Мстиша прислонилась к шершавому стволу и, плотнее закутавшись в вотолу, поморщилась — крепко пахло грибами и гнилым опадом.

Нет, сидеть нельзя. А вдруг Хорт уже обнаружил её пропажу? Вдруг пустился в погоню? Она не сомневалась, что проклятый пёс быстро нападёт на не успевший остыть след.

Мстислава поднялась через силу, но лодыжка тут же дала о себе знать. Превозмогая боль, девушка двинулась вперёд. Она уже не разбирала пути и не пыталась выйти на дорогу. Чем дальше Мстиша уйдёт, тем дальше окажется от постылого жениха.

— Ай! — вырвалось у девушки, когда над головой, едва не задев её, с жутким уханьем пронеслась неясыть.

Застигнутая неожиданностью и страхом, Мстислава упала на землю. Раздался треск рвущейся ткани, а случайная ветка безжалостно хлестнула княжну по лицу. От испуга и унижения на глаза навернулись слёзы. Но рядом не было ни Векши, на которую можно было вылить гнев, ни таты, в тёплое большое плечо которого можно было уткнуться в поисках жалости. Нет, Векша, верная Векша не смыкает глаз в далёкой холодной палатке, а тата в тёмной повалуше напрасно гордится своей никчёмной дочерью.

Мстислава теперь — отрезанный ломоть.

Поэтому, вытерев глаза и оттолкнувшись от грязного, пропахшего землёй и разложением ковра из прелых листьев, она вновь похромала вперёд. Вперёд, только вперёд. Рано или поздно Мстиша доберётся до Осеченок, и там, в объятиях Сновида, найдёт утешение. Но не раньше.

Вперёд, только вперёд!

Шепча вполголоса молитвы Богине, Мстиша шла в тёмную неизвестность, подволакивая больную ногу, и мысль о ждущем впереди лю́бом придавала ей силы. Но вся решимость девушки вмиг испарилась, когда неожиданно где-то совсем рядом раздался тоскливый, протяжный вой.

Княжна остановилась как вкопанная. Горячую потную спину ошпарило ознобом, точно кто-то кинул за шиворот горсть снега. На руках вздыбились волоски.

Вой повторился, и, неосознанно ища опору, княжна оступилась. Лодыжку пронзила острая боль, и Мстислава снова крикнула, больше не сдерживаясь. Она попыталась встать, но нога окончательно отказалась служить.

Мстиша всхлипнула, злобно и беспомощно, и, утираясь, провела рукой по лицу.

Вой снова повторился, на этот раз с другой стороны.

Мстислава выпрямилась и замерла. От слёз не было никакого толка. Жуткий, первобытный страх смешался с яростью и желанием жить. Она наощупь отстегнула с пояса свой маленький нож. Наверное, он являлся жалким оружием против волка, но холодный булатный клинок был сейчас единственной опорой Мстиславы во всём белом свете. Она готовилась встретить смертоносную тварь лицом к лицу, и уж точно не собиралась сдаваться ей без боя.

Мстиша ждала, затаив дыхание, затравленно озираясь по сторонам, когда впереди забрезжил огонёк. Поначалу княжна приняла его за горящие в темноте звериные глаза, но сразу опамятовалась. Живой первозданный пламень Небесного Отца ни с чем нельзя было спутать.

Человек, державший в руке светоч, шёл почти бесшумно, а, может, это сердце Мстиши стучало так громко, что заглушало все остальные звуки. Увидев девушку, он зашагал быстрее, ловко уворачиваясь от веток и словно не замечая мосластых корней под ногами. Чужак остановился в сажени от всё ещё сжимающей в руке нож Мстиславы и внимательно вгляделся в неё, выставив пламенник вперёд.

Молчаливый осмотр длился несколько кратких мгновений, и Мстише стало не по себе. Никто не смел разглядывать её, княжескую дочь, замаранную и ободранную, сидящую на голой грязной земле вот так, сверху вниз, бесстыдно и бесстрастно, без восторга и благоговения.

Но незнакомец смел.

Его левую скулу до брови пересекал давний, но заметный рубец, придавая ему лихой, страшный вид.

Наконец, удовлетворившись увиденным, человек отвёл светоч и воткнул его в землю, загасив огонь. Только теперь Мстислава заметила, что иссиня-чёрный лес затянулся голубоватой дымкой. Занимался рассвет.

Чужак приложил сложенные руки ко рту и три раза ухнул пугачом. Спустя некоторое время откуда-то из глубины леса раздался ответный птичий крик.

