Грандиозность увиденного заставила Кита крепко зажмуриться, но и с закрытыми глазами он продолжал видеть туманное грозное движение, мерцающую в сознании ледяную стену величиной с мир, только теперь уже без деталей, просто светящийся туман, уходящий вверх и растворяющийся в Млечном Пути, теряющийся в просторах галактики. Туман медленно рассеивался, пока наконец его не поглотила вечная тьма пустого пространства.
ГЛАВА 35, в которой содержится намек на защиту
Ошеломленный Кит ждал рассвета, чтобы вернуться в Костяной Дом. Если где и искать ответы на вопросы, связанные с его ночным бредом, так только там. Кит дождался, пока слегка развиднеется, встал, осторожно перешагнул через спящие тела рядом с ним и поспешил по узкой тропе, ведущей в долину.
Ночью выпал свежий снег, и ему пришлось пробираться по сугробам. Однако видения беспокойной ночи гнали его вперед. Он добрался до леса на плоскогорье и пошел к поляне, думая о затаившихся хищниках. Дорога показалась ему длиннее, чем он помнил, и от нетерпения он спешил как можно скорее добраться до круга деревьев. Взмыленный, он выскочил на поляну и увидел в центре призрачный Костяной Дом. Новый взгляд на это необычное сооружение из слоновых бивней, рогов и костей заставил Кита замереть. Он остановился, отдышался и теперь уже медленно подошел, обогнул Костяной Дом и оказался перед входом, прикрытым снегом.
Кит пал на колени и заполз внутрь. Эн-Ул оставался почти в том же положении, в котором Кит оставил его накануне. Уж не умер ли он? Кит вслушался, затаив дыхание. Наконец ему удалось различить протяжный низкий вздох спящего, он расслабился и уселся на свое место. В мерцающем свете, пробивавшемся сквозь переплетение костей, он заметил, что часть еды исчезла, как и две маленькие кучки снега. Значит, Эн-Ул хотя бы раз поел и попил. Киту стало поспокойнее. Чем бы ни занимался старый вождь, голодная смерть ему не грозила. Он пожалел, что не захватил с собой какой-нибудь еды, чтобы покормить старца, но тут же подумал, что это было бы нарушением неизвестных ему запретов.
Он подоткнул под себя меха и устроился поудобнее. Теперь, когда он оказался здесь, нельзя было не удивиться: зачем он так спешил? Он ждал. Сколько? Кит не знал. В присутствии сновидящего Эн-Ула время вело себя как-то иначе, чем обычно. С того момента, когда он вошел в Костяной Дом, внутренние часы Кита перестали работать. Если бы у него спросили, как давно он сидит здесь, он не смог бы ответить. Может быть, несколько часов, а может, и несколько дней. Голова кружилась от голода. Он сгреб горсть снега и набил рот, довольствуясь этой небольшой порцией растаявшей воды. Потянулся за следующей горстью, но тут почувствовал, как возле сердца потеплело.
Сунув руку в карман, он достал латунный прибор, сиявший ярко-синим светом, и от неожиданности уронил. Поднял, отряхнул снег и уставился на лей-лампу. Огоньки на боковой стороне прибора наполняли полумрак Костяного Дома ярким индиговым сиянием, они горели даже ярче, чем когда-либо прежде, их сияние пульсировало ритмично и устойчиво — напоминая медленное сердцебиение.
Только теперь он обратил внимание на то, что кожу покалывает, что служило признаком близости активной лей-линии. Волосы на затылке Кита встали дыбом. Воздух внутри Костяного Дома потрескивал от избытка энергии, как перед ударом молнии. Держа перед собой лей-лампу, Кит поднялся.
Он хотел перешагнуть через Эн-Ула, все еще пребывающего в трансе, но стоило его ноге коснуться земли, как он провалился сквозь пол Костяного Дома. Снег под ним просто внезапно исчез, и Кит полетел сквозь пространство. Инстинктивно он свернулся в клубок, сгруппировался перед падением. Но ожидаемого удара не последовало, падение продолжалось.
