Я набрал деда, отчитался о проделанной работе, рассказал о том, как управлял машиной, и в этот момент дверь распахнулась, вылетел Ян и радостно воскликнул:

— А я говорил — ничья!!!

Я приложил палец к губам, он закрыл рот ладонью и попятился. Донесся голос Леонида Эдуардовича, разбирающего партию, потом он вышел, поприветствовал меня кивком, я ему помахал и распрощался с дедом.

И только после этого мы с Борькой и Наташей, ожидавшими меня на улице, пошли домой.

— Я никогда не видела, как море светится, — призналась Наташка. — Правда, не знаю, как сбегу, мы-то в одной комнате с мамой. Она-то на работу пока не ходит, ложится поздно…

— Давай попробуем с ней договориться? — предложил я. — Она нормальная стала, орать не будет. А так представь, просыпается она среди ночи — а нас нет никого. Волноваться начнет, искать. Только про купание мы ей не скажем. Скажем, что хотим поймать летающего светлячка.

— Чушь твой светлячок, — отмахнулась Наташка. — Скажем, что вчера из моря ночью вылетел НЛО!

— Вот это точно хрень, — не оценил ее фантазию Борис.

— Ну придумай что-нибудь ты! Что ночью интересного?

— Я вообще не пойду! — сказал Борька, надувшись из-за ее тона.

— Да проще сбежать и все, — стояла на своем Наташка.

И опять я поймал себя на мысли, что думаю не так, как привык. Раньше плевал бы я на мать, она воспринималась бы просто помехой на пути к удовольствию, а теперь представлял себя на ее месте. Но больше волновало даже не это — не хотелось рвать тонкую ниточку доверия, что между нами протянулась.

— Она не отпустит! — стояла на своем сестра. — И будет ночью пасти.

— Отпустит. Предоставь это мне.

— Ставлю пятьсот рублей, что не отпустит, — уперлась сестра.

— По рукам! — усмехнулся я. — Но, если ты будешь играть против меня, сделка аннулируется.

Мама пела на кухне, откуда тянулся шлейф жареного мяса, что-то скворчало на сковороде. Желудок свело, рот наполнился слюной.

— Дети! — позвала мама, звеня посудой. — Ужин готов!

— А что у нас? — спросил Борис, снимая новые кеды, привезенные из Москвы.

— Отбивные куриные, — ответила она.

— У нас праздник? — удивился Борис.

Действительно ведь: если на столе нормальная еда — значит праздник. Мы питались подножным кормом: то грибы, то огурцы соленые, картошка, что выросла на даче. Если отец дичь принесет, тушка зайца делилась на несколько дней. Только когда перепелка шла, была обжираловка, всей семьей добычу обдирали.

— Бабушка целого бройлера передала, — объяснила мама. — Мясо самое вкусное — свежее, вот я и решила не морозить все к приезду деда, а немного взять сейчас.

Наташка закрылась в ванной. Зажурчала вода, ее как раз дали на вечер и до одиннадцати. Ну и пока сестра не вышла, я решил попробовать договориться с мамой, сел за стол.

— Ма…

Она обернулась.

— Мы хотим прогуляться ночью. В двенадцать. Пойдем с Ильей и Наташей искать летающих светлячков и смотреть Млечный путь.

Она удивленно вскинула брови и, пока не начались возражения, я продолжил:

— После того, как я сам ездил в Москву и заработал денег… Кстати, они у бабушки. Пятьсот долларов.

Мама чуть вилку не выронила.

— Сколько⁈

— Ну, соврал, чуть больше. Пятьсот тридцать долларов.

Она открыла рот, не веря своим ушам.

— После этого всего, ты ж понимаешь, что может навредить мне ночью? Светлячок? Тем более я буду с Ильей, а он, ты знаешь, парень воспитанный и надежный. Кстати, можешь пойти с нами. Когда ты в последний раз гуляла ночью?

Борис, замерший в дверном проеме, слушал, выпучив глаза. Мама мотнула головой.

— Пожалуй, нет. Лучше посплю.

Есть! Победа! Если бы с нами жил отец, он ни за что нас не отпустил бы. Скорее даже не из вредности, а потому, что ему казалось, так должен себя вести заботливый родитель. Заботиться, запрещая. Бить, оберегая.

Чушь собачья!

