— Здравствуйте, теть Маш! — поприветствовала я свою тезку. — Так у вас же сын есть! Он куда лучше вам в хозяйстве поможет, чем слабая девушка.
— Так такому хлопцу нужна в пару гарна дивчина! — вновь завела свою старую песню соседка, буквально повиснув на сетке. — Варь, а Варь, я верно говорю-то? — а это она уже моей маме кричит, с которой мы украдкой переглянулись и тихо прыснули со смеху.
В принципе, и тетя Маша, и ее сын Гришка были неплохими людьми. Только вот если природа наделила фигуристую, пышущую здоровьем сорокапятилетнюю женщину неистребимым оптимизмом, волчьей хваткой и лисьей изобретательностью, то ее двадцатипятилетнего сыночка богатырского сложения и такой же силищей, пожалуй, только качеством характера от телка. А именно послушанием, неразговорчивостью и добрым нравом.
Поэтому мать на нем без зазрения совести буквально пахала, при этом понимая, что ее чадо не проживет без чуткого руководства инициативной и мудрой женщины, коей являлась сама, подыскивала ему жену себе под стать, давно и безуспешно пытаясь нас сосватать.
Когда она снова завела свою шарманку по поводу дивчины для ее сыночка, я закатила глаза и пробурчала себе под нос:
— Тетя Маша, у вас дома столько дел, что совершенно нет времени для разговоров!
— Ой! — тут же послышалось от забора. — Что-то я с вами совсем заболталась! У меня дома столько дел! Побежала я. — Освободив крякнувший от счастья забор от своего немалого веса, соседка убежала в дом.
А моя мама удивленно покачала головой и позвала меня освежиться в летнем душе. И то сказать, погода сегодня оказалась практически летней. Еще с утра я выходила в институт в пальто, а обратно уже шла, его скинув. Сейчас же, посреди дня, было даже жарко! Надеюсь, после долгой работы на солнце голова у нас с мамой не заболит. И тут же проскользнула предательская мыслишка, а сумею ли я при помощи своего волшебства лечиться от болезней, да и других лечить? Поскорее бы вернуться в съемную квартирку и как следует разобраться со своими возможностями…
На крыше тесного деревянного строения, сильно напоминавшего домик задумчивости, стояла огромная, нагретая солнцем ржавая бочка, полная воды, изображая из себя удобства городской квартиры.
Быстро по очереди смыв с себя пыль и пот, мы с мамой вернулись в дом. Выпив прохладного компота, я засобиралась назад, в город. Сбивчиво промямлив ей про то, что утром автобус будет набит битком, чмокнула родительницу в щеку и, пообещав приезжать почаще, подхватила пальто, сумочку и туристический чемодан на колесиках, направилась на остановку.
Моя хваленая реакция снова спасла меня от чудовищного позора, так как, едва дойдя до калитки, я услышала противный, манерно пискливый голос Ритки с соседней улицы и, быстро присев на корточки, скрылась под жидкой молодой листвой куста смородины.
Прикинувшись продолжением этого куста, я вся обратилась вслух. Судя по трем голосам, моя заклятая подруга прогуливалась со своими новыми подпевалами, Олькой и Иркой. Обе подружки были чуть ли не отражением друг друга, настолько они оказались похожи между собой, что все, кто видел их в первый раз, принимали за двойняшек бледных таких, на мучную моль похожих.
На фоне тускло-белых волос, белобрысых бровей и ресниц подружек, Риткина платиновая длинная волнистая грива смотрелась очень выигрышно. Плюс к тому же умелый макияж и модные шмотки от «мама мне из-за границы привезла» — и всё, первая девушка на деревне перед вами!
Риткина мама была бизнесвуменшей и жила в Москве, а свою дочку, как только той исполнился месяц, отправила матери в деревню на воспитание. Правды ради, она не бросила ее совсем, наезжала не реже раза в месяц и привозила целую кучу подарков. Поэтому снобизм девушка впитала с импортной молочной смесью и экзотическими фруктами, названия многих из них я даже не слышала.
