Но всё же в первую очередь я бросился не к ним. А тонкой хрупкой фигурке, стоящей чуть в стороне.

Рада стояла, широко распахнув глаза и вытянув руки перед собой, будто пытаясь оттолкнуть что-то невидимое. Ядро её Дара снова приоткрылось, будто тёмный глаз, потоки эдры хлестали наружу, закручиваясь в тугие вихри. Пока что буря только расходилась, не достигнув и четверти той мощи, что была вчера, но мелкие предметы уже вовсю летали по хате, ударяясь в стены.

Я отыскал взглядом засевшего в её голове светящегося паучка Осокоря и тоже раздавил его. Сделать это было сложнее, чем со своим — нужно было дотянуться до него, выпростав из тонкого тела вытянутый протуберанец. Так что пришлось пробиться к девушке вплотную, преодолевая давление хлещущей из неё сырой эдры.

Но стоило подавить в ней Зов, как буря почти мгновенно схлопнулась, а сама Рада, растерянно моргая, обмякла и пошатнулась. Я успел подхватить её и оттащил в угол, к Дарине. Мать тоже избавил от «жучка» — это было уже гораздо сложнее, заняло пару секунд.

Нестор вырвался-таки из лап Демьяна, но тут же рухнул на пол, рыча, завывая и беспорядочно колотя воздух конечностями. Как, впрочем, и все оставшиеся в избе — их накрыло очередной волной пульсации Зова. Но мне это сейчас было даже на руку — я поочередно фокусировался на каждом, избавляя их от засевших семян Осокоря. У некоторых его, впрочем, не оказалось. Все, кто избежал заражения, были обычными людьми — трое осокорцев и жена старосты.

Это было похоже на пробуждение от кошмара. Приходя в себя, каждый из попавших под Зов начинал озираться, в ужасе оглядывая царящий вокруг разгром, ощупывая себя, запоздало морщась от боли в ссадинах и царапинах.

Убедившись, что не пропустил никого, а освобождённые от зова люди потихоньку приходят в себя, я переключился на Аспект Исцеления и занялся ранеными. Самые серьёзные повреждения были у тех двоих, что сидели у стены — судя по следам когтей, попались под горячую руку кому-то из Колывановых.

А вот тем, что валялись на полу в лужах крови, я уже ничем не мог помочь. В одном из них я с трудом опознал старосту деревни — пол-лица ему кто-то попросту содрал, будто дряблую маску. Второй — кто-то из осокорцев, пришедших с Дариной. Грустная ирония — выжил в тайге, в самой передряге, но погиб, добравшись до безопасного места…

Жена старосты рухнула на колени над телом мужа и зарыдала. Дарина, приобняв её, попыталась отвести в сторону, но та вырывалась, так что шаманка попросту села рядом с ней, придерживая за плечи и приговаривая что-то утешительное.

И без того было тошно, но от этого плача на душе и вовсе кошки заскребли. Чем её утешить? И как доказать, что мы не виноваты в случившемся? Тем более что, если бы мы и правда не пришли в деревню сегодня — может быть, всё сложилось бы по-другому… А я притащил сюда целую семейку Детей Зверя…

Зар-раза! А ведь если бы я знал заранее, как всё это устроено, то мог бы заметить семена ещё раньше! Скорее всего, Осокорь разбрасывает их постоянно, как тополиный пух. И в этом и секрет его Зова, распространяющегося так далеко. Простирать щупальца Дара на десятки километров вокруг, отыскивая ими разумных существ и подтягивая к себе — нереально. А вот рассеивать такие вот семена, а потом, накапливая силу, посылать им импульс, заставляющий их действовать — уже гораздо эффективнее.

Эту версию стоит ещё обсудить с матерью, но я был уверен, что всё понял правильно. Догадка сформировалась мгновенно, как только я отыскал засевший во мне «жучок» и растворил его. Может, это тоже часть моего Дара, и я не просто уничтожил семя Осокоря, но заодно и расшифровал его, поглотил содержащуюся в нём информацию? Может быть…

— Где Данила⁈ — невнятно из-за всё ещё торчащих клыков прорычал Нестор.

Он постепенно возвращал себе человеческий облик, но давалось это будто бы с трудом — его корёжило, плоть под рубахой ходила ходуном, суставы явственно хрустели. Зрелище жутковатое, да к тому же процесс трансформации явно не безболезненный.

