Но Мстислава поставила своё условие — купить кобылу. Груза у них теперь всё равно не было, поэтому Мстиша со спокойной душой могла ехать верхом и больше не сбивать своинесчастные ножкив кровь. На отговорку Нелюба о том, что у него нет таких денег, княжна фыркнула и потрясла перед его носом увесистым кошелём.

Судя по вздёрнутой брови, Нелюбу не слишком-то по сердцу пришлась Мстишина просьба, но он всё же отделил из запасов княжны несколько гривен и убрал в свою калиту.

Узнав о намерениях гостей, хозяйка посоветовала искать лошадь не в самом городе, а в соседней деревне, где, по её словам, «и скотинка была справнее, и люди честнее».

С уходом зазимца сразу сделалось скучно и тоскливо. Мстислава не была привычна к одиночеству, а после недавних событий и вовсе стала чувствовать себя неуютно, когда Нелюбу приходилось отлучаться.

Бесцельно послонявшись по двору, Мстиша в тягостном ожидании уселась на лавку. Теперь, когда помытчик ушёл, стало казаться, что он не взял её с собой вовсе не из-за опасений, а чтобы не обременяться. Разве сам Нелюб не говорил, что разбойники вернулись в лес? Должно быть, Мстишина строптивость просто стала ему в тягость. Да и немудрено. Нынче княжна сама видела, что, веди она себя послушнее и скромнее, возможно, ничего бы и не случилось.

А ещё Мстислава так толком и не поблагодарила Нелюба.

Княжне вдруг ужасно захотелось сделать для него что-то хорошее. Удивить и обрадовать. И заставить зазимца переменить о ней мнение. Доказать, что она вовсе не была такой плохой, какой Нелюб наверняка считал её.

Руки зачесались, а от зарождающегося возбуждения сердце застучало весело и заполошно. Да и обстоятельства складывались точно нарочно для Мстишиной затеи: пока Нелюб дойдёт до деревни, пока сторгуется, пока вернётся. Так он вообще сегодня может в город не попасть. Зато Мстиша вполне успеет до торга сбегать и назад воротиться. Конечно, она не станет больше творить безрассудств и глупостей. Накроется Векшиным платком, да и вообще глаз поднимать лишний раз не станет. Только добежит до торга и купит Нелюбу самый лучший, самый дорогой и самый красивый плащ, который есть в Волыне. То-то зазимец обрадуется!

Мстислава не терпела, чтобы между её желаниями и их претворением в жизнь пролегал сколько-нибудь ощутимый зазор, поэтому, вызнав у Словяты кратчайший путь в город и лавки самых благонадёжных аршинников, без промедлений отправилась в дорогу.

Волыня, небольшой, но зажиточный городишко, охваченный крепким бревенчатым валом, стояла на холме, и тропа всё время забирала в гору. Но воодушевление и появившаяся привычка к ходьбе позволили Мстише без труда одолеть её, так что вскоре девушка, весьма гордая собой, уже оглядывалась на главной площади.

Оживление и суета только добавили радостного волнения, и княжна целеустремлённо отправилась на торжок. Нужно было успеть выбрать подарок и обернуться до прихода Нелюба.

Хотя Мстислава и закуталась в тёмный убрус, она почти сразу забыла данное самой себе обещание потупить очи долу. Да и разве можно было устоять от того, чтобы после стольких дней, проведённых в дремучих лесах, не глазеть на расписные горшки, пёстрое узорочье, блестящие побрякушки, а заодно нет-нет да и ловить на себе восхищённые взгляды парней?

Людская сутолока, шум толпы и заигрывающие улыбки были для Мстиши, что долгожданный дождь для цветка после засухи. Она чувствовала, что наполняется силой и оживает, как бывает, когда первый раз после зимы выбегаешь во двор без тяжёлой опостылевшей шубы. Мстиша купила у лоточника самый большой пряник и остановилась в сторонке, с наслаждением вгрызаясь зубами в хрустящую сахарную корку. Она уже обошла все лавки и присмотрела плащ — багровый, из заморского сукна — да серебряную запону к нему. От суматошной кутерьмы рябило в глазах, а в голове стоял сладкий звон, словно после хмельного мёда.

Мстиша собиралась доесть пряник и отправиться за своей покупкой, как вдруг её внимание привлекли пронзительные крики. Княжна обернулась.

