— Передай моей Пом… — Мощная лапа, подняв его за воротник, закидывает старика на плечо. — А? Вождь, я ранен, вы ведь не собираетесь со мной бежать?

— А, почему нет? Дождь скроет запахи, рану твою мы перетянули, а то, что я тебя понесу, за это потом едой отдашь.

— Но это ведь моя последняя охо…

— Заткнись! Я знаю, что из-за тебя, старого хрыча, мы все рискуем, но ты о внуках своих подумал? Пусть сыновья мертвы, но их то дети живы, кто заботиться о них будет, я что ли⁈

Старик умолк. Он хотел жить, боялся смерти, той самой, на которую добровольно отправил своих детей. Он боялся своих грехов, страдал из-за того что любимые спиногрызы в очередной раз лишатся своего кормильца. Понимая все риски, он был благодарен тем изменениям, коим внутренне подвергся их вождь. Ещё прошлой зимой ни кто бы на него и внимания не обратил, не протянул руку помощи, а сейчас все, даже те, кто старался не подавать вида, смотрели на Свирепого как на героя, все как и старик соглашаясь с правильностью его решения.

Дымка, поднимавшаяся из земли, развеялась, несмотря на идущий дождь, видимость улучшилась. Отряд двигался в сторону дома со скоростью превосходящей обычный марш. Свирепый с лёгкостью перепрыгивал через коряги, иногда бежал с почти что ничего не весящим костлявым стариком на плече. Он бы его даже не заметил, если бы не сильный, стойкий забивающий его ноздри запах старости, перемешанный с пролитой кровью.

До дома оставалось чуть больше трёх часов пути, когда отряд вынуждено остановился. Бродить ночью по лесу — не самая лучшая идея, даже если ты в нём вырос. Не заметив ловушки на крупную дичь, один из волков влетел в силки, зацепился ногой, упал и головой своей добротно врезался в трухлявый пень. Ситуация забавная, но в условиях, когда на тебя в любой момент может что-то напасть, очень и очень страшная. Несколько минут ушло на передышку, обработку разбитой морды волка. Дождь усиливался, охотники, расслабившись, считая, что уже дома, стали спорить, кто понесёт «дурака». Решив закончить балаган, злой, что чёрт на подопечных Свирепый, велит закинуть бессознательное тело на плечи пленников. Капли крови, перемешенной с дождём, срываются с его волос, текут по щеке к губам. Сплюнув на землю кровь сородича, Волколак спрашивает:

— Дед, у тебя что, рана открылась?

— А? Нет, всё хорошо. — Проверив руку и ногу, ответил ему старый лис. Волколак, пальцами тронув кровь, ещё раз пробует её на вкус. «Не та…» — Где пленники?

Обернувшись, Свирепый в очередной раз пересчитывает свой отряд и замирает.

Шестое чувство, секретная способность, навык семьи передаваемый из поколения в поколение, кричит об опасности, требует двигаться, готовиться к бою, но Волколак не понимает откуда исходит угроза!

— Где пленники? — Повысив голос, спрашивает он, после чего на голову его, вместе с каплями дождя начинает падать что-то ещё.

Запахло потрохами. Шерсть Рыка стала дыбом, боевая трансформация за секунды изменила его тело, и уже в следующий момент он, подняв голову, глядел на зависшего над ними, всего в четырёх метрах выше, Чёрного духа. Тварь, подобная огромному пауку, зацепившись за стволы деревьев своими чёрными, бесформенными лапами, глядела на него, большими, красными глазами. Скалясь, дух своими руками-тенями по кусочку отрывал от мертвых пленников мясо, конечности, а после, словно ожидая реакции на своё появление, продолжал жевать и глядеть.

— Да защитит нас пламя кузнеца, чудовище! — Боевитый, молодой лис хватает лук, стреляет, и в следующую секунду, быстро настолько, что Свирепый едва смог увидеть, отросшее на метры чёрное жало пробивает брюхо стрелка.

— Чудовище! — Второй охотник ударом своего топора перерубает жало, подхватывает раненого, третий охотник, бросив копьё прямо в морду призрака, тянется за ещё одним снарядом.

«Существо, оно уязвимо к физическим атакам, а значит…» — Всего секунда, оба воина падают на землю обезглавленными, а сам Свирепый за это время только лишь и успел, что замахнуться топором, сделать шаг навстречу чудовищу, что, не отводя своих глаз, продолжало убивать его бойцов, таращась только на него одного.

Все в ужасе замерли, тварь перед ними, она в разы больше той, о которой им рассказывали. Которую себе представлял Свирепый. «А есть ли у меня шансы?» — вспоминая бой против Зуриэль, понимая, что в случае неудачи его тоже сожрут, Волколак впервые, по-настоящему, испугался. Смерть в бою, от равного или же от превосходящих по числу сил врага, теперь ему не грозила. Сама Смерть глядела на него не как на воина, а как на скот, очередное блюдо, которое вот-вот подадут к её столу.

— Уходите, вождь, Свирепый, — Опираясь на копьё, поднялся старый лис. — Если кто-то и сможет сбежать, то только вы. Уходите и предупредите Матвеема. Скажите ему, тварь питается, растёт и становится сильнее!

Ноги Волколака начали трястись, он может быть и хотел убежать, но существо взяло его под контроль, поработило разум, душу.

« Я должен спасти себя от мучений, убить себя, убейся, самоубийство это выход!» Чужие, навязчивые мысли захватили разум Волколака, второе Я развернуло топорище в сторону его шеи и медленно, сантиметр за сантиметром, против его воли стало двигать сталь.

— Что вы делаете? Свирепый, очнись! — Старик только и успевает сделать шаг на помощь, как две чёрные, паучьи конечности уже неслись, дабы прервать их с Волколаком жизни.

«Это конец» — Не в силах свести глаз с того, что его убьёт, подумал Рык.

Вспышка пламени, со звоном дробящегося металла, визгом и криком потусторонней твари испытывающей боль, откидывает лиса и Волколака в сторону. Спиной пробив трухлявое поваленное бревно, Свирепый ощущает, как вернулся контроль над его телом, как мышцы вновь стали повиноваться его воле.

— Вождь… беги… — хрипя, с разбитой головой прошептал лежащий рядом дед. Но в этот раз, как и в прошлый, Свирепый рык не собирался слушаться старика. Внезапно, между ним и остатками его отряда, преграждая Смерти путь, встал он, загадочный мечник в чёрных латах.

Броня его тёмная в ночи светилась словно драгоценные, редкие минералы. Заколдованный меч, объятый огнём, говорил о том, что владелец его использует шаманские таинства. К тому же, очень сильные, ведь в один удар неизвестный смог нанести пауку невероятные раны. Сразу четыре лапы были отсечены, и, как в случае с отросшим жалом, не заменялись новыми.

«Его плащ, его броня, оружие и эти, длинные, словно у бабы, волосы…»

— Я помогу тебе, Дроу! — Кровью сплюнув на землю, занеся оружие за спину, приготовился к рывку Рык.

Следующей атаки незнакомца из запада Вождь даже заметить не успел. Вот он есть, спиной повёрнут к нему, и… всё… силуэт мечника уже над Пауком, а его оружие вонзается в паучий глаз. Тварь шипит, рычит, уменьшается в размерах, и, когда воин заносит свой меч повторно, чтобы её добить, Смерть превращается в туман. Сбрасывает своего наездника и, застигнув того врасплох, в воздухе, тёмной тучей пытается проглотить закованное в сталь тело.