— Я понял. — Сергей прошёлся по рубке, мимоходом ободряюще погладил Кристину по плечу. — Я продолжу изучать нашего пленника и буду очень благодарен вам обоим, если мне не придётся далеко отходить от лаборатории, чтобы поесть. И ещё я попрошу вас, пока я буду занят исследованиями, подсчитать количество пищи, которой мы располагаем. Как только подсчитаете — сразу же сообщите. Чем быстрее мы составим план питания, тем выше шанс дождаться помощи.

По сравнению с просторным «Вестником», чтобы обойти который по кругу понадобилось бы никак не меньше трёх часов, «Дружба» казалась очень маленькой и очень тесной. Два гироскопа по бокам и компактный термоядерный реактор в нижней части челнока — так же, как в «Вестнике». В верхней части — технический отсек со скафандрами, батискафом, летучим дроном и «кротом» для подземных изысканий. В оставшееся, не такое уж большое, пространство уместились только спальный отсек, сейчас разделенный перегородками на три закутка с жёсткими подвесными гамаками; лабораторный отсек, большая часть оборудования которого предполагала исследование материальных образцов, склад и рубка управления.

Ничего удивительного в этом не было: «Дружбу» строили с расчётом на то, что космонавты проведут на борту не больше месяца-двух, совершая при этом постоянные вылазки на исследуемую планету, а то и живя на ней. Не зря же на складе лежали несколько превосходных палаток, способных выдержать венерианскую жару и холод Нептуна. Вот только столкновения с всеядной флорофауной Безымянной они, скорее всего, не пережили бы.

Из рубки до склада Кристина и Роланд дошли за каких-то пять минут.

Впрочем, складом это компактное помещение называла только Кристина и только потому, что ей хотелось хотя бы словами добавить «Дружбе» объёма. На планах челнока здесь значился хозяйственный отсек — каморка размером два на два метра. Левая, светло-зелёная, стена каморки была заодно и дверью пищевой камеры, в которой при идеально рассчитанных влажности и температуре хранилась вся еда космонавтов. Правая — синяя — дверью очистительной камеры, которая, в зависимости от выбранного режима, могла очистить одежду или одного человека. Центральная же, прозрачная, являлась заодно стенкой испарительно-конденсационного аппарата, обеспечивающего разумное и многоцелевое использование воды.

— Так, и что у нас здесь есть?

Кристина опустила светло-зелёную дверь. С правой стороны, аккуратной стопкой, стояли непрозрачные контейнеры — девяносто дневных порций пищевого полнорационного концентрата. И рядом россыпь индивидуальных вкусовых добавок к нему. Скривившись, девушка поворошила кучку маленьких — не больше чайного — вакуумных пакетиков, но пересчитывать не стала. Слева, не столь аккуратно, но упорядоченно, лежали запаянные пакеты с вакуумизированными и консервированными блюдами. Всего — девяносто штук, в каждом пакете — сбалансированный по вкусам и питательным веществам дневной рацион на одного космонавта.

— Девяносто концентратов и девяносто порционных пакетов. Запас на шестьдесят дней. — Кристина закрыла дверь, задумчиво обернулась к стоящему позади Роланду с «хитрецом» наготове. — Ты правда думал, что нам придётся что-то записывать?

— Надеялся.

***

— Хотите посмотреть на неорганическую органику?

Мирно завтракавшие половинной порцией пищевого концентрата Роланд и Кристина на всякий случай отставили тарелки и кружки и только тогда рискнули повернуться ко входу в кухонный отсек. Последний контакт Сергея с окружающим миром состоялся почти сутки назад, когда он, услышав результаты подсчёта еды, постановил пока что уполовинить порции и питаться по принципу: два раза — нормальная пища, один — концентрат. С тех пор Сергей практически идеально воплощал стереотип безумного учёного: дневал и ночевал в лаборатории; не глядя питался тем, что ему подсовывали обеспокоенные напарники; и только отмахивался на все задаваемые ему вопросы.

Так что Роланд и Кристина имели весьма веские основания ожидать, что биолог принесёт прямо на кухню отрезанный кусочек инопланетянина. К счастью, в его руках был всего лишь лист бумаги, полностью покрытыйформулами и рисунками.