— Не бойся, отогнал я их, — равнодушно сказал человек, небрежно откинув со лба короткие смоляные пряди. — А на другой раз тебе совет: от волков лучше всего на дерево забираться. — Он говорил как будто неохотно, с хрипотцой в голосе, словно до этого долго молчал. — Полно на земле сидеть, так и застудиться можно. — Он протянул Мстиславе руку.

Но девушка совершенно опешила и от неслыханной наглости незнакомца, и от его спокойствия. Она с возмущением отмахнулась от предложенной ладони.

— Да ты сам кто таков будешь? — надменно спросила Мстиша, в гневе забыв о недавней опасности. — Знаешь ли, к кому лапищи тянешь?

Незнакомец выпрямился и усмехнулся. В сизом предрассветном полумраке трудно было разглядеть лицо, но Мстише показалось, что глаза под тёмными широкими бровями нехорошо блеснули.

— Сам я человек досужий, хожу-брожу, беспутных девок из-под бурелома выуживаю. Ты шильце-то своё в чехольчик убери, не ровен час, порежешься, — добавил он, не пытаясь спрятать издевательскую усмешку.

— Да как ты смеешь, смерд! — взъярилась княжна, но незнакомца нимало не пугало её бешенство.

— Идём, Хорт уж поседел поди за ночь, весь лес обрыскавши, — сказал он, посерьёзнев.

— Как, Хорт? — тут же растеряв свою воинственность, опешенно спросила Мстиша. — Ты его знаешь?

— А как же. Кто, думаешь, меня на твои поиски снарядил? Ну же, — понукнул он, подманивая девушку обеими руками.

— Не могу я идти, — едва не плача, призналась Мстислава. Всё оказалось зря. Все мучения, что она вытерпела в жутком лесу, пропали задаром, все надежды пошли прахом. — Ногу сбередила.

Незнакомец бросил быстрый пытливый взор на лицо девушки, точно не доверяя её словам.

— Посмотреть надо.

Мстислава вспыхнула. Должно быть, даже в сумерках её щёки алели, как тлеющие головёшки. Нужно было отказаться, взбрыкнуть, но прямодушная решительность незнакомца обезоружила княжну. Она безропотно кивнула.

Человек приблизился и встал на колени у ступней девушки.

— Эта?

Мстислава ответила очередным слабым кивком и осторожно потянула за полотнище верхницы, присобирая подол с больной ноги. В следующий миг она почувствовала прикосновение крепких пальцев. Незнакомец ощупывал её лодыжку бережно, но в то же время без всякой робости, явно не заботясь о том, что могла чувствовать девушка, которую трогает незнакомый мужчина. Несколько раз Мстиша ойкнула, но скорее для острастки, чем от настоящей боли.

Незнакомец тем временем оглянулся вокруг себя и сорвал пару листьев росшего неподалёку троепутника. Затем достал из-за пазухи большую ширинку и, свернув её и вложив внутрь траву, принялся туго обвязывать вокруг Мстишиной щиколотки.

— На ногу не наступай да не натруждай первое время, поберегись. У Хорта мазь спросишь, он знает. Ну а так, — он закончил последний узелок и осторожно опустил подол, а затем посмотрел прямо в очи смущённой Мстиславе, — до свадьбы заживёт.

Один уголок его рта скривился в усмешке, а прищуренные глаза улыбались, но от этой улыбки девушку пробрал мороз.

Несколько мгновений они глядели друг на друга, но Мстиша не выдержала и отвела взор, заворачиваясь в накидку, будто та могла спрятать её от пронзительного взгляда.

— Озябла? — спросил незнакомец, поднимаясь и отряхивая колени, словно пытаясь загладить заботой неловкое молчание. — Ничего, в один уповод добежим, тут недалече. На становище мамки-девки тебя укутают, отогреют.

— Да как же я пойду? — нахмурившись, начала было Мстиша, когда вдруг безо всякого предупреждения чужак наклонился и подхватил её на руки.

— Держись крепче, — вместо ответа приказал он.

— Пусти! — придушенно пискнула Мстислава, впрочем, послушно вцепляясь в рубашку незнакомца.

— Да не так, за шею обними.

Перебарывая смущение и злость, княжна подчинилась.

— Задушишь! — Он недовольно повертел шеей, заставляя покрасневшую до ушей Мстишу ослабить хватку. — По мне, так оставить бы тебя тут ещё прохладиться ночку-другую. Может, тогда в иной раз подумаешь, прежде чем сбегать к лешему на кулички. Ещё немного, и волкам бы на заутрок угодила.