***

Прервавшись на короткий сон и очередное утомительное поглощение концентрата (он питался исключительно концентратом из солидарности с Роландом и Кристиной, которые просто не могли взять с собой на батискаф запас нормальной еды), Сергей вернулся к изучению аборигенов. Впрочем, теперь их следовало называть hydrogeniosus facturae, водородные создания, ибо доктор Демидов, хорошо знакомый с традицией называть вновь открытые организмы именами их первооткрывателей, подсуетился, и в отправленном на Землю отчёте предложил наиболее устраивающий его вариант названия. К счастью, оставшиеся на земле коллеги с названием согласились. Ибо мысль о планете, населённой какими-нибудь Фактурэ Демидови, вызывала у Сергея неописуемый ужас.

Довольно быстро он с восхищением понял — хоть и не мог до конца осознать — что имеет дело с безусловно живым существом, не имеющим при этом никаких общепринятых признаков живого. «Платочки» существовали как отдельные организмы только в те моменты, когда что-то нарушало баланс их маленького мира, прекращая своё существование в моменты покоя. Но стоило чему-то новому поколебать их мироздание, как «платочки» возрождались в том же количестве и в тех же формах. Причём, новизна оказалась единственным, что влияло на количество и размер проявившихся аборигенов. Например, два новых гидрогена, доставленные из-за пределов корабля и пока ещё не видевшие ни сахар, ни целлюлозу, азартно знакомились и с кубиком рафинада и с листком бумаги, в то время как их более опытные сородичи не соизволили проявиться даже на минуту. После того, как пропали и новые подопытные, изучившие все предложенные вещества, Сергей добавил отдельно глюкозу и фруктозу, на что ожидаемо не среагировал ни один «платочек». Но все они оживились, когда в резервуаре появилась лактоза.

Эксперименты со строением и кормлением «платочков» закончились довольно быстро, в конце концов, это не было прямой специализацией Сергея. И выяснение того, как такое существо вообще может существовать, он с радостью оставил оставшимся на земле коллегам. Им же он оставил тщательное изучение структур всех платочков в поисках того элемента, с которого началось формирование существ — для этого было достаточно фотографий и про-видео. А сам погрузился в изучение того, как взаимодействуют разные особи между собой и с окружающим миром. В первую очередь он пытался понять, есть ли у гидрогенов хоть что-то похожее на интеллект, на социальные связи между членами группы.

Но как создать нужные условия для существ, которые реальны только тогда, когда рядом с ними есть незнакомое им вещество? Для существ, которые пока что ни одного раза не продемонстрировали умение взаимодействовать с материальным миром иначе, как копируя его? После долгих размышлений Сергей решил исходить из того, что гидроген, начавший и не закончивший копирование, испытывает хотя бы разочарование. Сначала он отправил в камеру два маленьких металлических штырька, висящих на длинных кусочках полиэтилена — двое аборигенов немедленно облепили их, оставив третьего не у дел. Спустя пару секунд Сергей отправил в камеру третий штырёк и, стоило последнему гидрогену обхватить его, трепеща краями, как Сергей резко убрал из камеры предыдущие два, оставив двух существ, уже почти скопировавших структуру алюминия, без добычи.

По плану абориген, облепивший оставшийся в камере штырёк, должен был как-то отреагировать на сородичей, так жестоко оторванных от вожделенного предмета. Но нет — гидроген даже не пошевелился, хотя, сдвинься он немного ниже, и на штырьке прекрасно поместился бы ещё один обитатель очистительной камеры. Но, как и было всегда, гидроген отпустил штырёк, лишь встроив в себя фрагмент алюминия (у металлов они предпочитали копировать часть кристаллической структуры), а оставшиеся двое устроили небольшой забег, победитель которого немедленно принялся за новую попытку копирования, а проигравший принялся кружить под сородичем, ожидая своей очереди. Если это и было социальным взаимодействием, то его смысл и цель ускользнули от Сергея.

