– Да уж сходите, может и заметите чего, – буркнула Раиса, продолжая чистить картофель с большой скоростью, забыв про усталость с дороги, раннюю акробатику в постели, и все фитнес-процедуры по дому за часы ожидания.

Прадед всех Сидороенок вроде только ушёл, как снова вернулся. Обнаружив пакет в углу, пересыпал в него картофеля килограмм пять, с деловым видом отрезал кусок мяса, отломал кость, пересыпал соли в коробок, оставив на столе спички и сказал на прощание:

– Пойду кормить студентов. Это нас раньше кормили, а нынче никого не заботит, что ты ешь, пока ты же и платишь за учёбу. Ещё и стипендии как кошкины слёзы.

Раиса промолчала, продолжая чистить картошку. Дед ушёл. Стасян не возвращался, только в стену периодически кто-то как гвоздь пытался забить.

Постепенно городом завладел вечер. Сонно кивая, Рая с недоумением посмотрела на полный таз чищенного картофеля. Задумалась! Полмешка, как не бывало с учётом пакета, который отсыпал Сидоренко.

Тут же распределив картофель, Рая прикинула, что один отварит в кастрюле и будет толчонка. Только молока добавить, в магазин вроде не долго сходить. А другой на противень, да с мясом, сверху только майонеза и чеснока добавить. Вот и мясо по-французски будет готово. А остаток кости, что от ноги осталось на борщ пойдёт. И другую кастрюлю воду кипеть поставила. Овощей бы ещё прикупить.

Раиса даже собралась сходить в магазин, но вспомнила, что понятие не имеет, где тот в округе. А искать по темноте – так себе занятие. Пришлось сходить в однокомнатную квартиру, попросить сгонять Стасю. А как вернулась, снова от нечего делать села перед опустевшим тазом.

Чем теперь заняться?

Она уже хотела сходить поискать книгу или включить телевизор в зале, как вдруг с первого этажа послышались вздохи, ахи. А затем кто-то отчётливо крикнул:

– Эх, разгуляй душа, раззудись тело! – и следом в стену уже ритмично начала долбить то ли кровать, то ли спинка дивана.

Прислушалась Раиса, даже стакан к полу подставила и ухо приложила. А там два голоса во всю стараются. По очереди, но оба - женские. И один командует.

– Так это ж не студенты, а… студентки! – раскрыла весь нюанс Рая.

И вдруг всё осознав на раз, густо покраснела, включила телевизор погромче в соседней комнате и снова над тазиком на кухне склонилась. Руки уже на рефлексах работали, остальную картошку дочищая. Лишь бы занять их чем. Ни о чём не думать.

– Я не слушаю, я не слушаю, – ритмично повторяла девушка, сражаясь с сонливостью и работая чисто на автомате.

Город действовал на неё странно. В деревне никогда не уставала и могла пахать от зари до заката. А затем в карты с бабкой резаться или чаи с родителями гонять. Или гулять по деревне пойти. Было бы куда. А здесь – усталость.

«Заболела, что ли?» – ещё подумала Рая, снова зевнув во весь ресурс лица.

А затем резко замерла с открытым ртом. Идея голову пронзила. И всё сошлось разом. Не в городе дело, а в мужике!

Поселил в ней жизнь, раз вдвое больше уставать стала! За себя и за другого-то пойди поработай. Совсем ни рук, ни ног не останется.

Из транса она очнулась лишь когда дверь в коридоре открылась, а по щекам слёзы текли. Так жалко себя вдруг стало, что каждый день теперь в этой взрослой жизни на переезде картофель надо чистить, убираться с содой и бесчинства городских слушать. Это ладно ещё прадед чудит, а если кого другого услышит? Совсем со стыда сгорит!

Ждала Стасяна с покупками, а на кухню вдруг Боря зашёл. И Рая поняла две вещи. Во-первых, картофель теперь хоть замораживай. Чищенный. Так как рецептов в голове меньше, чем заготовок. А во-вторых, ответственность они на двоих делят. Значит, пусть тоже отвечает.

– Боря, я беременна! – смахнув почти самим локтем слёзы, решительно поделилась Даль после приветственной речи. – А беременна потому, что устала!

– Понятно, – ответил Боря, мягко улыбнулся и добавил. – А чего так телевизор громко работает?

И сантехник пошёл в зал отключить его, а как вернулся, замер и тоже прислушался. А там как долото внизу трудится. И всё стучит, и стучит мебель.

