Вести нас к хищникам будет Пом, с ней порывалась Зеленоглазая, но Хохо, зная о талантах Эсфеи в исцелении, не отпустила малышку. У волчицы есть дар к врачеванию, и настрой воинственный тоже присутствует, но в бою, где все(кроме меня) сильнее её, увы и ах, она только под ногами мешаться будет.
Своё возвращение в племя, со мной, ангелом, богиней, ещё и целым отрядом Хранителей, лиса восприняла как личную победу. Она возвращалась не той избитой, замученной, беспомощной оборванкой, она возвращалась победительницей, хищницей, выбравшей правильный и самый верный путь. Уговаривать её сопроводить меня не пришлось, на лице Пом виднелось одно — желание отомстить своим обидчикам, тем, кто ещё жив. Чтоб избежать скандалов и недопониманий в дальнейшем, я предупредил её, наша миссия «частично дипломатическая», на что лиса, прохрустев костяшками пальцев, ответила: «Вот я их частично и дипломатирую». Сути второго слова она не знала, но поняла, в этот раз без убийств.
Не став рассказывать Муррке об уровне опасности сией авантюры, нацепив на себя почти всевозможную броню, прячу ту под плащом, обещая ушастой как можно скорее вернуться. Без доли сомнения, она отвечает дежурной улыбкой, поцелуйчиком и пожеланием удачи.
Выдвигались мы с вечера, как по мне плохое решение, но Меллэр с Зуриэль решили иначе. Пока мы не отошли далеко от деревни, ангел хотела проверить, насколько дерзкой и сильной стала расплодившаяся вокруг деревни нечисть. Эльфы Меллэра, охранявшие стоянки рыбаков у озёр, рассказывали своему командиру о Трупных тенях, бесформенных убийцах, злобных духах, появляющихся на полях сражений. Тёмные сущности, Трупные тени, зарождались в нематериальном, другом измерении, и постепенно, материализовались, питаясь болью и отчаянием пережитым встреченными ими умирающими. Сначала они безвредны, ночами витают над полями, ожидая упокоения своего тела, если подобное не произошло, если кто-то потревожил их своим непристойным поведением, отношение их, как и они сами начинало меняться. Накапливая злобу, они отвязывались от своих тел, шли за обидчиком осыпая его проклятиями, попутно ища других умирающих. Питаясь страданиями, Тени становятся сильнее, учатся материализоваться что бы отомстить. По началу они убивают насекомых, ворон, летающих над разлагающимися трупами. Затем, став сильнее, они воруют облики убитых животных, копируют их тела и продолжают расти. Когда сил становится достаточно, словно охотники, Трупные тени начинают выслеживать дичь по крупнее, убивают её, тогда и наступает основная стадия их развития. Момент, когда вместо негативной энергии, они начинают употреблять кровь. В древних трактатах Хранителей рощи, о Трупных тенях, впервые упоминается после битвы с Другими(Дроу). Говорилось, что самые сильные из Теней могли приобретать облики живых, убитых ими разумных Хранителей. Воруя органы, они проводили кровавые ритуалы, взывая к Кузнецу с молитвами вернуть им их души. На этой ноте рассказ Хранителя обрывался, эльфы не знали, существовали ли те, кому удалось возвать к кузнецу. Но это только эльфы не знали, а Эсфея знала.
«Да, такие были». И Король драконов, судя по рассказам, что слышала Богиня, был одним из тех, кто сумел докричаться до Кровавого Кузнеца. Когда темные пытаются вернуть свою душу, они рассчитывают получить её такой, какой она отправилась в кузню. Демоны не думают о том, в чём, и с кем переплавляется их душа, точно так же, как и не думают о своих гнусных деяниях, убийствах, на которые они идут ради её возвращения. Кузнец не обращает внимание на сошек, лишь истинное, настоящее чудовище, приблизившееся по силе к чистокровному Демону, могло получить хоть каплю его внимания. Плата за душу, всегда одна — гибель, либо самого несостоявшегося демона, либо того мира, который он сумел себе полностью подчинить. Эсфея всё сильнее и сильнее чувствовала приближение с запада тёмной, очень древней и сильной сущности, а вместе с ней и частицы своего непутёвого дитя. Богиня думала, что кто-то использует Астаопу как заложника, и очень хотела узнать, так ли враг её силён, как ей кажется.
