Следующим помещением оказалась относительно просторная каюта.

– Скорее всего, капитанская, – решил для себя Артём, нервно постукивая пальцами о рукоять ножа.

Как и ожидалось, каюта была абсолютно пустой. Ни единого признака присутствия человека. Ничего не свидетельствовало о том, что тут в ближайшее время были люди. Постепенно Артём успокоился и продолжил изучать пугающее и одновременно притягивающее место. На стене каюты красовался портрет неизвестного мужчины, облачённого в форму не то моряка, не то шахтёра, ну или пожарного. Грузный металлический шлем с поднятым забралом венчал улыбающееся бородатое лицо. В правой руке человек держал убитое животное, а в левой сжимал длинный стальной гарпун, очень схожий с тем, что используют китобои на своих судах. Сколько бы не всматривался, Артём так и не смог определить, что за зверь пал поражённый от рук того человека.

Самой ценной находкой оказалась пара тёплых вещей, раскиданных по углам каюты. Невзирая на их состояние, он натянул на голову вязаную шапку, а поверх промёрзшей футболки накинул тёплый меховой тулуп с разорванным рукавом. На ноги идеально подошли истоптанные мохнатые ботинки наподобие зауральских унтов из оленьей шерсти.

– Как минимум, в этом я не замёрзну, – констатировал Артём, замеряя пальцами рваную дырку от пули или клыка дикого зверя на левой стороне тулупа.

Спускаться на нижние ярусы совершенно не хотелось. Смрадный запах и так неприятно разносился по узким помещениям, не давая нормально сделать вдох. Да и оставаться в этой штуковине, в надежде не пойми на что, тоже было сомнительно. Поэтому, взяв с собой нож и найденный в одном из шкафов коробок охотничьих спичек, Артём направился к выходу.

Едва не сорвавшись с лестницы, ему удалось ступить на хрустящий снежный покров. Ветер заметно усилился, хотя видимость ещё оставалась приемлемой. Шаг за шагом Артём ступал в направлении разрушенного города.

Пустые улицы представлял собой почти непроходимые сугробы. Всё вокруг утопало в белоснежной дымке. Остовы типичной советской застройки ютились по краям дороги и, насколько хватало взгляда, уходили далеко вперёд. Древние кирпичные пятиэтажки, с гордыми лозунгами на фасадах «Вперёд, КПСС!» или «Победа коммунизма неизбежна!» сменялись невзрачными девятиэтажными панельками. За ними торчала из снега заржавевшая крыша синего ларька, на вывеске которого едва просвечивали бледные буквы «Хлеб и печенье».

– Кусок свежего хлеба сейчас был бы определённо не лишним, – горестно подумалось Артёму, отчего рот наполнился слюной.

Громко заурчал живот. Желудок не двусмысленно намекал, что после того, как правдами-неправдами удалось согреться, не мешало бы ещё поискать пищу.

– Да знаю я, знаю, – сам себе заявил Артём. – Вот только где её найти-то? Не подскажешь? – словно обращаясь к своему желудку, насмешливо спросил он. – Нет? Ну, тогда помалкивай, а не то…

Его взгляд упал на почти оторванную ветром табличку, украшавшую край ближайшего дома. Улица «Проспект Славы» дом № 3.

– Что за чёрт? – прошептал Артём, бросая взгляд на почти знакомые места.

Они были знакомыми именно со словом «почти». Всё было иным. Не такой Артём помнил эту улицу ещё с тех времён, когда жил в этих местах. Да и в этих ли? Или это опять проделки воспалённого воображения?

– Погодите-ка, каких ещё «тех времён»? – он поймал себя на ускользающей мысли.

Обрывки воспоминаний пытались запутаться и перемешаться между собой, создав непонятную субстанцию. Артём старался не упустить нить сознания и ещё раз с ненавистью и злобой прокричал вслух свой же вопрос:

– Каких ещё «тех времён»? Что тут происходит? Ответьте мне, сволочи!

Вместо ответа протяжно завыл ветер. Он будто оправдывался, а может и наоборот, стебался над безысходностью затерявшегося в грёзах человека. Ледяной порыв как будто подталкивал, указывая невидимым пальцем на путь в неизвестность. Артём помнил эту улицу. Именно она шла вдоль тополиной аллеи и упиралась в здание дворца культуры. По левую сторону находился небольшой скверик, в нём, укрывшись под кроной одного из деревьев, они вместе со школьными друзьями прятались от полуденного солнца.