Как-то так получилось, но мы с Риткой сидели в первом классе за одной партой. И я, сама не заметив как, оказалась в услужении местной «Снежной королевы». Мелкие поручения типа: подай, принеси, дай списать, даже не в счет. Я для нее шпионила за самыми красивыми мальчиками нашей школы, узнавала, что они любят, какие девочки им нравятся, а потом еще и «служила» им любовным почтальоном, таская записочки.
Классе в четвертом мне это уже начало порядком надоедать, а в седьмом так и вообще я всерьез задумалась, как отвязаться от так называемой подружки. Дело в том, что она со временем настолько обнаглела, что стала требовать, чтобы я специально одевалась похуже и не красилась! И это притом, что у нее были лишь брендовые шмотки! Но помог случай.
Как-то на уроке химии кто-то из ребят перестарался с шуткой, а может, хотел просто ее внимание привлечь или отомстить за что, уже не суть, но на стул Риты капнули гипохлорит натрия, содержащий 5,5 % активного хлора. Капля, по-видимому, была небольшой, поэтому Ритка ничего не заметила. Но когда урок закончился и она встала со стула, дырку в шелковой юбке на самом интересном месте не увидел только слепой, а таковых в нашей школе не водилось.
Что тогда и началось! Подруга налетела на меня с обвинениями и оскорблениями, которые из нее сыпались как из рога изобилия. За те несколько минут, пока длилась перемена, я узнала о себе очень много интересного. Но что-либо возразить ей и оправдаться я уже не успела, так как прозвенел звонок на следующий урок.
Признаться, мне было о чем подумать. Как в ускоренной перемотке, я увидела все те неприятные моменты, на которые раньше особо внимания не обращала, и вспомнила оскорбления «подруги», которыми она меня осыпала в гневе. Самыми безобидными из них были моль и рохля. И надо заметить, что в моль я сама себя превратила, делая это безропотно в угоду избалованной девчонки. Собственно, и рохлей я стала тоже от того, что выполняла все ее «просьбы», по сути являвшиеся приказами. Едва я все это осознала, решение было принято.
После урока, бывшего на сегодня последним, Ритка снова на меня накинулась с обвинениями и требованиями оплатить страшно дорогое платье из натурального шелка. Я же, ни слова не говоря, собрала сумку и молча пошла домой. Но какое при этом я испытывала облегчение! Ни в сказке сказать, ни в романе описать! Я чувствовала, что с моих плеч упал огромный груз.
Я не стала ни оправдываться, ни брать на себя чужую вину, просто ушла. Но как говорится, молчишь — значит, соглашаешься. Поэтому моя бывшая подруга жутко как на меня обозлилась и с тех пор при случае старается меня всячески поддеть или унизить перед другими.
Отвязаться от «заклятой» подруги у меня получилось, а вот отбивать ее полные яда выпады я так и не научилась. Так и представила, как сейчас, увидев меня, она примется снова насмехаться над моим скромным внешним видом. Хотя почему это скромным!?
Я подхватила свой чемодан на колесиках и пальто и побежала в дом. На удивленный вопрос мамы, отчего я вернулась, удачно выкрутилась, сказав, что не вижу смысла более полугода возить с собой пальто по съемным квартирам, поэтому решила его оставить до осени дома.
Повесив демисезонную вещь в шкаф, я нырнула в свою маленькую, но по-деревенски уютную спаленку, где в холода всегда была теплой стена, у которой стояла моя кровать, так как за ней топилась печь.
Быстро вспомнив, во что была одета сейчас Ритка, я наколдовала себе что-то подобное. А именно струящееся шелковое бежевое платье с юбкой макси и косым кроем. Но кое-какие детали я исправила под себя: вырез горловины в виде изящной «лодочки», открывающей ключицы, и рукав «три четверти», так как к вечеру могло и похолодать.
С замиранием сердца, надев необыкновенно приятное телу воздушное платье, я замерла перед зеркалом, боясь открыть глаза. Из состояния соляного столба меня вывел взволнованный голос мамы из-за двери.
— Маша! У тебя всё хорошо?
— Да-да, мамулечка! Я переодеваюсь, а то жарко на улице. — С этими словами я решительно открыла глаза и замерла в ступоре.
А я-то, оказывается, красотка! Вот почему Ритка с годами не успокоилась, а лишь больше на меня взъелась.
