Дело в том, что, исследуя прошлые вылазки степных разбойников, Давыдов с Борисом пришли к выводу, что в своих налетах те от раза к разу действуют примерно по одной схеме. Каким-то образом, заранее изучая местность, они определяют отрезок маршрута, на котором поезд оказывается особо уязвим для абордажа и недоступен для местных силовиков. Всякий раз Призраки стараются во что бы то ни стало остановить состав на этом промежутке, и если не удается, – а бывали, по данным из других управлений, и такие случаи – то незамедлительно отступают. Если попытки пробраться в аппаратную локомотива венчаются успехом, никакие преграды не возникают между бандитами и наживой. Составляя план, Хоев не в последнюю очередь учитывал это обстоятельство. Решение пустить поезд именно через Печорин, то есть по значительной дуге, продиктовано было среди прочего тем, что между городами раскинулся величественный пустырь – несколько десятков километров пути состав двигался по открытой местности. Доступный и незащищенный, он обязан был показаться разбойникам протянутой на ладони конфетой, которую грех не схватить. С самого начала Борис ставил на откровенную наглость Призраков, которую те должны были, по его мнению, обрести от убийства старшины Громова. В общем-то, бывалый офицер не прогадал. Бандиты клюнули на наживку ровно так, как они рассчитывали. Проблема заключалась в том, что отрезок пути, который полицейские определили удобным для нападения, начинался еще нескоро. По какой-то причине Призраки на сей раз решились на серьезный риск и, изменив своей привычке, напали слишком близко к поселению. Внешние фермерские постройки Печорина едва успели нырнуть за горизонт, как Давыдов заметил поднявшуюся из-под колес разбойничьей армады пыль.
Никаким образом Николай не истолковал бы такого недоброго стечения обстоятельств, кроме как преследующим их хроническим невезением.
Все-таки, несмотря на вмешательство язвительной нефортуны, план Хоева оставался в силе, и офицерам нельзя было терять ни секунды драгоценного времени. Поняв, что Призраки группируются с обеих сторон и начинают сближение с составом, Давыдов отчаянным воплем скомандовал подчиненным готовиться к стычке. Камилла, поняв старшину по одному только взгляду, бросилась сообщать в Борей-Сити, чтобы те поторапливались со сборами. Между тем сама натягивала поверх рубашки тяжеленный панцирь бронежилета и проверяла, чтобы оба револьвера: табельный и личный, – были дополна заряжены и готовы к использованию. Марк Князев, с другой стороны, настраивался скорее ментально, потому как, в отличие от коллег, подготовил амуницию вскоре после отбытия из Печорина. Парень бродил по вагону из конца в конец и, сжимая руку на кобуре, грозно всматривался в происходящее снаружи. Всякий раз, как Марк поворачивался лицом к товарищам, те могли видеть, как нервно дергается правый его глаз, что, вне всякого сомнения, было проявлением бурного волнения. Николай уже видел однажды это выражение на лице Князева и этот самый нервный тик: в больнице, сразу после нападения на Акимовых. С таким видом Марк бродил по коридору госпиталя, пока дожидался новостей по брату. Принесенные врачами вести вылились тогда в неуместный приступ гнева, за который Давыдову как старшине было страшно неудобно. Сейчас, если Марк копил в себе ярость, чтобы выплеснуть ее в нужный момент, это искрометное состояние казалось кстати.
Убедившись, что все приготовились, Николай сам стал с беспокойным любопытством следить за манипуляциями Призраков. С поразительной слаженностью, которая явно пришла к ним за многие месяцы успешных грабежей, бандиты взяли мчащийся на всех порах состав в своего рода тиски из полудюжины транспортных средств. Теперь летящая из-под колес пыль не затрудняла видимости, и Давыдов мог легко пересчитать неприятеля. В машинах, впрочем, больше походящих на вездеходы, Призраки расположились по двое, и еще один возглавлял действо, рассекая впереди на электроцикле. Девять головорезов против троих законников и их не поспевающего подкрепления, с досадой подытожил Николай. Это был, конечно, не лучший расклад среди тех, на которые рассчитывал молодой начальник. Но в то же время – не худший среди прочих, которые в байках о лихом прошлом часто расписывал старик Хоев.