То, что было сейчас перед глазами пугало настолько, насколько вообще можно испытывать страх, блуждая по закоулкам мёртвого мира. Никакого сквера в том месте не было. Бесчисленные сугробы, поверх которых пробивались скрюченные и иссохшие ветви чёрного дерева. Подобно рукам старухи они раскачивались и манили, приглашая в свои мертвенные объятия. Яркая вспышка молнии пронеслась по свинцовому небу, расчерчивая его белыми линиями. Вслед за ней раздался оглушающий гром.

– Молнии зимой? Да что же тут произошло? – заиндевевшими губами пробормотал Артём, пытаясь понять, в каком направлении двигаться дальше.

Он хотел развернуться и уйти прочь в надежде отыскать тёплый кров и живых людей. Это наверняка был лучший, а, может быть, и единственно правильный вариант. Другого просто не дано и задерживаться тут сродни самоубийству.

– Один шаг и всё, – убеждал себя Артём, – просто развернуться, и дело сделано. Очевидно, это не приведёт меня к цели, но так я могу надеяться, что где-то там есть живые люди, а уж с ними у меня появится шанс… Да, шанс. Шанс на что, чёрт подери?

Заветный шаг он так и не сделал. Его манило совершенно в другую сторону. Там было то, что он хотел и одновременно боялся больше всего. Вдоль занесённой дороги стояли несколько накренившихся столбов освещения. Очевидно, что никакого света от них не исходило. Толстые лианы проводов безвольно раскачивались в такт снежным вихрям. Скопившиеся по краям крыш сосульки напоминали зубастую пасть снежного хищника, навсегда замершего в прыжке к своей жертве.

Шаг за шагом Артём пробирался сквозь снежную бурю. То и дело, по пояс проваливаясь в рыхлый снег. Если бы не тёплая одежда, его замёрзшее тело наверняка осталось бы в одном из этих сугробах. Нашёл бы его кто-нибудь с приходом весны? Да и наступит ли в этом мире весна, оставалось загадкой, не требующей ответа.

– Да какая разница? Не всё ли равно как и, главное, когда меня найдут, если к тому времени я буду уже мёртв? – бурчал Артём, упорно делая всё новые и новые шаги.

По левую сторону показалось двухэтажное здание школы. Это была та самая школа, где он провёл лучшие годы своей жизни.

– Странно прожить всю жизнь на одном месте, – подумалось в тот момент. – Что это? Пресловутая зона комфорта, о которой так любят говорить в народе? Нет. Конечно же, нет. Это не что иное, как страх. Да, именно он всю жизнь сдерживал от маломальских поступков. Я боялся сделать тот самый шаг из своей клетки…

Вновь раскатистый гром и животный вой пронёсся сквозь бурю. То были волки, оборотни, вурдалаки – да кто угодно. Чем дольше Артём пытался разобраться в происходящем, тем сильнее оно расплывалось по подобию миража. Миновав очередную улицу, он оказался у кирпичной многоэтажки. Она смотрела на него пустыми, налитыми болью глазами. Именно глазами. Разбитые окна вглядывались в самую душу. Вместо жёлтой скамейки, на которой когда-то сидели соседские бабушки, из снега торчали проржавевшие прутья арматуры. Висевшая на почти оторванной петле деревянная дверь тоскливо поскрипывала, как бы предупреждая о неминуемом горе. Внутри лестничной клетки всё казалось спокойным. Сюда практически не проникал пронзающий ветер. Снежная слепота постепенно отступила, позволив осмотреться по сторонам. Всё те же электрощиты с замершими внутри счётчиками, точно такие же двери, ведущие в обиталища соседских квартир. В углу возле самой первой квартиры виднелся небольшой бугорок, намертво примёрзший к ледяному бетону. Вначале показалось, что это просто кучка наметённого снега, но внимательно присмотревшись, Артём понял, что это тот самый кот, что пытался убежать от него в ночной темноте. Противная дрожь прокатилась по всему телу.

– Да уж, – произнёс он, стараясь не думать о том, какие ещё жуткие картины уготованы судьбой.

Не останавливаясь, он пошёл вверх по лестнице. Местами на ступенях образовалась тонкая наледь. Если бы не перила, Артём кубарем скатился вниз, поскользнувшись на одном из пролётов. Поднявшись на нужный этаж, он остановился перед дверью своей квартиры. Она была точь-в-точь такой же, какой он её помнил. Всё та же кнопка звонка, оплавленная местными хулиганами. На ощупь знакомая потёртая ручка. Даже запах, и тот был до боли знакомым. Артём протянул руку, но на секунду остановился. Уж больно противоречивые чувства овладевали им, пугая до полусмерти и при этом, взывая получить ответы. Он прошёл долгий путь, и остановиться сейчас было просто нелепо.