Тусклый свет Костяного Дома быстро стал бледной точкой далеко вверху, мигнул и пропал, тьма сомкнулась над ним и вокруг него. Остался только свет лей-лампы, но затем исчез и он, оставив Кита в полной темноте. Воздух сгустился, стало трудно дышать. Как ни странно, Кит не боялся. Страх вспыхнул и прошел, оставив лишь воспоминание о себе. Казалось, он уже не падает, а летит.
Ориентиров не было, поэтому Кит не мог сказать, куда и с какой скоростью он движется. Но ощущение движения его не покидало. Время снова сжалось; Кит вообразил, что на самом деле чувствует, как секунды отлетают одна за другой. Он не знал, сколько продолжалось падение. Масштаб времени он тоже утратил. Это могли быть часы, дни, вся жизнь, целый эон, вечность?..
Прошлое и будущее слились, перемешались, стали единым целым, и это целое называлось настоящий момент. Насколько он понимал, он мог существовать сколь угодно долго в этой безвременной пустоте — бесконечном настоящем.
Кит каким-то образом знал, что хотя пустота лишена времени, она полна возможностями. Могло произойти все, что угодно; все, о чем он мог помыслить, могло внезапно принять форму, обрести существование только благодаря силе его мысли. Это было подобно прозрению: малейшая его прихоть могла сотворить целый мир, полный живых существ, вызванных к жизни одной-единственной неосторожной мыслью. Кит содрогнулся от бремени этой ответственности, постарался изгнать все мысли вообще и сосредоточиться только на своем невероятном путешествии.
Кит знал, что преодолевает огромные расстояния и, хотя казалось, что это может продолжаться бесконечно, у него было ощущение, что цель впереди все же есть. Опять же, не успела эта мысль сформироваться, как Кит почувствовал, что он к этой самой цели приближается. Тьма начала истончаться, становясь все более прозрачной. Перед глазами замельтешили цветные пятна, крошечные точки света. Внезапно они оказались повсюду — мерцали, сверкали, вспыхивали и исчезали, как искры фейерверка. Они волнами прокатывались по пустоте вокруг него, некоторые проходили сквозь него. Их становилось все больше.
Кит услышал звук — плеск океанского прибоя, набегающего на берег. И внезапно оказался там. Только что, в предыдущий момент он летел сквозь пространство, а в следующий уже стоял на четвереньках на песке. Позади — вода, впереди — полоса зелени. Одежда мокрая — неужели он вышел из моря? Но он не помнил, что плыл. Ощущение стремительного движения вниз еще не отпускало, больше того — вытесняло все остальное; он закрыл глаза и стал глубоко размеренно дышать. Тревожное ощущение падения прекратилось.
Теперь он мог осмотреться. В обе стороны тянулся идеальный пляж, омываемый водами бирюзового океана. Солнце грело спину, в воздухе разлито благоухание; с моря тянет легкий ветерок. Перед ним феерически яркая изумрудная зелень тропиков с пятнами ярко-желтого цвета. Он присмотрелся и понял, что это какие-то экзотические цветы в огромном количестве. Гигантские папоротники и пальмы торчали над зеленью, тянулись в небо, такое голубое, что на него больно смотреть. Это рай, подумал он. Или, по крайней мере, чье-то представление о рае.
Кит встал и без особой цели пошел к лесу. Когда он ступил с песка на мягкую траву, он понял, что стоит на хорошо протоптанной тропе. Она вилась через джунгли. Чем дальше он шел, тем роскошнее становилась листва — вся разная, вся радующая глаз. Листья деревьев походили то на бледно-салатовые звезды, то на рыжие веера или золотые перья; цветы, похожие на россыпи драгоценных камней, на разноцветные облака, на мозаику, на брызги буйной кисти художника. На деревьях и кустах висели плоды — шарами, гроздьями и пучками — очень много. Все, на что падал взгляд, поражало какой-то избыточной реальностью, казалось, оно пульсировало силой жизни, настолько мощной, что она насыщала воздух, которым он дышал. Лес звучал совершенно необычно, за гранью слуха, словно он вошел в концертный зал сразу после того, как музыка смолкла, но ее отголоски еще висят в воздухе. И музыка эта была величественной и благородной.
Чем дальше он шел, тем выше становились деревья. На тропе лежали солнечные пятна. Деревья поредели. Он вышел на широкую поляну перед озером. Водная поверхность выглядела как… стекло? Кристалл?
