– Да уж, поторопился.

– Глубже! – донеслось вдруг хорошо различимое из-за стены.

– Ай-ай-ай! – зацокал Лопырёв. – Ну так-то зачем? Ещё бы плечевую нашёл.

– Кого? – не понял Боря.

– Плечевую даму с низкой социальной ответственностью, – объяснил Шац. – Сейчас таких уже нет, считай. Да и на дорогах особо никого не снимешь. Все поближе к комфорту перебрались. Пережиток прошлого, когда дальнобойщики груз от точки к точке автопоездом возили. «Плечом» называлось. Туда-сюда мотаешься, а женщина «за плечом» – с тобой. От одного из этих вариантов и получилось, что «плечевая проститутка».

Оба затихли, прихлёбывая кофе из банки и продолжая слушать долбёжку в стену. С потолка аж пыль посыпалась. Не желая смотреть на неё и слушать всякое, приятели собрались на улицу, чтобы не мешать процессу друга.

– Так, пойдём-как прогуляемся.

– Да, только хотел предложить, – добавил Боря.

Шац только хотел достать сигареты, собираясь прикурить на улице, как на парковке резко с противным звуком тормозящей резины и старых, давно стёртых тормозов, затормозил микроавтобус, паркуясь с лёгким подкатом. Из него посыпали смуглые люди с вечным загаром, который не отмыть даже содой. Так как вечный он.

«Просто такой тип кожи, как и карие глаза и чёрные как смоль волосы», – тут же добавил внутренний голос.

Едва заглянув за занавеску за столом, Шац подскочил, не забыв оставить тысячную на столе:

– Ой, что сейчас буде-е-ет. Уходим.Персы подъехали.

– Что за персы?

– Жители Персии, Борь. Не тупи.

– А как же Стасян? – даже растерялся Глобальный.

– А Стасяну полезно изучать не только причины, но и ознакомиться с последствиями своих деяний. Идём-идём, ему даже полезно.

Боря уже и сам понял, что ничего хорошего дальше не будет, хоть тоже тысячу оставляй. Ведь цвет загара подозрительно совпадал с цветом кожи хозяйки на кухне. Но три банки с кофе столько не стоили, а на чаевые здесь явно не хотели зарабатывать с такой обстановкой и обслуживанием.

Чернявый мужик ещё на входе что-то рявкнул Шацу, посмотрел на Борю с подозрением. А сантехник на его «семерых козлят» только взгляд перевёл. Те один в один, как батя. Низкорослые, загорелые. Кричат что-то на своём, словно щебечут. Каждому примерно от четырнадцати до тридцати, а точнее и не определить. Все бородатые и заросшие как гремлины.

– Колян? Ты, что ли? – хохотнул Шац, прикуривая на пороге и вообще не обращая внимания на возникшую суету, как и положено пожившему своё волку при взгляде на забавы щенят.

Только мужик, заметив двоих выходящих из помещения, ещё злее прокричал, с явной угрозой в голосе. А его люди похватали кто дубинки, кто палки. У одного цепь на руке появилась. Понятно, что и заточки под боком есть, если не ножи.

Лопырёв лишь затянулся спокойно, дым выпустил в сторону и ответил:

– Я не понял. Ты от меня чего хочешь? Я кофе попил, оплатил. Чаевые вон, на столе лежат. Иди, да проверь, прежде чем накалять.

Мужик, который словно вообще не разговаривал по-русски, сказал что-то самому молодому на вид. Тот сбегал, вернулся с тысячей, ответил. Вроде, всё так.

– Вы идите, – наконец, ответил тот, кто видимо выкупил здание у предыдущего владельца и окончательно его запустил. – А тот останется.

– Какой тот? – спросил Шац, словно знать не знал того, третьего.

– Тот, третий, – ответил хозяин заведения.

Щац пожал плечами и спокойно пошёл к внедорожнику. На ходу только обронил.

– Борь, открой багажник. Не он первый, не он последний.

– Ты о чём?

– Разводка стара как мир. Одни заходят, другие не отпускают, пока не раскошелятся… Знак она им подала. Открывай!

Глобальный сунул руку в карман, пикнула сигнализация. Шац подтянул поближе свою сумку, расстегнул и на свет божий показался… арбалет!

Со струной-тетивой, как полагается. Та в незаряженном состоянии не в натяг и по структуре такая, что порвать сложно. А зарядить можно в два движения.

