Приблизились все трое мужиков к телефону в руках четвёртого, а там вид на КПП изнутри. И Маливанский у пульта кепкой с козырьком машет, как иной ковбой шляпой. А вместе с тем бёдрами качает. Но строго в такт подмахивающей женской попке. Та рядом с ним. И видно, что некая дама на четыре кости опустилась.

Трое зрителей синхронно уголки губ опустили и нижнюю губу вытянули. Неплохо, мол!

– Мужик сказал – мужик сделал! – первым обозначил общее уважение Лаптев, по стаканам среди оружия и закуски изрядно плеснув. – Далеко пойдёт Маливанский. Решил сразу с жены полковника начать, чтобы за генеральшами далеко не бегать. Но судя по его решительному настрою, сами придут. Снова.

Стасян к грилю и копчению вернулся, добавил только со смешком:

– И дались ему те конфеты?

– Ну лишь бы у КПП очередь не выстраивалась! – добавил и Боря. И лимонад в стакане следом поднял. – Ну, за то, чтобы даме стёртые коленки не спалили!

И весь квартет заливисто рассмеялся.

Какофония звуков переполняла будку контрольно-пропускного пункта. Тут и шлепки, и вздохи, и хлюпанье. А ещё столько довольства в голосах. Даже если шёпотом произносится «ну тише, тише мой тигр» или орётся на весь район «нихуя себе у меня вертолёты!»

Слушая любовника и округу, Вишенка вдруг замерла. Звук сирен на нескольких машинах она расслышала бы даже в аду среди сонмов кающихся душ. Потому резко распрямилась. А затем вовсе подскочила с возгласом:

– Гриня, муж едет!

Маливанский сзади только ножками засучил, едва удерживаясь руками за даму. Если жизнь даёт, то надо держаться. А если дама даёт, то обеими руками! Хотя бы за животик. Он обычно мягкий и нежный. Только сейчас напряжен, как будто кол в нём торчит. Но пока совсем живот не выпирает, как у дам на прошлых работах, работать можно. На месяца три-четыре его хватит, а дальше хоть трава не расти.

– А-а-а! Шмоньку расшиперь! – только донеслось от охранника, что продолжал сучить ножками в воздухе.

– Чего? – сразу и не поняла напарница, но совсем не по работе.

– Пусти, говорю! Пу…сти… нах… а то… – и он затих, недоговорив, но скривив лицо.

От приближающегося звука картежа адреналин по венам побежал. Процесс разрядки начался быстро и мощно.

«Наконец-то», – подумал Маливанский, по пьяной лавочке никак не в силах завершить соитие. И освобождённо рухнул на спину.

Мужик должен сам со всем справляться!

«И тот, у кого член с напёрсток и тот, кто вместо каната его может использовать», – ещё подумал довольный Маливанский, проверяя хозяйство и заботливо складывая его в трусы: «Или как шарф вокруг шеи повязать и носить».

Однако, известие о скором прибытии полковника привело его в чувство. Маливанский подскочил, натянул штаны и перемахнув через пульт управления со смотровыми мониторами, ловко нырнул в окно, пока к нему не подъехали. А затем припустил в направлении улицы Садовой в конец посёлка, находясь в слепой зоне.

– Куда ты? – только и спросила Елизавета Валерьевна, но уже не видела любовника. Забор хорошо прикрывает. – Домой беги! Там душ!

Мужа она так быстро домой не ждала. Обычно приезжал уже после того, как нормальные обычные семьи поужинают. Так что ужинали они редко. И домашними проблемами делись разве что на выходных.

Зимой Бронислав Николаевич спирал задержки на дороги, летом – на удлинённый рабочий день, а в межсезонье – разное придумывал. Но обычно дело было «в нерасторопности сотрудников».

Поправив стринги и накинув лыжный костюм, как будто так и было, Вишенка на кресло охранника присела напротив мониторов. И с надменным видом в боковое пропускное окно посмотрела. А там озабоченное лицо Вишенки из Бобика показалось первым делом.

– Лиза? – удивился муж. – Ты то тут что делаешь?

– Как чего? – вскинула бровки в татуаже Елизавета Валерьевна, которые муж всё равно не заметит. – Подменяю. Попросили сходить по делу, заодно и помыться. А мы же душ людям раз в сутки обещали.

