— Шолмосы! — орал кто-то. — Да сколько их тут⁈

— Так далеко от воды?

— Кучнее! Кучнее становитесь!

— Ноги берегите! У них шпоры острые, как ножи!

— Не стрелять! Ну куда ты шмаляешь, дурень?

— Да вроде попал…

— А-а-а-р-р-р-р, моя нога!

— Быстрее! Перетяни потуже!

Но поверх всего этого, медленно, по нарастающей, будто рокот накатывающей волны, доносился ещё какой-то звук, на который, кажется, пока мало кто обращал внимания. Какой-то гул и утробное ворчание. А ещё по земле, постепенно поднимаясь всё выше, стелилась плотная белёсая дымка. Она доходила уже до колен.

Дрожащими пальцами Жак перезарядил ружьё, используя патроны с красными метками — в них была самая крупная дробь, размером с сушеный горох. В руках у Вари тоже было ружьё, но держала она его, будто обычную палку — вцепилась обеими руками в цевьё, и лишь лихорадочно зыркала по сторонам. Радужка в её глазах окрасилась янтарными и зеленоватыми искрами, ноздри раздувались, шумно втягивая воздух. Жак почти физически ощущал исходящее от неё напряжение. Девушка боролась с собственным Даром, рвущимся наружу, и это пугало его сейчас куда больше, чем происходящее вокруг.

Он схватил её за руку, развернул к себе, зашептал что-то успокаивающее, от волнения сбиваясь на французский. Варя встрепенулась, будто очнувшись от наваждения, и во взгляде её, который она обратила на Жака, наконец-то проступило осознанное выражение. Даже звериные искорки немного остыли, и глаза стали почти человеческими.

— Держись! Держись, слышишь?

Она, дрожа всем телом, кивнула, стискивая его ладонь в ответ.

И почти в тот же момент что-то обрушилось на них прямо сверху. Одна из юрких костлявых тварей, снующих до этого под ногами — тощая, угловатая, вся будто слепленная из корявых древесных веток и комков мха. Вопя, как рассерженная кошка, она запрыгнула на спину Нестору и яростно молотила его лапами — длиннющие, в палец, тонкие когти так и мелькали в воздухе, подбитая мехом куртка на спине быстро превратилась в лохмотья. Сам Колыванов, вжимая голову в плечи, пытался сдёрнуть её с себя, но не мог ухватить.

— Тихо! Не крутись ты!

Илья изловчился и схватил шолмоса за заднюю лапу, рывком содрал его со спины брата, но сам тут же отпрянул, рыча и прикрывая лицо свободной рукой. Тварь была хоть и не особо крупной — примерно с десятилетнего ребёнка — но дралась с ужасающей яростью. Жак едва успел оттолкнуть Варю в сторону, подальше от мелькающих в воздухе когтей, как вдруг ему в лицо брызнуло чем-то горячим. Он не сразу и сообразил, что это кровь — уродливый бесёнок, пытаясь вырваться из рук Ильи, разодрал тому когтями руку.

Нестор схватил тварь за другую лапу, а потом и за третью. Вдвоём Колывановы растянули шолмоса в стороны, как на дыбе, но тот продолжал верещать и отчаянно брыкаться. И, похоже, силищи в нём было непропорционально много — два здоровых оборотня едва удерживали его, рыча от напряжения.

— Скорее! Огня! — рявкнул Нестор. — Спалить нужно эту тварь!

Жак подскочил к дерущимся, направляя ружьё на лесное чудище.

— Да бесполезно, кучерявый! — с натужным кряхтением выламывая лапу твари, огрызнулся Нестор. — Пули их не берут! Только огонь! Не лезь!

Шолмос, будто вторя ему, выгнулся дугой и завизжал, вперив в Жака взгляд своих светящихся бесноватых глазёнок. Рванул вперёд, пытаясь достать его. Пасть с растущими вкривь и вкось серыми клыками клацнула, как крышка сундука и распахнулась снова, обдав гнилостным дыханием.

Жак в ответ ткнул стволом ружья ему прямо в морду, да так, что тварь вцепилась в него зубами, будто собиралась откусить одним махом.

В тот же миг грянул чуть приглушённый выстрел, и уродливая башка шолмоса словно взорвалась изнутри. Обломки разлетелись конусом, на шее остался лишь небольшой огрызок нижней челюсти с торчащими зубами. Само тело мгновенно обмякло, а потом как-то странно заскрипело, скукоживаясь и превращаясь в нечто похожее на скрюченный высохший корень.