Боря невольно присмотрелся. Оружие довольно широкое на вид, с ручкой, что приклад имитирует. Спортивное или боевое оружие, сразу и не скажешь. Но камуфляж присутствует в качестве окраски, хоть в кустах на слона с ним сиди.

Шац снова затянулся и начал с деловым видом болты доставать из бокового кармашка, игнорируя оптический прицел и лазерный целеуказатель. Едва первый болт наложил, на взведённую тетиву, как в руки Глобальному сунул.

– На, держи.

– Зачем это?

– Кореша отбивать пойдём, – настолько спокойно ответил Лопырёв, как будто каждый день этим занимался. Стрельнув с ногтя окурок, инструктаж от инструктора был предельно простой. – Просто направляй перед собой и спусковой крючок спускай, если что. В упор не промажешь, а дома стрелять как следует научу.

Боря кивнул, а Шац уже два арбалета поменьше достал. Под одну руку каждый, не длиннее локтя. Одноручные они или просто укороченные, Глобальный не знал. Но на них те же самые болты пошли, что как снаряды заменяли стрелы на лук в качестве расходников.

«Но видимо, на таких убойная сила меньше», – прикинул внутренний голос.

– Война, всегда война! Либо мы их, либо они нас, – вздохнул Шац и оставив открытым багажник, вдруг стремительно ко входу пошёл, обронив через плечо. – Жаль, гранаты в багаж не взяли. Разнесли бы к хуям эту богадельню и нормальную современную столовку поставили. Может, выкипим, а? Как думаешь, продаст?

И Лопырёв улыбнулся такой улыбкой, что либо продаст, либо в два счёта спалит.

– Шац, может обойдётся? – пересохшим горлом добавил Глобальный.

– Может и обойдётся, – легко согласился собеседник. – Да только всегда рассматривай худшие варианты, а верь в… какие хочешь.

Боря следом багажник закрыл одной рукой и побежал за серьёзно настроенным товарищем, что очевидно направился любвеобильного товарища выручать любой ценой.

Всё-таки первая заповедь гласит «защищай интересы Русских всегда и везде».

Шац открыл дверь с ноги, не имея свободных рук. Замок выбило как картонный. И только ворвались оба, а внутри уже танцы с бубнами и парень кудрявый на люстре висит.

Боря моргнул, присмотрелся. Точно, висит. Люстра хоть и грязная, но подвешена что надо. На балку, на века.

Стасян валялся на полу, прижимая колени к животу, когда слишком сильно пинали. Порой переворачивался на спину, чтобы уберечь почки.

– Замерли все! – рявкнул Шац. – А то покалечу!

Осмотрелись. Судя по трём обездвиженным телам и переломленной надвое скамейке, а также разлетевшимся по всему помещению стульям, бой начался ещё когда арбалеты заряжали.

Но умело сразив троих, боец пал. Причиной тому стало ловкое попадание в затылок стулом от… женщины, которую Стасян по неопытности решил защищать до последнего, потому и встал к ней спиной, обнажив тылы.

Но любовь – любовью, а семья дороже. И едва отправив на люстру первого набегавшего и сбив с ног скамейкой ещё двоих, горе-любовник после нового нокаутирующего удара сам огрёб. Тут его стульями и закидали. А следом начали пинать и делать больно иначе.

Всё бы ничего, Лопырёв может быть ещё бы с минуту на шоу посмотрел, позволяя выпустить пар. Но в руке хозяина мелькнул нож.

Шац снова свистнул, изобразив Соловья-разбойника:

– Слышь! Нож убрал. Хватит с него. Не барана режешь.

– А то что? – повернулся тот.

Его «дети» повернулись к новой угрозе, уже изрядно попинав крановщика. Боря, видя такое дело, молча встал плечом к плечу с Лопырёвым. Не так он планировал день провести, конечно. Но ничего не поделать. За своих стоять надо в любых ситуациях. А то чужие по одиночке перебьют.

Закон двора, закон улиц. Он же закон жизни.

– А то дырку зашивать в животе будешь, – хмыкнул Шац. – Но уже на родине. Депортируют за разбой. А так, всё по математике. Три выстрела, три дырки. А на ногах у тебя только четверо остались.

– Но со мной нас – пятеро, плюс жена! – быстро сосчитал муж-рогоносец, тут же русский язык вспомнив, а вот о причине драки позабыв, пока одного из нокаута в себя приводил.