Осознание случившего и поднявшийся гнев мигом отрезвили Мстишу. Как он посмел! То, что она осталась жива, теперь начинало казаться чудом.

Мысленное негодование княжны прервал появившийся из темноты Нелюб.

— Идём.

— Ты бросил меня в воду! — прошипела Мстислава, превозмогая боль в сорванном горле. — Да как ты вообще додумался до такого?! Я плавать не умею!

Нелюб тяжело вздохнул, глядя куда-то в сторону.

— Я заметил.

— А мои укладки? — дошло до Мстиши. От возмущения она снова стала задыхаться.

— А что я, по-твоему, должен был делать? Один против пятерых? — начал раздражаться зазимец.

— Мог бы придумать что-то получше, чем меня топить да ещё и приданое моё бродягам оставлять!

— Например? — зло спросил Нелюб и присел перед ней на корточки. Глаза уже привыкли к темноте, и Мстиша подобралась под его жёстким буравящим взглядом.

— Не знаю, — отвернулась она, — откупиться от них? И вообще, в харчевне ты свои кулаки не сдерживал!

— Разбойники не купцы, чтобы с ними торг вести. Что хотели и так бы взяли. Меня бы быстро порешали, а что с тобой бы сотворили, сама можешь смекнуть, — сквозь зубы процедил Нелюб.

Зазимец был прав, но от этого легче не становилось. Мстиша опустила голову, к горлу подступил ком. Не хватало только снова разреветься.

— Не время перечиться, — смягчившись, примирительно сказал помытчик. — Нужно уходить.

Поддерживая Мстишу, он помог ей подняться и доковылять до найденного убежища. Пробравшись сквозь низко нависающие ветви лещины, они вползли в тесный, но незаметный извне шатёр. На пол зазимец постелил лапник. Двоим здесь было едва развернуться, зато густые заросли надёжно скрывали беглецов.

— А как же костёр? — почти плача, спросила Мстиша.

— Слишком опасно, — устало ответил Нелюб, усаживаясь на хвою и бездумно ощупывая рукой висевшее на шее огниво. — Да и всё равно трут вымок.

Мстислава повержено опустилась рядом. У неё не осталось сил ни на злость, ни на ропот. Единственное, чего она желала, это надеть сухую одежду и согреться, но ни того, ни другого не предвиделось.

— Замёрзла? — спросил Нелюб. — Эх, плащ тоже пропал… — расстроено добавил он.

Дрожащая Мстиша, у которой от холода зуб на зуб не попадал, вскинула на зазимца сердитый взгляд.

— Иди сюда.

Он приподнял руку, приглашая Мстиславу прижаться к нему и, когда девушка не пошевелилась, сам притянул её к себе.

Мстиша хотела было отпрянуть и вырываться, но первые же мгновения близости лишили её воли к сопротивлению. Нелюб был тёплым, а остальное не имело значения. Может, она станет презиратьсебя за слабость, но это будет потом.

Княжна закрыла глаза и прильнула к зазимцу.

— Да ты совсем ледышка, — раздосадовано прошептал Нелюб и, не жалея, с силой растёр её плечи, а потом снова привлёк к себе.

Мстиша судорожно выдохнула. Это было странно и, пожалуй, неправильно, но в кольце рук несносного вахлака она чувствовала себя спокойно и надёжно, словно в детстве в объятиях таты. Ей не было неловко. Не было стыдно. Мстиславе было хорошо и, наверное, это должно было насторожить её. Но она подумает об этом завтра.

Задрёмывая, Мстиша начала оседать, и Нелюб опустился на спину, бережно укладывая девушку рядом с собой. Не открывая глаз, она вытянула ноги и поудобнее устроилась на его плече. Мстишу окутало запахом смолы и мокрой земли, а ещё — нагретого на солнце камня, влажной шерсти, кошеной травы. Мстислава почти провалилась в сон, когда услышала:

— Я едва не сгубил тебя.

Мстиша распахнула веки и повернула голову. Лицо Нелюба оказалось гораздо ближе, чем она ожидала. Под сенью укрывавших их листьев стало ещё темнее, и Мстислава могла разглядеть лишь очертания — спадавших на лоб влажных прядей, горбинки на носу, губ, так часто кривившихся в злой усмешке, а сейчас непривычно мягких. Глаза, глядевшие прямо в её очи, блестели в холодном лунном свете, но вдруг взгляд Нелюба рвано, точно против воли опустился, и тень длинных ресниц упала на его щёки.