— Сегодня утром я всё-таки решил, что существо скорее мертво, чем живо, и постарался препарировать его. — Сергей забавно сморщил нос. — Насколько это слово можно использовать относительно к тому, что я оторвал от него кусочек, когда вынимал из бака с азотом. И знаете, что я увидел, когда поместил оторванный кусочек под микроскоп?

Кристина привычно сморщилась, едва услышав об инопланетянине. Но честно постаралась создать хотя бы видимость интереса — самоотверженные исследования Сергея того заслуживали. Роланд же протянул было руку к листу, но остановил её на полпути. И задумчиво проговорил:

— Неорганичскую органику, мы поняли. Теперь объясни, пожалуйста, что это такое?

— Это пространственные структуры, аналогичные структурам белков, из которых состоят человеческие волосы. Но состоящие исключительно из протонов и электронов. Проще говоря, из изотопа водорода, находящегося в каком-то странном агрегатном состоянии. Если не ошибаюсь, будь это нормальная органика, передо мной на предметном стекле лежал бы прямой чёрный волос. Примерно как Кристинин.

— Тааак. — Роланд завладел-таки листиком и с минуту честно пытался понять записи Сергея. Затем грустно вздохнул и вернул лист обратно. — Получается, это создание подстригло Кристу и скопировало её волосы?

— Может быть… Надо бы отловить ещё одного, не дать ему прикоснуться к волосам Кристины, целиком исследовать; и до конца исследовать того, который у нас уже есть. Тогда можно будет делать хоть сколько-нибудь достоверные выводы.

— Значит, надо идти и ловить. Очень даже укладывается в задачу «исследовать Безымянную всеми возможными способами». — Кристина порывисто встала, всем своим видом демонстрируя готовность идти на охоту за аборигенами.

— А если они разумные? — Рыцарь явно не испытывал такого же воодушевления, как Кристина, готовая прямо сейчас бежать и натягивать скафандр.

— А их сильно волновало то, что мы можем быть разумными?

— Я вообще не уверен, что им известна концепция разумности. — Сергей ещё раз пробежался взглядом по собственным записям. — Но Роланд прав. То, что мы не считаем их разумными, не гарантирует отсутствие у них какой-то формы разума, я уже говорил об этом тебе, Кристина. Предлагаю компромисс: вы выходите из корабля и ждёте, слетятся ли на вас аборигены. Если нет — ищете, можно ли где-нибудь надёжно разместить камеры. А я пока что исследую оставшуюся часть нашего «гостя». Согласны?

— Я бы всё-таки поймала одного и притащила сюда. С чего, спрашивается, церемониться? Но если вы оба считаете, что нужно проявить милосердие, то я не стану спорить.

— Не милосердие. Элементарную осторожность.

К первому выходу на поверхность планеты Кристина и Роланд готовились, как к кругосветному пешему путешествию: надели и подключили системы жизнеобеспечения, положив в карман по три сменных картриджа; натянули скафандры; прицепили к плечам «крылья».

Они уже собирались выходить, когда в ангар влетел Сергей с решительным видом сжимающий в руках два поясных чехла для оружия.

— Я решил, что ситуация достаточно серьёзна, чтобы открыть сейф с личным оружием.

— Уверен? — Роланд не торопился, разглядывая узкий V-образный коричневый чехол, из которого под углом друг к другу торчали красная и синяя трубки. Кристина, особо не раздумывая, уже схватила свой комплект, и аккуратно крепила его к поясу скафандра.

— Уверен. И в вашем благоразумии тоже.

Роланд пожал плечами и принялся пристёгивать чехол — спорить с командиром, хоть и временным, он не привык.

Вооружённые, одетые в скафандры, с системами жизнеобеспечения и «крыльями», первые люди на Безымянной были полностью готовы выйти наружу. Но стоило им подойти к люку, как Сергей хлопнул себя по лбу.

— Лучше сразу опробуйте оружие — если и будут какие-то неожиданности, пусть они произойдут поблизости от корабля, так безопаснее.