Немного поразмыслив, доктор Демидов запросил у «хитреца» подборку статей по исследованиям земных животных с разными типами социальной организации. В его душе всё ещё жила надежда, что среди экспериментов, придуманных для насекомых птиц или моллюсков, найдётся что-то, подходящее и для гидрогенов.

Увы, что бы Сергей ни делал — результаты оставались одинаково неутешительными. У гидрогенов не просто не было никакой хорошо заметной иерархии — даже право сильного у них или не проявлялось вообще никак, или проявлялось неким неведомым образом. С точки зрения человеческой логики разумными были два сценария: либо первыми к новому веществу подходят самые большие и сильные аборигены, либо самые маленькие и слабые. Увы, к разным веществам они подходили в разном порядке, так и не сложившемся в какую-то систему. Причём Сергей даже не мог сделать однозначный вывод, реагируют ли гидрогены друг на друга! Пересмотрев видео «драки» за графит, он попытался воспроизвести те условия, но, увы, и эта попытка оказалась безуспешной.

Сообщение о том, что батискаф нашёл подходящего змея, имело для Сергея эффект, сравнимый с холодным душем. Он только-только начал приближаться к пониманию сути жизненного цикла гидрогенов!

Но о том, чтобы задержаться на Безымянной ещё хотя бы на несколько дней, речь идти не могла. И доктор Демидов, выпустив подопытных, включил гироскопный двигатель «Дружбы» и задал координаты местонахождения батискафа.

Оставалось надеяться на то, что собранного материала хватит, чтобы сделать какой-то вывод во время полётного безделья. Или на то, что неведомая раса, способная останавливать звёздную эволюцию, уже изучила «платочков» и поделится результатами исследований.

***

«Дружба» чуть не опоздала. Когда Сергей завис над батискафом, змей уже был целиком заполнен и висел в паре метров над поверхностью, по всей видимости, ожидая сигнала на взлёт.

К счастью, посадочная площадка была расположена так, чтобы челнок мог при необходимости втянуть любое из устройств, предназначенных для перемещения по планетам, целиком. Мысленно поблагодарив неизвестного конструктора, настоявшего именно на такой конструкции площадки,Сергей втянул батискаф и устремился за змеем, уже оторвавшимся от поверхности и целеустремлённо поднимающимся в небеса.

[1] Хранилище Информации на Кварцевой Основе

Оказавшись в плену, Вождь яростно сражался — копьё он потерял во время безумного полёта на спине чужака, но когти на обеих парах рук и острые зубы остались при нём. И Вождь с силой, приданной ему отчаянием, пытался разодрать обманчиво мягкие и тонкие стены тюрьмы. Тщетно. Тогда он затаился и погрузился в охотничий сон, надеясь успеть поразить хотя бы одного чужака, когда его будут вынимать из темницы.

Из сонного оцепенения его вывел резкий подъём, и Вождь сконцентрировался ещё сильнее, готовый вцепиться и когтям, и зубами в руку чудовища. Увы, чудовище отличалось не только размерами, но и умением соображать — мягкую темницу сначала перевернули входом вниз, а затем затрясли, словно трихвост [1] , пытающийся сбить с цветущей-ночью-травы белые, самые спелые, плоды.

И как Вождь ни цеплялся, как ни пытался удержаться на трясущемся мягком подобии листа высоколистки, но чудища оказались сильнее. И он нелепо и постыдно вывалился на какой-то длинный невозможно светлый камень в огромной пещере, полной ослепительного, режущего глаза, света.

Ни один разумный охотник не станет закрывать глаза, очутившись в неизвестном и опасном месте. Но резь в глазах становилась всё сильнее, и Вождь всё-таки опустил главные веки, погружаясь в блаженную темноту — ослепнуть, не сделав этого, было бы, пожалуй, столь же глупо, как и погибнуть, своевременно не увидев опасность.

— Прекрасно. — Костя с интересом рассматривал жёлтую ящерицу, кубарем выкатившуюся из мешка для сбора биологических образцов и скорчившуюся в большом аквариуме, установленном на лабораторном столе. — И в качестве кого на борту «Вестника» будет находиться этот местный житель?