Мстиша больше не ощущала умиротворённого спокойствия. На смену ему пришло уже знакомое волнение, зарождавшееся где-то под рёбрами. Мстислава знала, что Нелюб смотрел на её губы.

На самый короткий миг она почувствовала сладостное предвкушение и страх. Тело зазимца, несколько мгновений назад податливое и расслабленное, окаменело. Мстиша затаила дыхание, боясь спугнуть что-то очень важное, повисшее в воздухе между ними. Но Нелюб вдруг моргнул, коротко тряхнув головой, и, сглотнув, отвернулся.

Пытаясь скрыть непонятное ей самой разочарование, девушка хмыкнула:

— Наверняка только рад был бы от меня отделаться.

Как она ни старалась, в голос просочилась горечь.

Нелюб тихо и облегчённо рассмеялся, а его тело снова сделалось мягким.

— Какая же ты глупенькая. — Он крепче обхватил плечи Мстиши, но княжна удручённо поняла, что то мимолётное напряжение, от которого в животе начинал закручиваться маленький вихрь, исчезло. — Спи.

‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵

Когда Мстиша проснулась, снаружи тихо шуршал дождь. Несмотря на пасмурный промозглый день внутри орехового шатра было сухо, а блёклый свет, пропущенный через зелёные листья, создавал ощущение тепла и уюта. Княжне вспомнились разноцветные слюдяные окошки в родной горнице, и она вздохнула.

Место Нелюба пустовало, и Мстислава была этому рада. Одно дело — засыпать на его плече ночью, в темноте, после всего, что они пережили, и совсем иное — очнуться в обнимку среди бела дня.

Рядом на листе лопуха высилась горка лещины.

Мстиша улыбнулась и подумала, что накануне была слишком строга с помытчиком. Он снова спас её, а вместо благодарности Мстислава не нашла ничего лучше, чем осы́пать его упрёками.

Стоило только вспомнить о зазимце, как зашевелились ветки и в шалаш втиснулся Нелюб. Его волосы и зарумянившиеся скулы блестели от мелких капелек мороси. Помытчик внёс с собой запах дождя, и по светящемуся лицу Мстиша сразу поняла, что он чем-то доволен.

Нелюб бросил на пол длинную палку и вывалил из-за пазухи десяток яблок-дичков. Усевшись на лапник, он взъерошил волосы, отряхиваясь.

Это было ужасно глупо, но Мстиславе без всякой причины захотелось рассмеяться. Ей вдруг стало так радостно, что, казалось, она вот-вот вспорхнёт, словно бабочка. Щекам сделалось больно от сдерживаемой улыбки, и, закусив губу, княжна отвела взгляд.

— Где ты был? — спросила она и, всё ещё не глядя на помытчика, потянулась к розовому яблоку. Оно было влажное и прохладное на ощупь.

— Разведывал, — весело отозвался он. — И принёс добрые вести. — Нелюб тоже схватил яблоко и в два укуса съел его. — Первое, мы оказались не так далеко от дороги, как я сначала подумал. Второе, — он взял ещё одно, — наши вчерашние знакомцы не пустились за нами следом, а остались на той стороне и пока вернулись в лес. А третье…

Глаза помытчика озорно сверкнули, и вместо того, чтобы продолжать, Нелюб приподнялся и чуть раздвинул заросли. Мстиша с любопытством заглянула в открывшееся оконце и увидела сидящего на сосне Бердяя. Заметив людей, ястреб надменно повернул голову и окинул их коротким презрительным взором.

Не выдержав, Мстиша хохотнула, и Нелюб рассмеялся в ответ.

— Ишь ты, обиделся.

Помытчик убрал руку, возвращая зелёную крышу на место.

— Надо же, вернулся, — удивилась Мстислава. — Кажется, будто он всё понимает.

— Так и есть, — кивнул Нелюб и взялся за принесённую палку. Повертев её в руках, прилаживаясь, он вынул нож и, срезав остатки сучков, быстрым ловким движением вспорол луб от комля к верхушке. — Не хуже человека.

Закутавшись в по-прежнему волглую вотолу, Мстиша устроилась поудобнее, с любопытством наблюдая за зазимцем и один за другим отправляя в рот сладкие орехи. Нелюб между тем вылущил голый стволик и счистил со снятого луба коричневую паздиру.

Пальцы помытчика двигались умело и точно, но Мстиша уже не верила этой обманчивой лёгкости. Теперь она знала, что даже в том, чтобы ощипать птицу, крылась целая наука.