– Это тот малой попросил? – не понял председатель посёлка Жёлтое золото.

– Броня, брось людей принижать. Он совсем не малой, - ответила супруга и потупила глазки. – К тому же охранника у нас два, а не три. Ты же сам поставил их в разные дни, чтобы менялись. Но один охранник может либо в будке безвылазно сидеть и за шлагбаум отвечать, либо по территории ходить проверять всё. Вот пока ходит, моется, ест горячее или отпрашивается, я и… подменяю.

– А, ясно, – кивнул он и помахал кистью, показывая на шлагбаум. – Открывай скорее. Вызов у нас! В нашем посёлке! Представь? Я как услышал, сразу сюда с мужиками. Заодно и домой пораньше.

– Вызов? – удивилась Вишенка и задумалась.

– Открывай уже!

Но кнопку вдавила. Шлагбаум поднялся. У спринтера было достаточно времени, чтобы отбежать на приличное расстояние и идти обратно с гордо поднятой головой, как будто так и надо. Но мысли нехорошие в голову полезли. Ведь голова будет сухая.

«А может настучал кто-то?» – ещё подумала Елизавета Валерьевна и попыталась прикинуть, слышали ли их крики по посёлку или снова делали вид, что ничего не происходит, как тут принято: «Но откуда вызов-то?»

И Елизавета Валерьевна снова попыталась прикинуть. То, что ей игривый любовник позвонил, (которому в иное время только в пупок ей дышать, когда желания нету), это одно. Будь у них с мужем хоть одно соитие после его повышения, даже не взглянула бы на Маливанского и на такие прямые предложения просто трубку повесила бы. Но кто в здравом уме и при трезвой памяти дома полезет среди бела дня в элитном посёлке через заборы высокие грабить? Под камерами же все, и охранной сигнализацией.

«Неужто местные?» – снова подумала Вишенка, трусы уже как следует поправила и тут же додумала: «Или мы с Маливанским целую шайку воров проебали?»

Улыбнулась Елизавета Валерьевна. Хорошо!.. но мало.

И вообще жить теперь будет только по принципу «хорошо то, что делает счастливым», раз у супруга нет иного предложения.

«И сам не домогается и третьего в постель не пускает. и свингеры ему не по душе и оргий не желает. Ну что за человек? Как только звёздочки наполучал?» – снова подумала жена, подспудно уверенная, что оставался только вариант с любовницей на высокой позиции в ведомстве: «Ну не за хорошую же работу мужа повысили в самом деле!»

Раздумывая о тайном патронташе Вишенки, сама Вишенка не могла знать, откуда вызов поступил.

* * *

А всё дело было в сантехнике. Когда Борис Глобальный охрану в «десятом» доме отключил на улице Лепестковой, всё сработало в штатном режиме. Введён код как надо, с первой попытки. А запомнить его легко: «0000». Так настояла Зоя Похлёбкина, прошлую жизнь на ноль поделив. А с платежеспособными хозяйками охранные агентства и вневедомственные предприятия не спорят.

Но когда Боря драку на улице увидел, то рванул разнимать мужиков на улице без раздумий. И о том, чтобы снова как следует поставить дом на сигнализацию, забыл напрочь. Даже дверь приоткрытой осталась. Не настежь. Но и не захлопнута.

В то же время на далёком солнечном Пхукете за обедом в кафешке с вай-фаем, пиццей из морепродуктов и вафлями на десерт в шоколаде, сама Похлёбкина решила проверить – как там дома?

И к камерам через удалённое приложение решительно подключилась.

– Странно, дома никого нет. А сигнализация не работает, – заявила она своей второй усатой половинке, что от настоек на травках со змеями так в себя поверил, что бороду сбрил и лет десять скинул.

– Так поставь на сигнализацию! Делов-то! – хмыкнул Степаныч и как ни в чём не бывало, мороженое начал перед ней есть. Ну как есть? Зубов не так много. Последние беречь надо. Скорее, облизывать, пока новую челюсть не решился поставить и ещё десятку скинуть. – Может, Боря заходил цветы поливать. Да поставить забыл.

И Степаныч лизнул. А затем снова.