехала!

— Оо! С молодым человеком? — мама многозначительно переглянулась с Виктором Петровичем. — А что ж ты меня не предупредила!? Ну ничего, ничего, зови его скорее!

Я подзависла от такого предположения. Хотя это вполне ожидаемо, что взрослая дочь может привести знакомить маму со своим парнем, а не кобеля.

— Мама, это не совсем мой молодой человек.

— Что? Он тебе в отцы годится? — она аж побледнела, а я окончательно запуталась. Стараясь быстрее объяснить маме о ее заблуждении, я ляпнула:

— Вообще-то он кобель…

Тут моя бедная мама пошатнулась, но была ловко подхвачена Виктором Петровичем и усажена на табуретку.

— Мам! Ты только не волнуйся и не бойся его, мой Лео очень добрый! — постаралась я успокоить маму и подготовить к знакомству со своим четвероногим другом, но, похоже, сделала только хуже.

— Нет, Виктор, ты это слышал? Ее парень — кобель, но это не страшно, потому что он очень добрый! — глаза мамы наполнились слезами.

А я в тысячный раз пожалела, что у меня такой корявый язык, который частенько подводит в самые ответственные моменты. Вот и в этот раз та же история.

— Всё, мам! Это не человек! Это просто большая собака, мой питомец! — рявкнула я и удивленно замерла, поняв, что с этого, похоже, и надо было начинать. Не дожидаясь реакции родительницы, я открыла дверь и позвала:

— Лео, заходи!

Мама тихо ойкнула, а Виктор Петрович мужественно заслонил ее, встав на пути черной собаки Баскервилей, занявшей собой всю прихожую.

Но Лео не опозорил меня, как свою хозяйку, он вошел в дом и сразу сел на коврик, замерев, словно каменное изваяние. Лишь его блестящие любопытные глаза выдавали в нем живое существо.

— Знакомьтесь! Это мой пес и друг в одном флаконе, зовут Лео! Прошу любить и жаловать! — Получилось, пожалуй, излишне жизнерадостно, но уж как вышло. — И, мам, если можно, покормите его, пожалуйста! Лео не привередливый и много не ест, — при этом я многозначительно посмотрела на пса, и он мне в ответ кивнул.

Но это мне только показалось? Ведь правда!?

Наконец мама пришла в себя от такого знакомства и, вздохнув, пригласила нас на кухню, где в цветастой эмалированной кастрюльке уже закипела вода.

Вместо того чтобы, как всегда это было, начать суетиться на кухне, мама важно присела за круглый деревянный стол, а Виктор Петрович, достав из морозилки пакет с пельменями, занялся их приготовлением.

Я тоже уселась и, глядя на маму, вопросительно подняла бровь. Она же ответила мне, скорчив уморительную рожицу. Мы обе засмеялись, но не спешили начать разговор, чувствуя себя несколько неловко при постороннем человеке.

— Ну, рассказывайте, как у вас дела? — я решила начать издалека, тем более в данный момент было совершенно неподходящее время для того, чтобы обсуждать с мамой моего настоящего отца и привалившее мне наследство. Уж не говоря о моей чудесной способности. Завтра, всё завтра! На свежую голову и без присутствия Виктора Петровича.

— Ну как, — замялась мама, мило покраснев, — у нас всё хорошо! Витя, ой, то есть Виктор Петрович…

— Мам! — перебила я ее. — Ну, если ты называешь своего гостя по имени, то и называй! Я-то не чужая, уж точно не осужу. Тем более что он для меня уже дядя Витя!

Остаток вечера прошел в очень душевной обстановке.

Мы ели мамины вкуснющие пельмени с домашней сметаной, болтали и смеялись. А я невольно подумала, что всегда мечтала о вот такой полной семье, когда она собиралась бы за столом, делясь тем, как у кого прошел день. Да и просто даря друг другу душевное тепло и хорошее настроение!

Оказывается, за неполные две недели, какие дядя Витя (как я стала его называть и при маме) жил в нашем доме, он успел наворотить кучу дел! В хорошем смысле.

Он поменял трубы на кухне, отремонтировал в доме по мелочи всё, что только было можно, подлатал крышу курятника и даже сделал своими руками чудесный круглый стол из дерева, который я сразу увидела, зайдя на кухню.

Оказывается, он нашел в сарае старый столярный инструмент моего умершего, как я теперь понимаю, неродного отца и привел его в порядок. А затем смастерил нам чудесный стол.