Пока Давыдов просчитывал шансы на успех, Призраки произвели маневр. По команде лидера, летящего в авангарде, одна из машин прибавила ходу и почти молниеносно унеслась вперед, так, что полицейские потеряли ее из виду. Послышался скрежет металла и грохот, как будто кто-то пытался протаранить поезд, а следом левый борт, у которого неустанно дежурил Князев, озарили вспышки. Марк, словно ошпаренный, отскочил назад. Не сразу, но офицеры догадались, что, следуя обычному плану, Призраки принялись срезать блокиратор на входе в аппаратный вагон. От этого вдоль состава, будто тысячи крохотных фейерверков, заструились искры. Пугающее, но вместе с тем завораживающее зрелище.
Убедившись, что опасность не угрожает, офицеры подступили к окнам.
– О, понеслась! – первым подал голос Князев. – Зуб даю, вскроют нас, как консервную, сука, банку!
Давыдов с Камиллой, схватившись за револьверы, встревоженно переглянулись.
– Нет, рано! – озвучила очевидное девушка. – У нас ведь оставалось в запасе несколько минут! Какого черта?!
– Понимаю, немного не по плану! – впрочем, как можно тверже отозвался Николай. Он выглянул наружу с противоположной стороны. – До места, на которое мы рассчитывали, еще несколько километров, – крикнул старшина, – но ладно вам… неужели мы правда думали, что все пойдет по нашему сценарию?!
Продолжая завороженно всматриваться в поток искр, Князев смачно выругался.
– Аминь! – тогда с истерическим смешком подхватил Давыдов. – Мы готовились, что ситуация выйдет из-под контроля! Собрались! – ободряюще воскликнул он.
Завороженно, как в трансе, выслушав Николая, офицеры неохотно согласились, и в это мгновение, казалось, бесконечный фейерверк за окнами вдруг перестал застилать небо. Снова послышался грохот и скрежет, и по пролетевшей мимо вагона тени полицейские поняли, что первая преграда на пути разбойников пала. Шайка ворвалась в аппаратную поезда. Не успели законники сообразить, что к чему, как по составу уже разносилось оповещение об экстренном торможении. Размеренный механический голос сообщал, что поезду потребуется чуть меньше километра, чтобы остановиться.
Происходившее дальше, после торможения и того, как Призраки перегруппировались, с точки зрения Николая, походило на безумный калейдоскоп отдельных образов и картинок, в котором практически невозможно было разобраться на трезвую голову. Так сильно в молодом старшине кипела кровь, и так страшно колотил от напряжения пульс в висках, что Давыдов то и дело отключался и многое выполнял на автомате. Он отдавал приказы, связывался с первым помощником, который находился в пути, но все-таки недостаточно близко, продумывал план отступления на случай, если дела станут плохи.
Бандиты тем временем совсем не спешили обчищать поезд. В этом состояла очередная странность в их поведении, которой не могли не подивиться борейские офицеры. Разбойники повыпрыгивали из автомобилей возле аппаратного вагона, однако ничего не предпринимали – словно выжидали. В коем-то веке полицейским представился шанс взглянуть на легендарных уже преступников вблизи. Они были одеты, несмотря на невыносимую жару, в плащи, а лица прятали за шлемами для езды по бездорожью: с зеркальными визорами и фильтрами, чтобы не дышать пылью на скорости. В этих жутких нарядах, будто позаимствованных из реквизита к старому постапоку, Призраки все походили один на другого, причем наверняка умышленно. Давыдов даже не мог распознать, сколько из бандитов женщин, а сколько мужчин; кто молод, а кто стар и может стать обузой при вынужденном побеге. Являлось ли это частью коварного замысла, но даже внешний вид, таким образом, играл Призракам на руку. Он никоим образом не позволял законникам оценить тактического положения.
Впрочем, времени разойтись в мыслях офицерам все равно не представилось. Недолго потоптавшись возле аппаратной, бандиты – по сигналу командира – стали хватать из машин всяческие инструменты, необходимые для «потрошения» грузов, и со странной вальяжностью разбредаться вдоль путей. Трое, включая лидера, которого Николай распознал по необычной золотой печати на шлеме, медленно продвигались в сторону засады и будто отсчитывали один вагон за другим. Давыдов с замиранием сердца следил, как они подходят все ближе.