У одного из прилавков истошно верещавшая женщина трепала за ухо мальчишку. Паренёк, худой и оборванный, плакал, безуспешно пытаясь высвободиться, но мучительница — приземистая, ярко набеленная — и не думала его жалеть. Утянутая в меха и тесную, собиравшуюся пережабинами на её дородном теле объярь, она, вероятно, была боярыней или купчихой. Мстислава с презрением отметила, что дорогие одежды сидели на ней неказисто, да и подобраны были без вкуса и умения. Наведённые алой краской щёки от крика стали вовсе свекольными. Она, не стесняясь, бранилась на весь торг, продолжая трясти несчастного мальчишку.

Хотя Мстиша и не признавалась себе, но её неприязнь была тем сильнее, чем больше собственных черт она находила в отвратительной бабе. Давно ли княжна сама могла отругать беззащитную Векшу распоследними словами, а то и дать волю рукам?

Вокруг них собралось кольцо зевак, но никто не препятствовал истязанию. Что бы ни натворил парнишка, наказание уже превосходило всякую меру, и с досадой оставляя недоеденный пряник, Мстислава решительно направилась к толпе. Она не привыкла сдерживать чувства, и нынче негодование взяло верх над осторожностью и необходимостью скрываться за чужой личиной. Безучастно смотреть, как измываются над парнишкой, который был едва ли старше маленькой Ярославы, Мстиша не собиралась.

— Ах ты, бессовестная! — осуждающе крикнула девушка, гневным голосом заглушая вопли боярыни. — Того гляди ухо ему открутишь! Пусти мальчишку, неужто не срамно тебе, здоровенной, с таким мальцом воевать?

От изумления боярыня замолчала на полуслове и отпустила парнишку. Все взоры тут же обратились на приосанившуюся и вызывающе вскинувшую голову Мстишу. Её смелость и красота на время даже затмили собой наряд простолюдинки.

— Да как ты смеешь, мерзавка! — взвизгнула пришедшая в себя толстуха.

Зло прищурив глаза, она окинула Мстиславу с ног до головы пристальным взглядом. Только теперь девушка спохватилась, что на ней были не княжеские одежды, а Векшины обноски. Пришедшие на ум слова Нелюба о том, что, притворяясь чернавкой, она продолжает вести себя как княжна, заставили Мстишу сдержать волну поднимавшегося гнева. Она смолчала, лишь усмехнувшись в лицо боярыне.

— Ты на кого рот разеваешь, оборванка! — распалённая стычкой с мальчишкой, продолжала свирепеть баба.

— Смотри не лопни, а то вздулась, как тесто на опаре, — фыркнула Мстислава, насмешливо глядя на ставшую пунцовой боярыню. Никакие белила её уже не могли спасти.

Краем глаза Мстиша заметила, как паренёк, про которого все успели позабыть, медленно отполз в сторону на четвереньках, а потом поднялся и стремглав бросился прочь.

— Да я, да я тебя… — захлёбываясь от возмущения, принялась, точно выброшенная на берег рыба, бесплодно открывать рот боярыня.

— Никшни! — коротко бросила Мстислава, которой начало становиться скучно. Мальчишку она выручила, а плащ купить не успела. Так, глядишь, и лавка закроется.

Но если Мстиша полагала, что после всего сможет просто так уйти, она жестоко ошибалась. Боярыня, запас ругательств которой к тому времени уже иссяк, оказалась настолько оскорблена и спокойной уверенностью простолюдинки, и её теперешним равнодушием, что она не нашла ничего иного, как со звериным рыком кинуться на девушку и толкнуть её.

— Ах ты, ворона погумённая! — вскричала едва не упавшая княжна и, даже не думая сдерживаться, налетела на обидчицу, принявшись отвешивать ей звонкие оплеухи.

— Помогите! Помогите! Убивают! — взвыла боярыня, закрываясь руками от разъярившейся Мстиши.

В этот миг откуда ни возьмись появились два детины. Они схватили княжну с обеих сторон, оттаскивая её от всклокоченной толстухи.

— Пустите меня, смерды! — в свою очередь возмутилась Мстислава. Но охранники, где-то прохлаждавшиеся, пока мучали мальчишку, и соизволившие явиться только теперь, точно не слышали её.

— Зась тебе! — злорадно торжествовала вспотевшая и потрёпанная боярыня, сдувая со лба жидкую прядь волос. — Ты у меня попляшешь, заплевоха эдакая! Целая площадь видоков, что ты первая на меня накинулась! Будешь впредь знать, как буесловить! Не расплатишься теперь! В холопки продашься! — заключила она, заканчивая поправлять одежду. — А ну, к посаднику её! — полностью отойдя от потрясения и вновь обретая привычный повелевающий голос, прикрикнула боярыня на стражников. — Он с тобой чиниться не станет, — это снова было обращено к Мстише, — мигом в порубе окажешься, возгрячка!