Что будет если враг сильнее, как поступит Эсфея? Париться о божественных разборках я не стал. Мне плевать, кто именно убьёт меня, при условии если это будет быстрее чем я глазом моргнуть успею. Такая смерть казалась мне не страшной, безболезненной. Не то что бы я не боялся умереть, я пиздец как боюсь и не хочу подыхать, особенно сейчас, когда чуть ли не царьком стал. Только за последнее время, я видел костлявую слишком много… часто и, наверное уж, лучше чтоб раз и всё, наглушняк, чем в пасти какой-то демонической твари, постепенно пережёвывающей тебя, кайфующей от твоих мук и страданий. Смерть — она та ещё стерва, и в этом мире смерть безболезненную нужно ещё как-то заслужить.
До рассвета оставалось около трёх часов, когда мы впервые встали на привал. Моя плохая физическая подготовка, неумение бродить по лесам и пересеченной местности, куда-то испарились. Находясь под холмом, в темном, мрачном лесу, даже когда не вижу напрямую Эсфея с Зуриэль я не чувствую какого-либо рода беспокойства, тревоги. Я спокоен, непривычно уверен в своей броне, бесполезном кинжале на моём поясе, а ещё в том, что никто не посмеет мне навредить. Я обзавёлся ненужной, очень опасной самоуверенностью, а ведь именно она сгубила многих молодых ребят из моего мира. Автогонщики-лихачи, скалолазы, сёрферы, дайверы, все они находили смерть в том возрасте, в котором им ещё жить и жить. А всё из-за самоуверенности, убеждения в том, что они герои собственного романа, и ничто не способно этого изменить.
Присев на срубленный и устеленный Пом еловый настил, стараюсь привести мысли в чувства. Стоит вспомнить того, ничего неимевшего труса и постараться не забывать, что именно сделало меня тем, кто я есть.
— А… вы куда, Матвеем? — Уже пристроившись на настиле, спросила лиса.
— Да так…
Найдя Эсфею, прошу приглядеть её за нашими ребятами, чтоб я кого случайно не зашиб, а после, за пятнадцать минут, окружаю нас деревянными стенами. Используя разбросанные по округе ресурсы, без фундамента, подготовки, подкопов и прочего, раз, и готово.
По привычке отпив из фляги, хотя пить и не хотелось, говорю эльфам, что бы ложились спать, и сам двигаюсь к настилу.
— Ну и зачем? — Спросила Эсфея.
— Не знаю. — Ответил я.
На рассвете, чтобы подобное укрепление не досталось группам рыкунов и другим опасным тварям, о существовании которых я могу не догадываться, пытаюсь воздействовать на него при помощи силы. Если просто влить ману, строение чинится, но что если перебрать с её количеством? Чтоб не выдержало, развалилось… Ничего не происходит, видимо это так не работает.
— Давай лучше я, — кулак Эсфеи пробивает деревянное бревно, схватив что-то, она заставляет стену трещать, в следующий миг, словно теряя сцепку между собой, брёвна летят в разные стороны, заваливая место былой стоянки.
— Это оставлю себе. — Показав мне мерцающую щепу, Эсфея отправляется вперёд. В след за ней, я и половина следующих со мной, до сих пор не привыкших к подобной магии эльфов.
На рассвете, спустившись с холмов северо-западней деревни, мы миновали первое из освоенных нашими ребятами озёр. Встретил нас отряд эльфийских разведчиков. Трое стрелков, двое носильщиков, вместе с ними, трое выдр и кролли. У всех, кроме стрелков, за спиной корзинки полные рыбы. Эльфы отчитались Меллэру о ночном визите прощупывавшего почву темного духа. Слабого, но уже способного причинить неудобства. Так как на рыбалке ещё оставалось двое разведчиков и трое рыбаков, достигнув места, где пересекалось озеро и ручей, возвожу там частокол, а с ним и невысокую дозорную башенку. Дальше, земли Хищников, пусть будет на всякий пожарный. В условиях, кода все ресурсы для строительства в прямом доступе, это было меньшее, что я мог сделать для наших кормильцев. Получив в ответ порцию благодарностей, мы двигаемся дальше. Вперёд и вперёд, по равнине, до очередного ручья, протекающего среди холмов, за него, к небольшой роще и очередному полю. Мелкие, дохлые ели, а так же два лесных озера по бокам от рощицы, стали нам новым местом для ночлега. Рубить почти нечего, тонкие деревья мало подходят для возведения стен, но зато под ногами камни. Каменистый грунт, одна трава и никаких растений, даже цветы не росли на этих неприветливых, необработанных скальных грунтах. Возможно, такими сделали их оползни, холмы, они тут повсюду, быть может когда-то они были горами. Или же множество горных рек внесли свой вклад, выходя из берегов, выкидывая на них всё новые и новые камни. Не знаю, что было причиной, но вывод неутешителен, разбить здесь огород станет большой проблемой.