Илья и вовсе валялся на полу, тяжело дыша и время от времени рычал — его обращение обратно в человека шло как-то неровно, рывками. Псы окружили его, жалобно скуля и облизывая ему лицо.

Варвара, к счастью, не успела обернуться полностью — сейчас у неё разве что глаза были звериные, оранжевые со звездообразной радужкой.

— Жак! — в ужасе выдохнула она, окидывая взглядом разгромленную избу. — Жак, ты где!

— Тут! — донеслось откуда-то снизу.

Француз во время всеобщей неразберихи умудрился спрятаться в нишу под печкой, куда обычно складывают для просушки дрова. Но это его спасло. Чумазый, перепачкавшийся в саже, взъерошенный так, что курчавые волосы торчат во все стороны, как репейник. Но живой и невредимый! А самое главное — его, похоже, вообще не зацепило Зовом. Я даже специально подошёл к нему, осмотрел внимательно, похлопал по плечам.

— Да в порядке я, Богдан. Всё хорошо, — смущённо пробормотал он, заодно уворачиваясь от Вари — та, наслюнив уголок платка, пыталась очистить ему лицо от сажи.

Хм… Видно, к нему семя Осокоря не успело привязаться. А может, просто пропустило. Всё-таки Дарина права — обычные люди менее уязвимы к этой напасти.

— Данила! — снова прохрипел Нестор. Выглядел он уже вполне по-человечески, разве что лохматый, будто только что ломился через кусты. — Где он⁈

— Выбежал.

— Что⁈ И вы отпустили?

Я не успел даже возмутиться — он, матерясь, тоже выскочил на улицу. Вернулся лишь через несколько минут — к тому времени все уже более-менее опомнились и даже начали наводить порядок. Только жена старосты так и не могла успокоиться — наоборот, кажется, причитала всё сильнее.

— За что… За что-о-о⁈ — сотрясаясь в рыданьях, она обводила всех невидящим взглядом, вцепившись в одежду мужа так, будто пыталась поднять его.

Нестор, ввалившись, в избу, с порога выдохнул:

— Нет его нигде! След я взял, но он слабый, к утру простынет. Надо выдвигаться прямо сейчас! Кто со мной?

— Угомонись, — устало выдохнул Демьян, опускаясь на лавку и прислоняясь затылком к бревенчатой стене. — Мы и так все знаем, куда этот след приведёт.

— И что же, ждать предлагаешь? — огрызнулся Нестор. Раздражённо оглянулся на рыдающую женщину, явно хотел огрызнуться на неё, но вдруг осёкся. Разглядел тела на полу…

— Кто это их?

Сидящие на скамье у дальней стены уцелевшие осокорцы молча глядели на него исподлобья. Они и раньше-то держались особняком, но сейчас все, кто были в доме, чётко разделились на два лагеря. Деревенские — в одном углу, а наша разношёрстная команда Одарённых с примкнувшим к ней Полиньяком — в другом.

— Кто-то из нас, — негромко отозвался Илья, массируя холку одному из своих псов и не поднимая глаз с пола. — Больше-то некому…

Нестор в ужасе взглянул на свои руки, ошалевшим взглядом обвёл избу.

— Я… ничего и не помню толком. Всё как в бреду. Сроду такого не бывало, даже когда сильно напивался…

Илья, по-прежнему не поднимая глаз, покивал. Демьян тоже сидел мрачнее тучи, стараясь не смотреть на деревенских.

— Не помню… — снова пробормотал Нестор. — Ничего не помню. Будто и не я был… Не помню!

— Ну чего заладил… — огрызнулся один из осокорцев — высокий костлявый мужик с резко очерченным, будто вырезанным из куска коры, лицом. Щеки у него были такие впалые, что сейчас, в потёмках, лицо его было похоже на череп.

— Да поймите вы — это наваждение какое-то! Не виноваты мы! — выкрикнул Нестор. — Мы никогда людям вреда не чинили. Да если б я…

— Хватит! — костлявый хлопнул ладонями по коленям, поднимаясь с лавки. — Этих двоих уже не вернёшь. А кто тут виноват…. Мы сами эту пакость вырастили. Теперь вот расхлёбываем.

— Это всё Зов, Кондрат, ты же понимаешь, — добавила Дарина. — И если не выкорчевать Осокорь — подобное будет повторяться.

Костлявый кивнул и, повернувшись к товарищам, что-то проговорил им вполголоса. Все они поднялись и начали прибираться в избе — подняли обратно стол, тела погибших переложили на лавки у стены, начали заметать осколки посуды и мусор.