Она снова наклонилась к Ричарду и положила голову ему на плечо.

– Извините, – тихо прошептала она в ложном раскаянии. – Вы меня прощаете?

Мэйсон почувствовала, что Ричард весь ушел в себя в попытке создать дистанцию между ними, не устраивая сцен. Она чувствовала, что внутри он весь кипит от ярости. Борется с собой, пытаясь взять себя в руки, пытаясь справиться с растущей злостью на нее, ведущую наступательные маневры в условиях, когда он не мог ответить ей адекватно. Но главный бой он вел с бесконтрольно разраставшейся похотью.

– Что я могу с собой поделать, если вы заставляете меня слабеть от желания? – жарко дыша ему в ухо, спросила Мэйсон, а затем лизнула его в мочку уха.

И тогда воздух в ложе сгустился, заряженный энергией самого грубого, самого первичного свойства. Мэйсон испытала шок, словно в нее ударила молния. Она чувствовала, как этот заряд прошел сквозь него и вошел в нее. Желание, что излучал его взгляд, завораживало.

– Вы играете с огнем, – предупредил Ричард.

– В самом деле?

Мэйсон провела ладонью по его груди, вниз, к застежке рубашки, и почувствовала, как Ричард напрягся еще сильнее. Глаза его вспыхнули, он приказывал ей остановиться. Но Мэйсон уже зашла слишком далеко. Она вся истекала соками, она чувствовала себя дерзкой и беспечной. И опасность лишь придавала пикантности ситуации.

– Не делайте этого, – сказал Ричард.

Она отважно улыбнулась в ответ. И эта улыбка была стара, как мир. То была улыбка всех искусительниц, сознающих свою власть. Тех, что знают, что самый стойкий мужчина не устоит перед ними.

Мэйсон бросила взгляд на Ричарда и увидела, что глаза его закрыты, а зубы сжаты. Нежные звуки музыки, дразнящий аромат ее духов, ее близость – все это рушило с таким трудом выстроенную оборону. Мэйсон медленно продвигалась вниз, дюйм за дюймом, затем пробежалась пальцами по животу Ричарда и почувствовала его дрожь. Пьянящий аромат ее духов дурманил их обоих.

И тогда она прикоснулась к его члену под одеждой.

Он был таким твердым, таким жестким, что казался сделанным из стали. Вот оно – доказательство его проигрыша. Он был крепок как бетон.

Рука Ричарда сжала руку Мэйсон. Она подумала, что он отведет ее в сторону, но он удерживал ее на месте, прижимал к себе, и глаза его были закрыты, и на лице была гримаса, похожая на гримасу боли.

Член набухал под ее пальцами, он жаждал освобождения. Мэйсон чувствовала трудное и хриплое дыхание Ричарда и поняла, что дышит так же.

И вдруг Ричард открыл глаза и бросил на Мэйсон тяжелый злобный взгляд. Рука его сжалась поверх ее руки. Он поднял ее руку, продолжая сжимать ее в своей, пока Мэйсон не вскрикнула от боли. Не отпуская ее руки, Ричард приблизил губы к ее уху и прорычал:

– Ладно! С меня хватит!

– Что? – спросила Мэйсон, вздрогнув.

– Ты победила. Я дам тебе то, что ты хочешь.

Ричард резко встал, потянув ее за собой, буквально сорвав с кресла. Кресло упало на пол, но громкие аккорды заглушили шум падения. Ричард затащил Мэйсон в проход ложи и прижал спиной к обитой шелком стене. Затем рывком задвинул портьеру, и они погрузились в почти полный мрак, если не считать узкой полоски света, прорывавшейся в просвет между портьерами.

Ричард набросился на Мэйсон, больно схватил за обнаженные плечи и рывком привлек к себе.

– Ты этого хочешь? – спросил он и стал целовать жадно и грубо, вжимая Мэйсон в стену, наваливаясь на нее едва не всем своим весом. Язык его обшаривал недра ее рта, и сердце Мэйсон бешено стучало, она чувствовала, что течет. Всю свою ярость, всю неудовлетворенность Ричард вложил в этот натиск.

Затем он поднял голову. У Мэйсон кружилась голова. Не зная, смогут ли ноги удержать ее, она жалась к стене. Ричард рывком опустил лиф ее платья, обнажив грудь. Взяв один сосок в рот, другой он начал массировать ладонью. Мэйсон откинула голову и застонала, полностью отдавшись захватывающим ощущениям. Она праздновала победу, но женский триумф растворялся в нарастающей страсти.

Ричард обхватил голову Мэйсон ладонями и поцеловал ее в губы так крепко и так мастерски, что у Мэйсон подкосились ноги.

– Ты этого хотела? Узнать, что ты со мной делаешь? Узнать, что ты сводишь меня с ума?

– Да, – выдохнула она, вне себя от счастья.

– Тебя это развлекает? Тебе нравится мучить меня? Смотреть, как я корчусь? Мучить меня этим… запахом, который разъедает мой мозг. Знать, что мне стоит лишь взглянуть на тебя, как я возбуждаюсь? Знать, что я не сплю ночами, желая тебя, что ты как лихорадка у меня в крови? Ты это хотела услышать?

– О да! – выдохнула Мэйсон.

– Тогда получай что хочешь, и пошло все к дьяволу.

Он рывком опустил ее на колени. Потом рывком расстегнул брюки, взял член в руку и толкнул к губам Мэйсон, требуя впустить его, затем проник внутрь. Плоть Ричарда была такой большой, что Мэйсон едва не подавилась. Но Ричард не останавливался. Сжимая в ладонях ее голову, он стоял над ней, словно бог.

Вкус его плоти был божественным. Скользя внутрь и наружу, Ричард направлял голову Мэйсон так, как хотел. Власть его над ней была абсолютной. Становясь еще тверже и больше, член заполнял ее рот целиком, доставая до горла. Стоя перед Ричардом на коленях, Мэйсон ощущала себя одновременно и беспомощной, и всесильной, она словно молилась на него, но в молитве возносилась сама. Она упивалась его вкусом, текстурой, которую ощущала языком. Она слышала нарастающий шквал музыкальных аккордов, воспринимая их как нечто органично вплетающееся в то, что происходило с ней.

Освободившись, Ричард взял Мэйсон за плечи и поднял с колен. Она покачнулась, и Ричарду пришлось придержать ее, чтобы не дать упасть.

– Ты этого хотела? – повторил он.

Мэйсон открыла глаза и увидела его муку в полусумраке ложи.

– Я хотела только одного – чтобы ты меня любил, – честно и неожиданно для себя призналась она.

Ричард выглядел совершенно потрясенным. Он долго смотрел на Мэйсон в упор, и в глазах его отражались противоречивые чувства, терзавшие его. Затем неожиданно он привлек ее к себе и обнял.

– Прости меня, – взмолился он. Мэйсон немного отстранилась.