Из ванной вышла Наташка, и я ей сказал:

— Так что идем гулять ночью. Легально. Я ж говорил, что мама у нас продвинутая. — И показал «класс».

Непонятно было, расстроилась она или обрадовалась.

— Ну, ладно. Борямба, ты идешь? Говорил же, что не хочешь.

— Я пошутил!

Следующим в душ пошел я, еще раз посмотрел на нового себя в зеркало. Вот почему бы раньше не похудеть? Ничего ведь сложного нет!

Почему бы… Это сейчас кажется, что ничего сложного — потому что благодаря взрослому я знаю, что и зачем. А тогда никто не объяснял, только шпыняли, а свои мозги еще не отросли, ничего не понятно.

Боря, мама и Наташка уже ели, я подвинул к себе свою тарелку с пюре и небольшой отбивной, зачерпнул салат из огурцов и помидоров, положил пару кругляшей жареных кабачков. И правда праздник! С появлением бабушки суп-блевунчик в нашем доме перевелся, появилось настоящее мясо, масло и творог

— Мамуля, спасибо! Это божественно! — оценил я, мама улыбнулась.

Перед нашим ночным выходом я решил немного вздремнуть на кровати Наташки, которая согласилась побыть натурщицей для Бориса.

Когда сестра меня растолкала, мама уже видела седьмой сон. Я быстренько оделся, и мы на цыпочках вышли из дома.

Перед предстоящим трудовым вторником многие односельчане уже спали, и свет в квартирах и домах не горел. Издали доносились голоса, смех, обрывки мелодии — люди отмечали лето.

Море дышало влажным теплом, бриз накатывал волнами: выдох-вдох, выдох-вдох. Безлунная ночь прятала тайны и обещала приключения. Наперебой стрекотали сверчки и кузнечики, славя июльскую жару. Было черным-черно, на всей дороге до центра горел единственный фонарь, тот самый, возле которого на меня напали Руся и Зяма.

Когда подошли к нему, вокруг все так же валялись обожженные бабочки, мошки и жуки, вверху сновали летучие мыши. Борис не удержался, подобрал огромного жука-оленя. Тот расправил подкрылки и улетел. Вспомнилась статья о том, что такие существа, летая, нарушают законы аэродинамики. Но не знают об этом и продолжают летать.

Вот и я буду летать и нарушать законы равновесия. Мне нужно попасть в тот долбанный белый куб!

Отсюда просматривалось место возле платана, где мы условились собраться. Там царила непроглядная темень, зато мы под этим фонарем были как на ладони. Но раз нас не заметили, значит, там еще никого нет.

Но, подойдя ближе, я понял, что ошибся, там был Димон Чабанов, какой-то настороженный, нервный.

— Что там с Рамилем? — спросил я.

— Сотрясение мозга, трещина кости в руке, вот этой, — он провел от запястья до локтя. — Мне его старшая сестра сказала.

Наташка скрестила руки на груди и вынесла вердикт:

— Вот если бы не быковал, этого бы не случилось.

— Кто его так? — спросил я.

— Она не знает, — пожал плечами Димон и огляделся.

— Ты чего дергаешься? — поинтересовался Борис.

— Да выло что-то очень неприятно. Как волк.

На склоне появились две фигурки, вскоре стали слышны их торопливые шаги. Издали донесся душераздирающий крик, словно с кого-то живьем сдирали кожу. Топ-топ, топ-топ превратилось в топ-топ-топ-топ. Через мост перебежали Гаечка и Алиса, встали возле нас. Крик повторился, Борис передернул плечами

— Что это было? — спросила Алиса, заполошно дыша, и встала между мной и Димоном.

— Да, неприятно, — прогудел он.

— Прикалывается кто-то, — предположила Наташка без особой уверенности. — Где Илья и мелкий?

— Дома, наверное, — пожал плечами я. — Скоро будут.

И тут донесся леденящий душу волчий вой, причем недалеко. Вспомнилась песня из будущего: «Собака выла всю ночь под окном, мы все прекрасно знаем, что случается потом». Но как ни уговаривай себя, что это собака, воображение подсовывало оборотней и вурдалаков. Потому что даже взрослый я не слышал, чтобы собака издавала такие звуки.

— У нас волков в лесах нет, — успокоил я друзей, но больше друзей. — Шакалы иногда забегают, но они не воют, а тявкают.