Братья от неожиданности так и замерли на несколько мгновений, стискивая в руках уже дохлую тварь.

— Ну, или… можно и так, — растерянно пробормотал Нестор.

— Ага, — хохотнул Илья. — Мы так просто раньше не пробовали.

Ободряюще хлопнув Жака по плечу, Илья тут же ринулся в сторону — помогать другим членам отряда. Шолмосов вокруг сновало, похоже, около дюжины, и часть из них до сих пор была жива. Жак, держа наготове ружьё, отступил, прижимаясь к стволу дерева, рядом с которым укрывалась Варя. Та, переборов, наконец, прорывающийся Дар, тоже стояла, вскинув оружие к плечу. И, судя по стойке, стрелять она умела. Впрочем, с такой-то семейкой…

Слева от Жака что-то громыхнуло, и в клубах тумана он разглядел тонкую фигурку Рады — девушка шмальнула от живота сдвоенным залпом из своего «Тигрёнка», и выстрелы отшвырнули в сторону ещё одну тварь. Та попыталась было подняться, но из тумана вдруг вынырнул Богдан — неестественно быстро, размазываясь в движении. Пара мощных ударов, от которых в стороны расходились волны, будто от взрывов — и несчастный шолмос буквально разлетелся на ошмётки.

Почти одновременно с этим ещё одного бесёнка поймали осокорцы, обсыпав каким-то серым порошком, похожим на муку. Порошок этот вдруг начал шипеть и пузыриться, увеличиваясь в объёме во много раз и обволакивая тварь плотной и быстро застывающей пеной, состоящей из множества продолговатых непрозрачных кристаллов, плотно прилегающих друг к другу. Шолмос какое-то время ещё двигался и даже отползал от преследователей, превозмогая навалившуюся на него вязкую преграду. Но вскоре кристаллы окончательно затвердели, вмуровав его в здоровенную глыбу, ещё и приклеившуюся к земле. Снаружи оставалась только башка монстра и кисти передних конечностей.

Жак ни разу до этого не видел применения экспансивного эмберита или, как его часто называют в России, клей-камня, но сразу узнал его по лекциям Кабанова. И у него тут же вспыхнуло жгучее любопытство. Если что-то и может отвлечь Жака Полиньяка от смертельной опасности — так это тяга к знаниям.

Да тут и случай был весьма занятный. Обычно клей-камень, используют в строительстве, да и то в специфических условиях — например, когда нужно быстро выстроить временное убежище в тайге. Его кристаллы лёгкие, довольно прочные и пустотелые, что повышает их изоляционные свойства. Однако в долговечности они безнадёжно уступают даже самому дрянному бетону, так что в зданиях используются разве что для утепления оконных рам.

Но осокорцы явно использовали какой-то катализатор, во много раз ускоряющий разбухание кристаллов. И так довольно тривиальный материал превратился в эффективную ловушку. Один из примеров того, что называют знаменитой русской смекалкой!

Пока Жак размышлял над боевым применением клей-камня, один из осокорцев подбежал к обездвиженному монстру и затолкал тому в пасть небольшой кусок огненного эмберита. На того это подействовало, как ладан на чёрта — визг поднялся такой, что уши заложило. Но, впрочем, затих шолмос очень быстро — визг перешёл в хрип, потом в шипение и треск. Из пасти его повалил густой дым, клубы которого смешались с туманом, ещё больше ухудшив обзор.

Треклятый туман за считанные минуты успел заволочь тропу на десятки шагов вокруг. Он поднимался уже выше человеческого роста и был густым, как пар в бане. Силуэты людей проглядывали сквозь него невнятными тенями, особенно вдалеке. Но самое страшное — что там, за пеленой, явно кто-то был. Кто-то большой и шумный.

Жак, прижимаясь спиной к стволу дерева, пытался отдышаться и унять бешено колотящееся сердце. В двустволке его ещё оставался один патрон, и в мозгу билась навязчивая мысль, что нужно дозарядить второй прямо сейчас. И в то же время казалось, что стоит ему начать возиться с патронами — как из леса наскочит ещё какое-нибудь страшилище. Ещё и очки, как назло, запотели так, что сквозь них мало что было видно. Но о том, чтобы снять их и протереть хорошенько, тоже не могло быть и речи.

— Ты как? — с тревогой в голосе спросила Варя, не опуская ружьё. — У тебя кровь на лице. Не ранен?