– Во Стасян даёт, – даже восхитился Боря. – Вот это я понимаю по женщине соскучился!

Рая только снова покраснела, а следом на пороге и сам крановщик с полными пакетами появился… Но звук не прекратился.

Глобальный замер. Замер и Стасян, прислушался. А как пакеты хозяйке передал, куртку расстегнул и добавил:

– Ну всё. Макар Берёзович теперь вообще никогда не помрёт… в роль вошёл!

Все трое по очереди приняли душ и уже сели ужинать, когда долбёжка, наконец, прекратилась. И голоса стихли. Довольные и охрипшие. Но сам прадед вернулся на этаж лишь когда время чая подошло с тортиком.

Даже не посмотрев на сладкое, он смахнул трудовой пот со лба, подошёл к сантехнику и доверительно положив ему руку на плечо, в глаза посмотрел.

А с тем сказал:

– Вот что, Боря. Ты же риелтор?

– Ну, риелтор, – кивнул Глобальный, отмечая, что теперь не надо кричать, чтобы донести каждое слово.

– И квартиры покупать-продавать умеешь?

– Да вроде умею, – усмехнулся Боря.

– Тогда сделай милость, подбери квартиру где поближе, чтобы в шаговой доступности была.

Сантехник только кружку оставил, к стене подошёл в коридоре, постучал по ней.

– Как насчёт варианта через стену? Достаточно близко?

– Отлично! – тут же загорелись глаза Макара Берёзовича. – Пока по лестнице ходить туда-сюда буду, не одряхлею. Да молодых до пятого курса доведу. Денег им только на съём и хватает. А по части питания на трёхразовое, говорят, перешли.

– Так это же неплохо, – возразил Стасян, которому доводилось и на одноразовое переходить в окопах, когда совсем жарко было.

– Скажешь тоже, неплохо, когда будешь питаться по… вторникам, четвергам и субботам! – снова пробурчал прадед и улыбнулся вставной челюстью. – В общем, зубы себе хочу сделать. Все. И квартиру взять попросторнее, чтобы мне место было и им хватило. Катюха и Валюха девахи что надо. Подкормить только и на путь истинный наставить… пару раз в неделю, так точно.

– Так там трёшка, – добавил Боря и начал в барсетке рыться, ключи разыскивая. – пойдёмте, покажу. Но есть пару моментов. Первый, это переписать только через три года смогу. А второй… денег-то на квартиру хватит? В таком возрасте ипотеку уже не оформят.

– Хватит, чего не хватить? – снова улыбнулся дед. – Сдалась мне та ипотека. Я даже советскую не брал. Без процентов. С чего мне те кредиты? Я же первым серебро в деревне обнаружил. Кусками собирал. Сначала под блёсна использовал, обрывал постоянно, потом как ложки сделал, набор целый, а как на сталелитейный устроился в город подработать перед Московской Олимпиадой, всё в слитки переплавил и в три гири залил, чугоном обозначив, чтобы вопросов не было. Аккурат по 16 и 32 килограмма и вышло. Ими сначала сын занимался, потом внук, а как правнуки народились, все три им перешли. Стасяну подарил раньше всех, как тот в школу пошёл. А пенсию я вообще с 2014 года не снимаю. Так за Крым переживать начал, что думал всё, в похоронный фонд пойдёт. Вот на счёт и откладывалось всё автоматом. Проверить надо. Но думаю на квартиру хватит. И зубы. Только чур, чтобы акулой мог жевать. Чтобы целовать не западло было. Смекаете?

– Ну даёте, Макар Березович, – сказала потрясённо Раиса.

– Да зубы-то сделаем, а за квартирой дело вообще не встанет. Можно и на Стасяна потом оформить будет, – добавил Боря, подумав. – А то семью заведёт в городе, расширяться всё равно будет, а тут сразу жилплощадь под боком. А однушку сдавать будет. Всё – копеечка. Вас добрым словом поминать будет. Скажи, Стасян.

– Ага! Живи, прадед, ещё сто лет! Выпустятся твои студентки, ничего с ними не будет, ещё и на работу каждую пристроим, – горячо добавил Стасян, вдруг осознав все возможности с наследием. Только тут же поближе подсел и спросил тише. – Слушай, а зачем тебе обе? Может… поделишься? Здесь-то воздух не такой чистый, а ты кашляешь. Заездят ведь!